Тесные комнаты
Шрифт:
А потому Рой повиновался. Ничего другого ему не оставалось.
– Разве наказанию моему вовеки не будет конца, - вскричал, наконец, Рой, после того как "повеление" гостя " многократно отзвучало в его сознании.
– И неужели мне никогда не суждено прощение?"
Рой поднял глаза и увидел, что перед ним никого нет.
Однако в комнате явно кто-то побывал, потому что на полу были рассыпаны мертвые цветы, герани и листья мирта, и еще под ногами лежали только что принесенные с кладбища сосновые шишки, и виднелись следы новых, в первый раз надетых башмаков.
Рой
Рой уже четыре раза сливал воду и как раз собирался встать, чтобы сменить ее снова. Вода после него была коричневой и мутной, как в реке на которую обрушился ливень - в такой вполне могли бы водиться лягушки и головастики, впрочем, их отсутствие возмещалось обрывками старых листьев и другими частицами растительного мира, что отмылись с его ступней.
Рой так изумился увидев гостя, что встал перед ним из воды совершенно голым. Он потянулся было за большим белым махровым полотенцем, но не достал, и тогда Сидней подошел и подал его сам.
– С чем пожаловал, - заговорил Рой Стертевант, но на секунду осекся, чтобы вытереть капли пота, выступившие у него вокруг губ, - Сидней.
– Я обещал Гарету, - выпалил Сидней, чуть ли не прыжком подскочив к своему врагу. - Я пришел к тебе и я в твоем распоряжении, - пробормотал он затем чуть слышно.
Казалось, это были первые за всю жизнь слова, с которыми футбольный герой школьных времен обратился к Рою Стертеванту, вытиравшемуся в это время полотенцем: он как раз добрался до ушей и прошелся по ним так, что они сделались красными как свекла.
– Кто, говоришь, тебя ко мне отправил?
– поинтересовался Рой.- Я, если что, никого тебя прислать не просил. И вообще, знаешь, первый раз слышу, чтобы кто-то являлся в мое распоряжение.
– Я соврал насчет Гарета, - сразу опроверг Сидней свое первое заявление.
– Я пришел к тебе потому что сам так хотел... Хотя все равно, их руки тоже меня подталкивали... "Их" - это не только Гарета с отцом и братьями, но и Браена, Браена МакФи....
– А ну, знаешь что, - услышав это имя, Рой выбрался из своей бадьи, спотыкнувшись о край. Его сильно трясло.
Глаза Сиднея заметно расширились, когда салотоп предстал перед ним во всю стать: его тело состояло из одних мышц, вен, сухожилий и даже костей, которые местами так отчетливо выступали под кожей, что казалось, они находятся снаружи и до них можно дотронуться - подобная физическая форма была результатом его образа жизни, исключавшего появление в теле единого грамма жира.
– Я тебе не верю, - сказал салотоп, наконец справившись с голосом, - и уверен, кстати, что ни Браен, ни Гарет никого бы вместо себя посылать не стали... и тот и другой пришли бы сами...
Он отчаянно вздрогнул всем телом.
– Вот и я пришел к тебе сам, и я сдаюсь.
Рой по-прежнему стоял перед ним голым, как будто
– Ты не станешь отрицать, верно, - продолжал Сидней, точно в бреду, и голос его при этом скорее походил на одинокое пение баритоном, чем на звучание обычной речи, - не станешь и не сможешь отрицать, что преследуешь меня всю жизнь. Присутствуй ты при моем рождении, я бы и этому не удивился. Мне кажется, я не сделал ни вздоха без твоего ведома.
– Но зачем ты явился теперь, - удивился Рой, - теперь, когда все уже кончено и давно позади... Надо было приходить тогда, в восьмом классе, когда я и правда кровь из носа был тебе нужен - появись ты в то время, я бы днем и ночью помогал тебе с уроками, дробями, делением столбиком, пропорциями, Записками Цезаря, и всем остальным, чего ты так никогда и не мог толком уяснить...
Рой секунду помолчал в задумчивости, а затем оглядел себя.
– Мое тело как будто знало что ты придешь, потому что я намылся так, словно приготовился, что меня уложат на стол в похоронной конторе Гринбраер.
– Мне приказали тебя убить по меньшей мере дважды, - отозвался Сидней точно эхо, долетевшее по ветру.
Услышав эти слова Рой ухмыльнулся и принялся смазывать мазью ступни.
– Ты сам знаешь, что заслуживаешь смерти уже за одно то, что сделал с Гаретом.
Сидней хотел разжечь в себе гнев, но не смог, и как бы оправдываясь перед врагом за свою неудачу добавил: "Я слишком долго был на тебя зол, чтобы злиться теперь... Вот вижу тебя перед собой, но не чувствую вообще ничего. Интересно, почему так?"
– Может, тебе вернуться домой да обдумать, как ты намерен со мной поступить, на случай, если опять решишь сюда явиться.
Но едва салотоп произнес эти слова, как у него перехватило дыхание от ужаса, и ему пришлось закусить губы чтобы не закричать, потому ему почудилось, что между ним и футбольным героем промелькнул Браен МакФи, тотчас исчезнув из поля зрения.
– Я больше никогда не решусь сюда прийти, поверь Рой. Я первый и последний раз набрался сил это сделать,- заговорил Сидней, не подозревавший, в каком смятении находится его собеседник.
– Неужели ты меня так боишься?
Рой надел носки, натянул на ноги тяжелые башками с высокой голенью и зашнуровал их неуверенными и заторможенными движениями.
– С чего ты кстати взял, Де Лейкс, что я, как ты выражаешься, преследую тебя всю жизнь? Чем докажешь?
– Нет у меня никаких доказательств, но они мне и не нужны. Зачем, когда тебе и так самому все известно. Я знаю, что ты только и делаешь что преследуешь меня!
Воскликнув это, Сидней привстал с места, но тут же вновь бессильно рухнул на стул, потому что сейчас, когда он наконец оказался лицом к лицу со своим мучителем, у него исчезли последние сомнения, что перед ним тот самый человек, который всегда был движем враждой к нему, и который своими действиями, большому счету, управлял всей его жизнью.