Тень Реальности
Шрифт:
– Татарин, не нарывайся, – Слава тихо вздохнул. – Тебя и так не шибко любят. Возьмут на разработку, а отдел распустят – мы ж «экспериментальные» да репрезентативные, под пристальным вниманием общественности…
– Requiescat 24 … – буркнул борец. И тотчас сам себя оборвал. – Не распустят, – Шерхан нехорошо оскалился. В передатчике зашуршали помехи. – О, вызов. Пошли… Спасибо, Кёц, – бармен грустно кивнул.
– Каждый должен брать на свои плечи труд, соразмерный его силам, так как если тяжесть его окажется чрезмерной – он может упасть в грязь 25 , – процитировал Всеслав с замогильным видом. Виктор привычно выскалился:
24
Покойся.
25
Данте
– Работа – последнее прибежище тех, кто больше ничего не умеет… – риторически возразил он и сам поморщился: к Уайльду борец питал не слишком тёплые чувства. – Да и Данте твой сулил сохраняющим нейтралитет самые жаркие сковородки. Так что, ad maiorem Dei gloriam 26 , даёшь свободу самовыражения.
– Самоистребления, – Вайлен, рождённый в другом мире и с цитатами Провала знакомый лишь частично, рассмеялся, оборачиваясь на выходе. – Коэффициент энтропии данного индивидуума превышает допустимый параметр, – указал он кивком на шедшего следом начальничка. – Требуется изменить настройки… – электронный голос удавался борцу неплохо. Но Шириханова не впечатлил.
26
К вящей славе Божией.
– Где у тебя «Reset»? – Виктор достал портсигар, закурил в горсть, исподлобья оглядывая квартал. – Или мне по «корпусу» постучать?
– Угроза жизнедеятельности диспетчера! – Макэван открыл дверцу водительского сидения казённого авто и оглянулся на Томрада. – Поехали?
– Щас, официально прилетит, – удержал Шерхан, вслушиваясь в эфир. Заява припозднилась на добрых пять минут. Правильно – потасовка в квартале трущоб. Мохнатые парни Объединения бушуют. И куда смотрит их активно прославляемый всем, кому ни лень в хвост и гриву главнюк-миротворец, объединитель всех стай и, вообще, героический герой Фиа`Флокс? Хоть бы уж Новое Правительство всех там пережрало…
***
– Мир полон безумцев. Если не хочешь на них смотреть – запрись у себя дома и разбей зеркало, – Шерхан пребывал в приподнятом настроении. Хорошая драка всегда помогала ему расслабиться. Слава, потягиваясь на пассажирском сидении, сладко щурился в предрассветный сумрак: иногда ему казалось, не работай кореш в Статуте, на одного опасного рецидивиста в сводках стало бы больше. Уж слишком характерно зажигались у татарина зенки да вспыхивала шальным огнём слабая, человеческая аура.
– Кто это сказал?
– Французская поговорка, – Виктор вёл машину предельно аккуратно, несмотря на почти пустую трассу. Алкоголь выветрился, и химическая дрянь из аптечки обновила Виктора подобно концентрату живой воды, искусственно синтезированным аналогом которой и являлась. В салоне всё ещё оттеночно воняло препаратом, пусть и сквозь въедливый войлок никотина.
– Анекдоты о сумасшедших, рассказанные ими самими, внушают беспокойство…
– Слишком разумны 27 ! – Шерхан засмеялся. – Ладно, главное, что остолопов скрутили… Меньше стало зла в нашем мире, а? – Волохов только отмахнулся:
27
Станислав Ежи Лец.
– Ой, блин, Константин, борец с нечистью…
– Головкой стукнулся, княже, имена путаешь? Виктор я, – Шириханов лихо завернул к центральному подъезду Статута.
