Теотль Сухоруков
Шрифт:
— Голышом делают? — изумился Тростник.
— Это нет, — вздохнул дед. — Но такие обходительные! Так, ясно дело — Вернувшемуся Богу служат.
— А, если не наружные болезни?
— Тогда тебя в отдельную каморочку ведут. Там и моют, там и лечат. Только неприятно и долго сильно. Уже давно здоров, а велят лежать и ни с кем не видеться.
— Я смотрю, у тебя, почтенный, большой опыт здесь.
— А то ж! Я два раза там бывал. В первый — ногу сломал, так меня старая туда отволокла. В другой — так брюхо скрутило, что сам побежал. Исцеляли оба раза… А сегодня не пустили, — нахмурился старик. — Говорят, не
— Вот незадача, — искренне посочувствовал пришлый. — Так оно, поди, дорого — лечиться часто?
— А вот и нет! — торжествующе замахал руками оборванец. — Бог спасает людей бесплатно! Его силы хватит на всех! Он же бог!
— Ничего не берут? — изумился Тростник.
— Конечно, внутри тебе скажут, что верующему следует сделать подношение Богу. Особо ценят там золото… Но я же не дурак! Я сам слышал, как Вернувшийся вещал с пирамиды, что Забота — для всех и даром! Эти лекари меня не проведут!
— Может, поэтому тебя сегодня и не пустили?
Старик аж замер.
— Ишь ты! — пристально вгляделся он в здоровяка. — А по виду и не скажешь, что умный. Я вот не сложил…
— Не кручинься! — улыбнулся Тростник. — Обожди немного. Тебя забудут — и проскочишь. Снова будут тебя девицы мыть и кормить.
Оборванец мечтательно зажмурился.
— Прости, что отвлекаю, почтенный, — тихо заговорил Тростник. — Но меня теперь вопрос мучает. Если в Доме Заботы всё даром, то насколько же всё бесплатно в Доме Даров…
— А вот и нет, — развел руками старик. — В этом Доме без товаров делать нечего. Дары эти Вернувшийся людям явил. Но делать их людям приходится. А те бесплатно делать ничего не хотят.
— И что же ваш Бог подарил людям?
— Много чего. Так и не объяснишь. Это видеть надо. Пошли! — и оборванец стремительно повлек гостя города к высоким затененным проходам, завешенным тканями.
Едва новые знакомцы проникли внутрь, как Тростник понял, что перед ним.
— Рынок.
Только рынок непривычный, с высокими прилавками, полками. Кое-где стояли дивные весы с одинаковыми гирьками-мерилами. И все товары на этом рынке были… непривычными.
— Вот первый дар — свечи! — не затыкался старик. — Представляешь? Из воска! А полыхают ярче лучины.
Далее Тростник увидел непривычную посуду и одежду. Причем, дед уверял, что такую одежду могут пошить прямо на месте, непосредственно на его обильные плечи. Тютелька в тютельку. Был целый ряд со свежеприготовленной едой. «Верзила» не удержался и угостил старика какой-то незнакомой снедью.
— А вот это самый новый и удивительный дар! — заявил старик так гордо, будто это была его личная лавка.
Это снова была посуда. Только…
— Погоди. Я, кажется, видел такую. Ну да, дивные чаши, ни с чем не перепутаешь. Их делают где-то на юге… В землях пурепеча, кажется.
— Чево?! — взвился дед. — Гляделки-то открой! Это дар Вернувшегося! Нет и не было такого нигде! Это они с виду каменные. А ты глянь — сквозь них видно! И камень этот хрупкий — страсть! Вот купи любую — я одним ударом ее расколочу!
— Боюсь, я не так богат, — улыбнулся Тростник. — Да и спешу.
— Ишь чо, — протянул оборванец. — Спешащий паломник. И куда ты спешишь?
— Мне бы к дому тлатоани. Дорогу не знаешь?
— Как не знать, — дед завел руки за спину. — Каждый день туда паломников вожу. Ну, пойдем, провожу!
Глава 17
Когда пальцы сжимаются
— А если завтра война?
Ичтакауэка, конечно, тоже может удивлять. Вот это вопросец! И, вроде бы, абстрактный, но что за ним прячется? Войну готовит парень?
Молодой тлатоани Чололлана сильно изменился. И я, как человек вкусивший власти в свое время, не мог его осуждать. Слишком многое изменилось. Мы встретились, будучи «царями без власти». Я — беглец из собственной земли, он — безнадежный аутсайдер в очереди на трон. Но ситуация изменилась — и вот одаренный юноша уже правит огромным альтепетлем. Конечно, он стал посматривать на меня свысока. В гости ходить перестал, намекал, что теперь я к нему ходить должен. А потом бац! — и я стал богом… Ну, или «стал богом». Как теперь ко мне относиться?
Поначалу правитель старался меня не замечать. Только сложно это было сделать после всего, что произошло. Захват власти привел к полному перетряхиванию жизни в городе. Мои «спецназовцы» (с моего благословения) продолжили обучать элиту воинства тлатоани. В горах, на старой базе моих ребят, заработала лучная мастерская, где потихоньку готовили стрелков. Не Белое воинство, но все же. Черный Хвост тоже ожил, почувствовал, что есть куда приложить свои таланты. Но Ичтакауэка упорно не понимал, зачем нужно учить воевать быдло. А еще он хотел всё и сразу. Потому что…
— А если завтра война?
— Ну, как ты хочешь, Тайна? Чтобы я вечером посеял зубы Змея, а утром там выросло целое войско? Не стреляй глазами, я не такой бог. Войско надо растить, готовить. Как крестьянин несколько месяцев трясется над робкими ростками маиса. Он терпеливо ждет, когда они станут могучими стеблями с крепкими початками. И не просто ждет, а усердно трудится. Каждый день.
Тлатоани хмурился.
— Смотри на мою руку. Видишь, пять пальцев? Когда они все вместе сжимаются, получается сильный кулак. Вот эти пальцы, — я начал их по одному разгибать. — Первый — выучка воинов. Второй — порядок в войске, каждый должен понимать любой приказ и быстро его выполнять. Третий — хорошее оружие и доспехи. Четвертый — хорошее снабжение, воины должны быть сыты, и всего им должно хватать. Пятый — искренняя вера в общую цель. Конечно, можно убрать любой из пальцев, но это будет уже не сильный кулак. И на всё это надо тратиться. Тратить время. Тратить богатства. Сильное войско — дорогое войско.
— Просто дай мне оружие! Копья, ножи, топоры из тумбаги — надо дать это сильным воинам — и войско станет непобедимым.
— Да, блин… Я же не против! Печи ставят. Половину твоего старого подворья под этого заняли. Я тебе сказал: нужны медь и золото.
— И я тебе сказал: золото исчезает. Меди с Мезкалы везут много, а золото уходит в Теночтитлан.
Ичтакауэка, действительно, говорил мне об этом, но только сейчас я призадумался: а почему? Ну, допустим, золото стало дорогим из-за моей активной деятельности в Эхутле. Но я не мог исчерпать его запасы по всей империи! По крайней мере, не здесь, на западе. А золото уходит в Теночтитлан. Я вдруг вспомнил, что у некоторых астеков, пленивших меня, были тумбажные копья. И в войске Ауисотля, что проходил недавно через Чололлан, тоже видели такое оружие. «Трофеи» — думал я раньше.