Тень Реальности
Шрифт:
Виктор сердито потряс головой:
– Хватит мне мозги пудрить… нлошник хр*нов, – буркнул он, привычным, отточенным движением разминая шею.
– При чём тут НЛО? – удивился Сергей, комично сморщив узкие, тёмные брови, вопросительно глянул на недовольного товарища… товарища? Да, можно сказать и так.
Они вместе арендовали квартиру проекта муниципального кабинета жилищного обеспечения «Крепость» по совместному проживанию представителей различных видов. Платили пополам. И, вроде как, не ссорились за территорию. Если не считать отдельных выходок эпатажного соседа. У Виктора было странное, почти жестокое чувство юмора. И дикие повадки. Предсказуемые и как будто
Несколько лет назад имидж Статута 11 внезапно изменился. Подтянутые, стильные парни – «борцы», «высококвалифицированные сотрудники», навязчиво героизируемые СМИ, – заменили кровожадно-тупых боевиков, иначе, как «падальщиками», редко именовавшихся. Ролики и соответствующие плакаты с пафосными эмблемами и броскими лозунгами «Новых Лиц» пестрели чуть не на каждом билборде или голографической рекламной панели. Шерхан поставлено скалил отбелённые зубы, выпячивал челюсть и, вообще, убедительно напоминал зримое воплощение неотвратимости возмездия, силы Статута. И всё же в Викторе упрямо тлел туманный отголосок прошлых борцов: злой, отполированный до стального блеска анархизм и колючая ожесточённость, звериный инстинкт потенциального убийцы. Парень устало вздохнул, рассеянно отметив очередные смутные симптомы расторможенного расстройства 12 .
11
Правоохранительная организация в системе Совета. Название от лат. statutum, постановление.
12
Снижен (отсутствует) контроль над потребностями, побуждениям и желаниями, особенно в сфере нравственности.
И сморгнул, удивлённый непредсказуемым направлением размышлений.
– А! Nevermind! Тоже ахинея. Твою мать! – сердито вытянувшись спиной, огрызнулся борец куда-то в потолок. – Серый, чего ты какой непрошибаемый?
– Эк тебя плющит, – с естествоиспытательским интересом подивился парень, невольно усмехнувшись. – Привык, я полагаю. Ты ж с завидным постоянством исполняешь…
Закончить фразу он не успел. Виктор перекатил голову по спинке дивана, зловеще ухмыляясь:
– А ты всё ждёшь, чем это закончится?
Взгляд нехорошо сощуренных глаз жёг крапивой. Сергей поморщился, ощутив мгновенный укол ни то совести, ни то досады. Штатный сотрудник Статута подхватился на ноги и теперь, нависая над ним, как никогда напоминал плакатную копию. Опасная физиономия, подвижная и совершенно отмороженная одновременно, сквозила оттенками выражений, вызывавших непредсказуемые ассоциации и смутные опасения. Серёга поморщился: закономерно, что фотогеничного, брутального оболтуса выбрали для pr-роликов реструктуризованной правоохранительной организации. Пубертатный сегмент референтной группы, наверняка, сомлел под впечатлением.
– М, мозгоправ? Признайся уже, – Виктор наклонился, вновь оказавшись слишком близко, да ещё и рукой крепко обхватил за шею, не давая отвернуться. – Ждёшь?
Сергей, устало вздохнув, попытался осторожно высвободиться, но крепкая, шершавая ладонь едва шевельнулась, чётче обозначив захват. Пальцы прижали аккуратно
– Озверел? – прямо встречая раскалённый взгляд, уточнил Серёга вкрадчиво. – Вроде, не весна…
– Шизики всегда такие, блонди, – зло рассмеялся мужик. – Не ссы, не покалечу.
– Вить, успокойся, – тихо попросил Сергей, понимая, что вот-вот уткнётся носом в сломанную переносицу. – Ты ж не шизик. Давай, как-то в рамках…
И тут Виктор его таки удивил. Неожиданно ослабив хватку, опустив руки и странно ссутулившись, мужик рассмеялся:
– Какой же я кретин, – почти удивился он. По лицу бродила злая, ломкая ухмылка. Сергей машинально поджал губы. И легонько стиснул жилистое запястье, которое, оказывается, всё ещё придерживал пальцами. Заметив жест, борец фыркнул. – Добрый доктор Айболит… Слыш, доктор, может, ты меня полечишь?
Пронёсшееся в голове малодушное «не ровен час» парень благополучно проглотил и даже сподобился дежурно улыбнуться:
– Хочешь поговорить об этом? – надеясь привычно схорониться за самоиронией.
– Хочу, – неожиданно выдал борец. – Серёга… мне так паршиво… Погоди, – велел он резко. И, подтянув вечно сползающие джинсы, ушлёпал в коридор.
Сергей вскинул ладонь ко лбу, напряжённо растирая переносицу. Сегодня статутский сотрудничек, кажется, даже не особенно прикидывался, развлекаясь. И, если на то пошло, в соседском поведении часто мерещился нездоровый надрыв, чрезмерность и болезненность. Будто не для чего-то, а наперекор всему. Furor Teutonicus 13 . Ожесточённая бравада, прикрывающая застарелую тоску. Ещё один тревожный симптом скверно зарубцевавшегося недуга. «Тошно»… Не медицинский термин, но диагнозов не хотелось.
13
Тевтонская ярость. Лат. Воинственный дух, возмущение, гнев.
Сергей тряхнул головой, отгоняя непрошенные размышления. Викторов коморбидный нарциссизм мог быть чертовски утомительным. А тащить работу в дом – идиотская затея. Парень обвёл удручённым взглядом пустой зал. На кухне слышалась какая-то возня у холодильника. Двигались ящики. Потом Виктор вернулся, держа в руке запотевшую бутылку водки.
– Ты рехнулся? Дежурство же, – Серёга, застигнутый врасплох, лишь изумлённо вздёрнул нахмуренные брови. Слишком ошеломлённый для более вменяемой реакции.
– Вспомнил, – заржал глухо борец, – да, малышка, мне придётся тебя покинуть. Так что советую долго не ломаться…
– Вить… ты что несёшь?
– Свет и истину, – с готовностью ощерил зубы тот, бодро отвинчивая брендированную, рифлёную крышку. – Давай напьёмся и отожжём… – и запрокинул голову, залив в горло с полстакана под ошарашенным соседским взглядом. Демонстративно. Как обычно.
– Ты… ледяную-то не очень… – слабо возмутился Серёжа, едва справившись с первым впечатлением. – Застудишься…
– С водки? – засмеялся сипло мужик, ни то утираясь, ни то занюхивая запястьем. – Сильно сомневаюсь… Ну, что, Айболит, может, того, релаксотерапия? Или как это у вас называется?
– Тебе бы не помешало, – покивал Сергей.
– Ну, так вперёд, детка! Поможем друг другу? – парень медленно выдохнул, смиряя досаду:
– Поможем?
– Ну, – фыркнул борец. – Или ты и дальше планируешь по мне тихо в углу страдать?
– Ты прикалываешься, что ли? – возмущение больше смахивало на оторопь и потому не убеждало.