Кто из них нынче сильнее «стукнулся», Слава бы не поручился. Вызов по Объединению, традиционно, предвещал камерный мордобой и пространные формулировки в рапортах. Ну, и локацию из числа не самых респектабельных – для своих разборок двухфазные чаще всего выбирали пограничные промзоны, заводские кварталы да этнические трущобы «слепых» уровней – мест дислокации отребья, Совету не интересного и от этой беспризорности весьма криминогенного. На сей раз отличился Васселдум-сквер, окрестности печально известной автономии Иггертандт-Троукраст. Огрызок муниципального озеленения: пяток алей в чугунной обрешётке да несколько убранных в гранит прудов.
Когда тонированный субик на скорости вывернул с проспекта Героев Конфедерации в примыкавший к скверу проулок, мусорные баки уже полыхали, а патлатые и, как на подбор, двужильные молодцы – косая сажень в плечах, ни тени разума во взоре –
Шерхан ждать не любил. Шерхан любил драться и орать. И в данный момент, рявкнув коронное: «Статут! Когти втянули, отморозь!» – шмальнул в воздух, больше привлекая внимание опасных охламонов, чем пытаясь напугать. Что ж, своего он, бесспорно, добился. Всеслав, оббежав поломанный двухфазными в запале свары бересклет, отчётливо разобрал в рычаще-орущей какофонии потасовки тривиальное и предсказуемое «мясо!». И выкинул фиксирующий блок вслед за брошенным Ширихановым заклятьем. Спецподготовка, конечно, несколько компенсировала видовую принадлежность, но до настоящего колдовства не дотягивала. «Мясо»… Для мятежной нечисти – упырей да вурдалаков со товарищи – смертный сапиенс, пусть и при астральных знаках Статута, оставался всего-навсего пикантной закуской, топпингом к основному блюду. Разумеется, когда речь не шла о Шерхане. Этот, слишком отбитый и слишком везучий, дабы участвовать в чьих бы то ни было кулинарных извращениях, умел вразумить заблуждающихся. Вот и теперь, оттарабанив заученную мантру про права и обязанности, не без удовольствия с полпинка вломился в чужую драку: лягнул первого попавшегося молодчика в грудь с разворота, раздробил локтем, не чинясь, переносицу другого, снова выстрелил, теперь уже по ногам. Лохматые громилы в дутых ветровках и тёртых кожанках, вооружённые, чем Бог послал (а послал щедро, вплоть до бутылок с зажигательной смесью), на первый взгляд, лупили таких же патлатых ухарей, разве, без «стекла», зато при битах. Правда, молодчики, не будь дураки – ну, настолько уж дураками не могли быть даже законченные «активисты», – под спудом заклинаний несколько поугомонились. Пара самых сообразительных даже попробовала удрать по смежным аллеям, вновь ломая злополучные насаждения. Всеслав швырнул сеть, почти не глядя. А Шириханов успел сломать ещё несколько носов прежде, чем ситуация прояснилась окончательно даже для наиболее ретивых. Ну, и сам огрёб недурно. Так что собирали по окрестным кустам да грузили идиотов Томрад со спецами…
На вызовах по Объединению церемоний от борцов никто не требовал. Двухфазные праворадикалы зарекомендовали себя определённым образом (строго определённым), и, даже несмотря на условно легальное положение организации в Совете, прекрасно знали, чего ожидать в подобных случаях.
«…Щас нам ещё дрозда за «Синедрион» вставят… и можно спать с чистой совестью!» – Виктор искренне радовался, что не придётся спускаться к изоляторам. И теперь его настроение вряд ли испортило бы даже лишение оклада на два месяца.
Огромное здание, недавно отремонтированное на деньги нового спонсора, высилось вавилонской башней над площадью Доверия. Бесконечные глянцевые стеклопакеты создавали иллюзию геометрической чешуи. А сложный рисунок фасада убивал всякую надежду на спасение рассудка в дебрях фанаберии. Прежде Статут напоминал второсортное охранное бюро с соответствующим контингентом забулдыжного типа в качестве штатных сотрудников. Верзилы с беспросветно-тёмным прошлым и аналогичным будущим, контуженные на всю голову боевики и откровенные бандиты – основная публика, державшая прежде подотчётную Синедриону контору и серьёзно скомпрометированная стараниями мятежной упырьей Короны.