Тайны боевых искусств Украины
Шрифт:
Воины являются частью народа и их основное назначение — защищать народ от врагов. И когда воины перестают выполнять эту функцию, народ погибает. Лучше всего эту казацкую военную этику изложил выдающийся украинский философ и сам потомственный казак Григорий Сковорода: «кто рожден воином, держись бодро, вооружайся, а природой сам быстро научишься. Защищай земледельцев и купцов от своих грабителей и внешних врагов. Здесь твое счастье и радость. Береги звание, как глаз. Что слаже настоящему воину, чем военное дело? Не поддаваться обиде, защищать страждущую и безоружную невинность, заступаться за основу общества — правду — это его сладкий завтрак, обед и ужин. Не бойся: с Богом тебе будет легко сносить голод, жажду, холод, жару, бессонницу, кровавые раны и сам смертельный страх и гораздо легче, чем без него, противоположное этому, чтобы ты понял, насколько сильна природа. Это горе воина с Богом будет тебе во сто крат приятнее, чем твои рангах и прибыли. Ранг каждый может носить, а настоящее дело делает лишь тот, кто прирожден. Дело и без ранга дело, а ранг без дела ничто, а дело — без Бога.
Если же, пренебрегая Божьим призванием, пойдешь следом своих прихотей и посторонних советчиков, то не забудь навеки попрощаться со всей радостью,
Отобрать у души родственный труд — значит лишить ее своей пищи. Это злая смерть. Знаю, что щадя тело, ты убиваешь душу. Это плохая замена.
Не понимаю, зачем иметь меч, если не сечь то, для чего он выкован. И не понимаю, зачем носить тело, если его щадить, не тратить на то, для чего кто-то в него одет» (177, 326–327).
Смерть казака в бою. Картина А. Герасимова.
Согласно этих этических постулатов казаки считали себя воинами по призванию. Именно поэтому они ставили себя выше солдат регулярной армии, воевавших по принуждению или за деньги. И слово «казак» не означало принадлежности к сословию. Как рассказывали старые казаки, это название уже давалась тому, кто приобретал полное право военного гражданства, служилому классу. Скажите, например, кому-нибудь, что его сын казак, когда он только подросток, он обязательно поправит, что «еще не казак, а только парень, ему еще года через два козаковать», то есть идти на службу (81, 72, 10).
В казаковании казак видел что-то почетное для себя. В самом слове не содержалось ничего, что напоминало бы ему о принуждении, наоборот, в нем как выражалась свобода выбора. Он шел не служить, а осуществлять на деле свое давнее желание, возможно, даже свои детские мечты. Хотя свобода эта была иллюзорная, но она радовала его душу. Рассказывая о себе, он говорил: «Мы пошли брать аул Какуриновский» или: «Мы пошли на новый постой», тогда как, рассказывая о регулярных частях, он употреблял другие выражения: «их погнали брать аул Какуриновский» или «их погнали на новый постой». Этим он как оттенял разницу в служебном положении казака и солдата. В то время, как казак осуществляет определенное действие сознательно, понимая положение и требования необходимости, солдат бессознательно выполняет только приказ и требование сверху. Казак казакует, а солдат служит, вследствие этого казак смотрел на солдата сверху вниз (81, 72, 10).
Сабля Ивана Мазепы.
Освящение боевого знамени. Со Служебника Лазаря Барановича.
Особенно большое значение в Запорожской Сечи придавалось воспитанию героического духа. Ведь человек, который приходил на Сечь, должен был быть готовым в любую минуту пойти на смерть, отстаивая не какие-то материальные блага, а, в первую очередь, идеалы воина-защитника своей земли, своего народа. Когда же человека интересовали только деньги, сытая и спокойная жизнь, он не мог уже быть сечевиком. «Там где сапожник, Сечи конец», — говорит запорожская поговорка. Настоящий казак не гнался за материальными благами: «Пластун не знаком с роскошью, не очень ладно одет, мытарствует, а пластунства не бросает» (100, 67). Казак чувствовал себя ответственным как перед своими предками, так и перед своими потомками, ведь от его действий в течение жизни зависит будущее его Рода-Народа. И поэтому смысл жизни сечевика был направлен, прежде всего, на самовоспитание, на закаливание воли, на борьбу с искушениями в собственной душе. Именно поэтому на Сечи существовал ряд специфических обычаев, аналогичных обычаям монашеско-рыцарских орденов Запада. Запорожцы придерживались обета безбрачия (женщин на Сечь категорически не допускали), отдавали предпочтение коллективной собственности (земля на Сечи ежегодно перераспределялась, также распределялась и военная добыча, добытая в походах), выборными, а не наследственными, были институты запорожской власти (очень примечателен такой запорожский обычай: при избрании кошевого, чтобы он не возгордился, старики вымазывали ему грязью голову). Каждый запорожец считал себя неотъемлемой частью великой, единой сечевой семьи («Сеч — Мать, Большой Луг — Отец») и знал, что от его жизни и смерти зависит дальнейшая судьба Сечи. Поэтому казаки не боялись умереть в бою, а смерть дома считались для себя бесчестием. Если же казак из-за тяжелых ран не мог воевать, он брал в руки кобзу и шел в народ поднимать его духовно. А некоторые казаки, которых на Сечи называли «молельники», дожив до глубокой старости, уединялись или шли в монастырь и там постами и молитвами просили у Бога милости и силы для народа и казаков. Кстати, так закончил свою жизнь старый казак Илья Моровец, нетленные мощи которого до сих пор лежат в Киево-Печерской Лавре. Сечевые казаки имели свой собственный Спасо-Межигорский монастырь, который содержался на средства войска, а после уничтожения Сечи был разрушен «боголюбивыми» московскими оккупантами. Вообще же, как отмечали очевидцы, у казаков церковь сливалась с войском, а духовенство составляло неотъемлемую часть. Казаки назначали между собой священников и послушников, которых кошевой атаман подавал епископу для испытания и посвящения. Вот как выглядел этот обычай в Черноморье: «Нужно ли говорить, что при такой привилегии многим заслуженным казакам, которые сожгли не один заряд пороха на войне, приходилось еще дымить кадилом вокруг алтаря? И так как все казаки того времени, стар и млад, брили голову, то случалось, что назначенные в попы кандидаты появлялись к архиереям на постриг с одной „чуприной“ — небольшим пучком волос на голове» (149, 168).
