Техники и технологии в сакральном искусстве. Христианский мир. От древности к современности
Шрифт:
Таким образом, в ликах «Троицы» мы, по существу, имеем дело с тем же неконтрастным санкирным приемом с дополнительно прописанными тенями, как и в росписи 1408 г. Подчеркнем, что из всего корпуса произведений, объединенных исследователями под именем Андрея Рублева, только колорит и прием «личного письма» Троицы так приближается к технике росписи 1408 г., хотя в полной мере с нею не совпадает. Во всех остальных произведениях, выстроенных нами в определенный ряд при анализе рисунка («Архангел Михаил с деяниями», левая, традиционно «рублевская» часть благовещенских Праздников, их правая часть, иконы Звенигородского чина), нарастают черты контрастного санкирного приема. При этом стоит отметить, что доминирующая роль яркой желтой охры в колорите «личного» все еще активно о себе заявляет. В иконе Архангела с деяниями некоторые фрагменты живописного целого, в частности обнаженные участки тела центральной фигуры в среднике, кажется, вполне совпадают со стенописью, а в левой, традиционно «рублевской» части благовещенских Праздников имеет место, как и в «Троице», досанкирная ярко-желтая подкладка, лежащая на грунте. Характерно, что определенный «аскетизм» техники, без разноцветных добавок в смесях с охрой, также можно считать признаком, объединяющим ряд памятников. Это – стенопись 1408 г., фрагменты обнаженных рук и ног архангела Михаила в среднике храмовой иконы из Кремля, «Троица», иконы левой части Праздников. Кроме того, последние два памятника наиболее близки друг другу по беспримерно мелкому помолу угольной черной краски, используемой для получения зеленоватого, сероватого «санкирного» цвета. Более того, этот последний категориальный признак мог бы стать существенным (конечно, с учетом и других признаков) при отборе собственно рублевских произведений, но его выделение оставляет за бортом
В дошедших до нас трех иконах поясного Деисуса мы видим три различные модификации санкирного приема, наиболее контрастного в лике апостола Павла и менее контрастного в ликах Спаса и архангела Михаила. В лике последнего видна система дополнительных теней, выполненных на стадии предварительного рисунка. Перед нами классический образец очень подробного иконописного контрастного санкирного приема, с драгоценными кристаллами различных пигментов в смеси с охрой. Этот прием вполне сопоставим с высочайшими византийскими образцами, типа икон основного ядра благовещенского Деисуса и Высоцкого чина. Смеси хорошо структурированы: в нижних слоях лежат мелкие частицы, в верхних – крупные кристаллы киновари, глауконита, а также «чудесно» сплоченные в крупные, словно «плавающие» по поверхности островки, коагулированные частицы желтой охры. Единственное, что отличает красочные смеси в живописных слоях звенигородского Деисуса от икон двух других, упомянутых нами чинов – это небольшой размер кристаллов и негустота смеси. Чего не скажешь о личном архангела в среднике храмовой иконы из Кремля, сохранившего в своих слоях отдельные очень крупные кристаллы, составляющие основу цветности колорита. Но во всем корпусе произведений, связанных с именем Рублева, кроме, пожалуй, миниатюр, Евангелия Хитрово, иконам Звенигородского чина нет равных по качеству исполнения, а также по разнообразию живописных слоев в личном, состоящих из многоцветных смесей. Ни охра, ни черная краска не являются в них доминирующими. Свойство таких смесей принципиально отличается от «бесструктурности» пылевидных угольных смесей с охрой в личном «Троицы» и отчасти левой части благовещенских Праздников. Таким же разнообразием разноцветных пигментов – правда, еще более мелких – киновари, азурита, глауконита характеризуются иконы правой части благовещенских Праздников.
