Тень, ключ и мятное печенье
Шрифт:
– Я не знаю, – подала голос Виола.
Равири вежливо склонил голову в сторону девушки и заговорил, обращаясь теперь только к ней:
– Около сорока лет тому назад доктор Алоис Меершталь предложил городскому совету проект фуникулёра, который должен был связать Сен-Бери с Садами Табачников и через них с Чайной Гаванью. На линии должны были работать три станции, а вся поездка – занимать около четверти часа. Проект предполагал оригинальное по тому времени решение: однопутное движение с разъездом на средней станции. Каждый состав включал три вагона – один первого класса и два второго. Максимальная вместимость
– Но они не сработали? – спросила девушка, глядя на драконида широко распахнутыми от ужаса глазами.
– В том-то и дело, что сработали, – проворчал Абекуа. – Но только у того состава, что шёл вниз. Он остановился – и в него влетел набравший скорость состав, поднимавшийся вверх. Силы удара хватило, чтобы столкнувшиеся вагоны соскочили с рельсов – и потянули за собой остальные. Составы упали с высоты метров в тридцать. Если не ошибаюсь, в катастрофе погибли сто шестьдесят человек из ста восьмидесяти, а те, кто выжил, остались калеками.
– Именно так, – подтвердил Равири. – Автора проекта оправдали, все обвинения адресовались подрядчику, занимавшемуся строительством. По версии следствия, стальные тросы были недостаточно высокого качества. Хотя с доктора Меершталя взыскали так называемый «долг чести», который сильно убавил унаследованное им состояние. Кстати, – драконид поднял выше листок, который всё ещё держал в руке. – Как раз с этого я и хотел начать. Мне удалось посмотреть в судебных архивах записи слушаний того дела, и вот что интересно: подрядчик уверял, что тросы были качественными, но что доктор Меершталь потребовал привезти их к нему в поместье ещё за месяц до установки. По мнению подрядчика, тросы могли потерять прочность после каких-то манипуляций, которые доктор провёл с ними. Но от этой версии отмахнулись.
– Что стало с подрядчиком? – поинтересовался Лайош.
– Разорился и пустил себе пулю в лоб. Но, – драконид ещё покопался в своих выписках, и достал другой листок. – Ты ведь просил узнать не только об аварии, но и о самом докторе. В одном из технических журналов, лет за десять до появления проекта фуникулёра, молодой Алоис Меершталь, практически вчерашний выпускник университета, опубликовал любопытную статью. В ней он выдвигал теорию соединения живой и неживой материи. Приводя примеры из мира природы, доктор утверждал, что при определённых условиях возможно добиться значительного повышения качественных характеристик у привычных нам материалов. В пример он приводил как раз сталь, сравнивая её с паутиной, и отмечая, что паутина значительно крепче.
– Паутина – крепче? – удивлённо спросил Абекуа. – Он спятил?
– Вовсе нет, – отозвался драконид. – Доктор не ограничивается лишь утверждениями, он приводит также результаты собственных экспериментов и измерений. Мне стало любопытно, получила ли эта теория какое-нибудь развитие или хотя бы подтверждение в наше время. Я сделал несколько звонков, покопался в изданиях, которые мне посоветовали, и – сюрприз, Вути! – паутина действительно прочнее стали.
– Значит, начинаем плести канаты из паутины, – иронично откликнулся муримур.
– А вот тут ты прав. Лабораторные измерения это одно, но никто, кроме доктора Меершталя, не выдвигал больше идей о том, чтобы соединить живое с неживым. Учитывая заявления подрядчика, я задумался, не пробовал ли конструктор «усилить» стальные тросы фуникулёра паутиной, либо каким-то другим природным материалом? И не стало ли именно это причиной катастрофы?
– Кстати, а почему он сам не ехал в вагоне первого класса? – спросил Шандор. – Или тогда изобретателей не обязывали лично испытывать свои творения?
– Обязывали, – кивнул Равири. – Но в день открытия фуникулёра доктор Меершталь лежал при смерти.
– Что-что? – в один голос воскликнули Виола и Вути.
– Вопрос об отсутствии изобретателя при запуске фуникулёра задавался на заседаниях суда, и слуги доктора подтвердили, что в день аварии их хозяин находился в постели, и был так слаб, что все уже не сомневались в его скорой кончине.
– С чего бы вдруг? – хмыкнул муримур.
– А на этот вопрос я нашёл ответ в «грошовых листках», – глаза драконида хитро блеснули. – Знаете, это бесценный кладезь информации! Вся подноготная города, если только она где-то как-то когда-то всплывала, непременно окажется там.
– Это слухи и сплетни, вечерние листки по десять геллеров штука, – сказал Шандор, обращаясь к мадемуазель Энне. – Но чаще всего за ними действительно что-нибудь стоит.
– За пару дней до пуска и аварии в одном из «грошовых листков» вышла баллада о почтенном докторе, который… кхм… возлюбил жену соседа. За что муж-рогоносец вызвал его на дуэль. Каждый получил по пуле, но, как метко выражается автор баллады: «Доктор – в бок, а дурень – в лоб». Разумеется, там не называется никаких имён, но мне кажется, что речь идёт как раз об Алоисе Меерштале.
– Почему? – спросила Виола. – Ведь в городе не один доктор. Да и история сама по себе не слишком примечательная.
– Именно! – ухмыльнулся драконид. – Ничем не примечательный адюльтер попал на страницы вечерних «грошовых листков». Но ведь господин Меершталь был тогда у всех на слуху. Кстати, в балладе, где доктор готовится к предстоящей дуэли, есть несколько строк, в которых он подумывает использовать то одно, то другое приспособление для своего пистолета, чтобы гарантированно сразить противника. По-моему, вполне прозрачный намёк на владельца поместья Роуз-Холл, увлекавшегося механикой.
– Но ты, конечно же, копнул глубже? – поинтересовался Лайош, внимательно глядя на Равири. Тот гордо приосанился.
– Разумеется. Да там и копать-то не нужно было. Я всего лишь навёл справки в ратуше, сначала в отделе владений, а потом в отделе актов смерти и рождения. За два дня до неудачного пуска фуникулёра некто господин Корбен Остен, хозяин Рэд-Мэнор, что соседствует с Роуз-Холл, скоропостижно скончался. Семейный врач установил в качестве причины смерти сердечный приступ, тело кремировали. Урна с прахом, если верить некрологу из «Вестника», помещена в семейный колумбарий в саду особняка.