2.5. Моральность воина и военное счастье
Соблюдение нравственности у казаков считалось основой достижения военного счастья. Пост, молитва, добрые дела, уважение к старшим,
Икона Пресвятой Покровы с изображением последнего кошевого Запорожской Сечи Петра Калнишевского.
27
Св. Юрий (Георгий) Змееборец в виде казака. Икона нач. XV в.
Вообще-то запорожцы очень серьезно относились к вере, считая себя воинами-охранителями Христа. Это нашло отражение в запорожской иконографии, где Небесные Ангелы нередко изображались в образе запорожцев (154, 587–588). В церкви на богослужении запорожцы, во время чтения Евангелия, стояли с вытянутыми до половины саблями, символизируя таким образом, что они являются рыцарями Божьими. Об этом вспоминает столетний запорожец Никита Леонтьевич Корж: «а как читали Евангелие, то все казаки вынимали до половины из ножен сабли для того, чтобы знали, что запорожцы непрестанно готовы защищать святую церковь и слово Божие» (181, 237). «Надежда в Боге, а крепость в руке — правому делу конец», — именно такой девиз был выгравирован на сабле гетмана Мазепы (1, 213). Даже свои заговоры казаки всегда начинали по формуле: «Я буду шептать, а ты, Боже, спасать…» (149, 252). Именно чрезвычайная вера в Бога была основой тех невероятных подвигов, которыми удивляли наши предки весь мир. Эти подвиги описывали современники, как нечто удивительное, невозможное для осуществления простыми смертными, а на самом деле, секрет их осуществления базировался именно в чрезвычайно твердой вере наших предков-рыцарей.
Молитва перед боем. Рисунок из Радивиловской летописи.
Св. Георгий Победоносец.
Так, в 1627 году украинский шляхтич из Бара Марко Якимовский задумал поднять восстание на турецкой галере, где он находился в заключении. С этой целью он посвятил в свой замысел еще двух каторжан-украинцев Степана Сатановского и Ивана из Тульчи. Когда последние начали убеждать Марка, этот его замысел может быть поспешным, принимая во внимание наличие большого числа солдат на корабле, а также на то, что галера стоит в самом центре турецкого порта, в окружении вражеских кораблей и портовых батарей, то тогда Марко ответил им: «…чтобы осуществить такой смелый замысел и защитить свою жизнь и честь, нужно иметь большую надежду на господа Бога и на свою крепкую руку, а не на то, что подсказывает мысль при обычных условиях». Конечно, с такой верой наши рыцари совершили свой невероятный замысел — победили экипаж галеры, захватили ее, и под шквальным огнем вражеских пушек, преследуемые вражеским флотом, вывели ее в открытое море (41, 264–265). «На сто врагов с одним Богом!» — говорили в таких случаях казаки.
Выступая в поход, каждый из казаков просил кого-то из стариков-запорожцев, которые оставались на Сечи, молиться за их душу во времена похода. Ведь всем было известно старое казацкое пословица: «Человек стреляет, а Бог пули носит», то есть жизнь и смерть казака в бою полностью зависят от Божьей Воли. Если казак был хорошего поведения, за него охотно молились, когда он отличался плохим характером, презирал общество, то никто не хотел брать обязанность молиться за его душу, и это был знак, что он должен погибнуть во время похода. Отсюда берет начало такое чрезвычайное уважение к старшим людям, которому часто удивлялись иностранцы (например, когда заходил старший, младшие вставали и т. д.). У реестровых такую же функцию молиться за душу казака в походе возлагали на жену, детей, а особенно на родителей. Идти в поход без родительского благословения считалось большим грехом.