Завершая статью, напомним: если наша гипотеза верна, то Андрею Рублеву как набирающему силу московскому стенописцу принадлежит колористический замысел ансамбля росписи 14 08 г. и выбор самого приема, которому наиболее близка «Троица». Можно попытаться отождествить с его манерой тот или иной из сохранившихся типов контурного рисунка или рисунок светов, однако суждения по этому вопросу не будут достаточно четкими. Не менее интересно найти в этой симфонии человеческих и ангельских ликов те, которые соответствуют именно рублевскому пониманию идеала. Однако, несмотря на интуитивно угадываемую исследователями проблему «скрытого» автопортрета, нашими методами ее не решишь. Над ансамблем работали два мастера, которые в предании названы «сопостники», что подчеркивает глубочайшую духовную связь обоих, единомыслие в деле монашеского подвижничества. Они работали в соборе не только каждый над своей композицией, но, возможно, в связи со сжатыми сроками, пока один завершал одну стадию, другой принимался за следующую. Оба они, воплощая особую, тонко проработанную иконографическую программу, безраздельно прониклись ее основной идей, создав памятник редкой духовной глубины, а главное, братской любви, удостоившись в тексте Жития именования «содруги».
А. И. Яковлева
Исследование рисунка праздничных икон Благовещенского собора Кремля
Рисунок в памятниках средневековой живописи в силу своей специфики еще не является самостоятельным жанром изобразительного искусства и довольно редко служит средством самовыражения художника, показателем его индивидуальной манеры. Поэтому он, как правило, вызывает интерес преимущественно у специалистов в области техники живописи [183] . Его изучение, особенно первоначального наброска, возможно лишь при особом оптическом исследовании и фотографировании икон в спектре инфракрасного излучения (ИКА) [184] . Исследование праздничных икон Благовещенского собора, наряду с другими кремлевскими памятниками рубежа XIV–XV вв., в том числе чиновые иконы благовещенского Деисуса Феофана Грека (которые вслед за Н. А. Никифораки исследовались повторно) и храмовый образ «Архангел Михаил с деяниями ангелов» из Архангельского собора, проводилось по нашей инициативе начиная с 1980-х гг. сотрудниками Института реставрации (ГосНИИР). Небольшая часть материалов по иконе из Архангельского собора и благовещенского Деисуса была опубликована [185] . Предварительные результаты исследования рисунка икон Праздников хранятся в архиве ГосНИИР [186] .
183
Winfi eld D. C. Middle and Later Byzantine wall Painting Methods (a comparative study) // DOP. Cambridge Mass, 1968. Vol. 22. P. 80–99.
184
Никифораки Н.А. Опыт атрибуции иконостаса Благовещенского собора при помощи физических методов исследования // Культура Древней Руси: Сб. статей к 40-летию научной деятельности Н. Н. Воронина. М., 1966. С. 172 –176.
185
Андреева И. Д., Лукьянов Б. Б., Музеус Л.А. Исследование подготовительного рисунка памятников станковой живописи XIV–XV вв. // ДРИ: XIV–XV вв. М., 1984. С. 30–34; Яковлева А. И. Техника и приемы письма икон деисусного чина Благовещенского собора Московского Кремля // Труды Отдела научной реставрации и консервации. ФГУ «Государственный историко-культурный музей-заповедник Московский Кремль». М., 2004. С. 72–99.
186
Лукьянов Б. Б. Промежуточный отчет «Исследование технологических особенностей произведений древнерусской живописи из собрания Музеев Московского Кремля» / ВНИИР. М., 1982. Основные положения «Промежуточного отчета» Б. Б. Лукьянова, подтвердившего традиционное деление чина на две «руки», представляют несомненный интерес. Они выделены нами в особый раздел в качестве «Приложения» и всецело учтены при анализе икон Праздников.
В живописном целом законченного произведения, будь то икона, миниатюра или стенопись, первоначальный рисунок глубоко скрыт под верхними красочными слоями, а там, где его удается обнаружить, его линии часто элементарны, а очерк в целом «неизобразителен» и мало привлекает своими эстетическими свойствами. Однако, как показывают византийские и древнерусские иконы XIV–XV вв., в которых верхние слои живописи в силу еще не выясненных до конца причин полупрозрачны, он начинает просвечивать и играть более существенную роль в художественном целом и поэтому может быть выделен при анализе стиля в относительно самостоятельную категорию. Именно к таким памятникам относятся 14 древних икон Праздников, хранящихся в центральном иконостасе Благовещенского собора Кремля.
