Теперь всё можно рассказать. Том второй. Боги и лягушки.
Шрифт:
Понимаешь, наша литература не умеет оживлять. Она вся дохлая. У нас там всё плачь да плачь. Слёзы да слёзы. Какие-то маленькие люди там, какие-то неудачники…
Но ты не подумай только, что я сейчас про то, что, мол, если ты мешка золота не скопил, ты неудачник. Нет, я не про это.
Просто у нас в литературе все герои какие-то не такие. Они вечно ёрзают, вечно спешат куда-то, мечутся из стороны в стороны.
Они постоянно думают: «Правильно ли я поступаю? Неправильно ли я поступаю? Может быть, я так поступаю,
Такие книги воспитывают морально нетвёрдых людей.
Знаешь, Марат, я думаю, нам нужна другая литература.
Нам не нужны все эти маленькие люди и трагические герои! Нам не нужны все их трагические сомнения и глубокие переживания!
Нам нужна другая литература! Другая, совсем другая!
Наша литература должна дышать здоровым национальным духом! Это должна быть подлинно патриотическая литература!
Понимаешь, Марат, литература должна быть с кулаками!
Нам нужна мускулистая литература!
Литература борьбы! Нам нужна такая литература, чтобы русский народ её читал и вдохновлялся на новые подвиги и свершения! На новые завоевания!
Миша замолк. С минуту он помолчал, старательно разжёвывая ментоловое драже, а затем спросил: «Вот знаешь, Марат, ты читал Олега Верещагина?».
– Наслышан, – честно ответил я.
– Ты почитай! – с энтузиазмом выпалил Миша. Руки его слегка задрожали от волнения, икры напряглись, он оторвал спину от дивана и, казалось, готов был вскочить с места. – Вот это – настоящая мускулистая литература! Это именно то, что нужно нашему народу!
Ты ведь знаешь, как в этой жизни всё устроено, Марат.
Вот плывут люди на корабле. Тут судно налетело на что-то там.
Вот я тебе говорю: сколько там людей будет, все, кроме русских, спасутся. Другие будут лезть к шлюпкам, расталкивая других руками и ногами. И только русский станет в стороночке и скажет: это, наверное, меня не касается, я вам тут только мешать буду, спасайтесь без меня, товарищи.
И я тебе скажу: его всё равно затопчут! Не заметят даже, как затопчут!
А надо не так! Если ты в такую ситуацию попал, надо к шлюпкам изо всех сил пробираться! Прорываться надо! Ногами и руками прямо, чтоб кости у других трещали!
Вот видишь ты беременную англичанку, – так пни её в живот. Старичку-китайцу размозжи голову! Польского учёного столкни в воду! Нечего ему твоё место в шлюпке занимать!
Вот так нам жить и надо! Надо изо всех сил бороться за своё место под солнцем! Никому пощады давать нельзя!
Мир так устроен, что здесь каждый сам за себя. Если других жалеть будешь, тебя самого съедят.
Вот нам нужна такая литера, чтоб она учила никого и никогда не жалеть, с жертвами не считаться и вообще всегда поступать так, как выгодно тебе.
Вот такая литература нам нужна!
Нам
Это, в конце концов, наш народ. И этот народ заслужил иметь свою литературу!
Такую, чтоб ему нравилась и чтоб он её понимал.
Вот за это стоит бороться!
У англичан было когда-то своё мускулистое христианство. Нам нужно своё мускулистое православие.
И нам нужна мускулистая литература!
– Тут я согласен полностью! – довольно сказал я, обняв Мишу за талию. – Спорить, на мой взгляд, тут не с чем.
– Да, Марат! – сказал Миша. Он весь заёрзал на своём месте, а затем спешно начал придвигаться ко мне. Наконец его запрятанная в шорты задница упёрлась в мои ляжки. – Так про английские школы! Я ведь ещё про английские школы тебе не успел рассказать!
Миша ещё сильнее заёрзал на месте. Наконец он откинулся на спинку дивана и плотно прижался ко мне всем своим телом.
– Я тебе вот что говорю, – продолжал рассказывать Стефанко, вновь отворачиваясь от меня. На сей раз он отвернулся для того, чтобы достать рукой конфету из лежавшей на другом краю дивана картонной коробки. – Английские школы – это, я тебе скажу, очень круто. Это ведь совсем не то, что у нас. Наши люди не понимают, что это такое, вот и придумывают про них невесть что.
Понимаешь, Марат, это на континенте думают, что школа должна чему-то учить. В Англии всё совсем по-другому.
Британцы твёрдо знают: задача школы – не в том, чтобы чему-то учить.
Ну, ты понимаешь: уравнения там считать и прочее. Этому человек и сам как-нибудь научится. Ну, а ежели не научится, – так и хрен с ним. Не больно-то оно в жизни и надо.
Этому школа учить не должна. Она вообще ничему не должна учить. У британской школы просто цель другая.
Школа должна воспитывать боевой дух! Её задача – формировать характер! Понимаешь?!
Это вообще такая очень специфическая британская штука, – этот характер. Это как джентльмен или то же сноб. Такое вот чисто английское понятие.
Как бы мы ни старались, мы этого до конца не поймём. В наших учениках бесполезно воспитывать характер. Это слишком английское качество. У русских оно не вырабатывается. Нам нужно что-то более универсальное.
В русских учениках надо воспитывать боевой дух. Такую вот русскую воинственность.
Современная наша школа этого не воспитывает. Совсем не воспитывает.
Большая проблема нашей школы в том, что она даёт много ненужных знаний.
Настоящему джентльмену математика не нужна. Точно так же как и физика, химия, биология… Всё это ему не нужно, потому что никогда в жизни ему не пригодится.