Атрибуции Праздничного чина посвящена огромная литература, которая особенно разрослась в последние десятилетия XX в. в связи с новым прочтением летописных данных о Великом московском пожаре 1547 г. [187] За выводами, вытекающими из источниковедческого анализа летописей о гибели убранства Благовещенского собора, в том числе «Деисуса Ондреева письма Рублева», последовала критика традиционного взгляда на эти памятники, сложившегося в науке в 20-е гг. XX в., согласно которому Праздничный чин – творение
187
Щенникова Л. А. К вопросу об атрибуции праздников из иконостаса Благовещенского собора в Московском Кремле // Советское искусствознание. М., 1987. Вып. 21. С. 89–92; Она же. Из истории изучения Московской школы иконописи XIV – начала XV века // Советское искусствознание. М., 1988. Вып. 24. С. 58–96; Она же. Станковая живопись // Качалова И. Я., Маясова Н. А., Щенникова Л. А. Благовещенский собор Московского Кремля. М., 1990. С. 45; Она же. Искусство преподобного Андрея Рублева и иконописцев великокняжеской Москвы. М., 2006.
188
Обзор мнений исследователей представлен в вышеупомянутых работах Л. А. Щенниковой. Полную библиографию по вопросам изучения творческого наследия Андрея Рублева содержит словарная статья: Рублев Андрей [автор статьи Дудочкин Б. Н.] // Словарь русских иконописцев XI–XVII веков / Ред. – сост. И. А. Кочетков. М., 2003. С. 539–558.
Хотя, строго говоря, к иконам нынешнего иконостаса Благовещенского собора «пожарная теория» имеет лишь косвенное отношение. Она лишь помогает понять, что новый послепожарный иконостас появился в соборе в грозненскую эпоху, но также очевидно, что сами иконы не подвергались воздействию пожара, и поэтому имя Рублева на этом основании не может быть безапелляционно отвергнуто, поскольку перед нами совершенно новый памятник, судьбу которого можно и нужно решать непредвзято [189] . Следовательно, ставить вопросы атрибуции ныне хранящихся в соборе икон в зависимость от судьбы иного, действительно сгоревшего памятника, относящегося, вероятно, к убранству храма 1416 г., не только не корректно, но просто неверно. Причем, как считают исследователи, это был небольшой, вероятно, трехфигурный Деисус, поскольку, согласно источникам, он был «обложен златом» [190] .
189
Наиболее объективно эта позиция высказана в монографии: Осташенко Е. Я. Андрей Рублев: Палеологовские традиции в московской живописи конца XIV – первой трети XV века. М., 2005.
190
Попов Г. В. Андрей Рублев. М., 2002. С. 12.
Праздничный чин, ныне хранящийся в центральном иконостасе Благовещенского собора, – выдающийся памятник иконописи начала XV в. – эпохи Андрея Рублева, одной из самых плодотворных и значительных в истории древнерусского искусства. Иконы уникальны по своей иконографии, получившей воплощение в классически выверенной иконографической композиции, ставшей, без преувеличения, образцом для иконописцев уже с первой трети XV в. и до конца развития средневековой русской иконописи. Иконы разнообразны по стилю и авторской манере, что говорит об участии нескольких, как минимум двух, а то и трех мастеров. Они также неординарны по своим технико-технологическим характеристикам, которые близки росписям 1408 г., исполненным Даниилом и Андреем Рублевым в Успенском соборе Владимира, а также иконе «Троица» Андрея Рублева, к ранней датировке которой мы присоединяемся вслед за целым рядом исследователей [191] . Так, для нас небезразлично мнение исследователей, считающих икону современницей Похвального слова пр. Сергию Радонежскому, написанного выдающимся древнерусским писателем Епифанием Премудрым в 141 2 г. [192]
191
Лазарев В. Н. Андрей Рублев. М., 1961. С. 32–33; Смирнова Э. С. Московская икона XIV–XVII веков. Л., 1988. С. 277; Осташенко Е. Я. Указ. соч. С. 131.
192
Клосс Б. М. Троицкий монастырь при преемниках Сергия // Клосс Б. М. Избранные труды. М., 1998. Т. I. С. 87.
Исследованию рисунка благовещенских Праздников, а также сравнению его с рисунком произведений рублевского круга посвящена настоящая статья.
Подготовительный рисунок в системе художественного целого
Для обозначения одного и того же этапа работы художника над образом в научной литературе встречаются разнообразные термины: «подготовительный», «предварительный», «внутренний» рисунок (в отличие от внешних, завершающих работу контуров – «описей» и «росписей») – по сути, это синонимы. Они помогают описать первую стадию работы художника, когда речь идет о первоначальном графическом наброске композиции, выполнявшемся желтой охрой либо угольной черной (иногда розовой краской или оранжевым болюсом) по белому фону основы, будь то штукатурный намет стенописи, пергамен рукописей или левкас икон [193] . Обычно внутренний рисунок не виден в завершенном целом, так как в ходе работы над живописным образом художники перекрывали его, как правило, плотными и непрозрачными верхними слоями. Однако увеличение прозрачности слоев (либо намеренное, входящее в авторский замысел, либо от художника не зависящее) повышало возможность обнаружить линии рисунка. Именно поэтому в отдельных образцах средневековой живописи, к которым относятся и благовещенские Праздники, он хорошо виден и ясно читается.
193
Яковлева А. И. Приемы письма древнерусской живописи (домонгольский период). Дис. … канд. искусствоведения. М., 1987. Т. 1 (основной текст). С. 50; Т. 2 (приложения I, II, библиография). С. 16–39; Она же. Приемы письма древнерусской живописи (домонгольский период): Автореф. дис. … канд. М., 1987. С. 8.
Графический набросок композиции
Полупрозрачные архитектурные и пейзажные фоны, играющие большую роль в художественном целом большинства икон Праздников, делают доступным для зрителя самый нижний слой – первоначальный набросок композиции, легко нанесенный художником на белый грунт иконы при помощи кисти жидкой черной краской, разбавленной большим количеством связующего. Свет, преломляясь на поверхности иконы, позволяет рисунку просвечивать в виде легких серых линий. Эта особенность икон придает определенное очарование Благовещенскому чину, а доступность рисунка для стилистического анализа может компенсировать многие потери, неминуемые при изучении столь утраченной в результате многократных записей и поновлений живописи [194] . Исследователи, как правило, отмечали высокий уровень создания графического образа, а некоторые из них в пору доверия к летописной дате 1405 г. связывали его замысел и осуществление с Феофаном Греком [195] . Роль графического наброска в этих иконах достаточно велика, его выразительность бесспорна, в нем с очевидностью проявляется индивидуальный стиль. При взгляде на рисунок икон Праздников возникает ощущение непосредственного соприкосновения с творческой личностью мастера, словно угадываешь первый импульс, первое движение кисти художника. При современном состоянии сохранности этих икон рисунок является существенным элементом, влияющим и на художественный результат, и на художественное впечатление в целом. Однако оно может быть чрезмерным, а значительность его роли в этих иконах – несколько преувеличенной.
194
Иконы особенно пострадали от варварской «реставрации» иконописцев палешан в 30-е гг. XIX в., предпринятой с целью их «обновить», а фактически – заново переписать, которая проводилась в ходе ремонтных работ в Кремлевских соборах после десятилетий их запустения в результате Московского пожара 1812 г.
195
Ильин М.А. Искусство Московской Руси эпохи Феофана Грека и Андрея Рублева. М., 1976. С. 65–66, 73; Бетин Л. В. Иконостас Благовещенского собора и московская иконопись начала XV в. // Реставрация и исследования памятников культуры. М., 1982. Вып. 2. С. 31–44.