Том 1. Ведь и наш Бог не убог, или Кое-что о казачьем Спасе. Из сказов дедуси Хмыла. Часть I. Образ мира – мировоззрение
Шрифт:
Создание своего мира, учили предки, даёт обретение утраченной цельности, возвращение в своё естественное природное состояние. Цельности в смысле целины как изначального состояния чистоты. В чужом доме невозможно быть целым, так как ты здесь гость и вынужден считаться с теми правилами – Началами, которые установлены хозяином. И эти Начала тебя ограничивают.
В этом смысле характерник всегда является Начальником, создающим первообразы – Начала, которые воплотятся затем в вещи и явления мира. Начала – это то, на чём держится любое устроение! Они в конечном итоге определяют очевидное и невероятное, допускают или запрещают чудо в нашей жизни. Кому, как не Большаку, лучше знать, каков в его доме порядок, что в его Доме – мире разрешено, а что нет. Как художник вправе писать картину так или иначе, так и характерник писал свой мир. Наставники так поучали: встав поутру, «взберись
Таким вот образом, действия художника, писателя, характерника мифологичны, как и любой творческий процесс. А итог творчества – наш мир, некий совершенный образ дома, в который может войти жизнь, заполнить его и слиться с ним воедино. Это и есть то состояние цельности, на стяжание которого направлены все устремления человека. Каждому известно метание в поисках доли, счастья, которое воспринимается нами как ощущение полноты. Вот и ищет человек свою вторую половинку, имя которой – ЖИЗНЬ. Чтобы вкупе с ней уже обрести утраченный Дом. Эти представления отразились в русских сказках о Финисте Ясном Соколе.
Было у купца три дочери. Поехал он раз на ярмарку. Спрашивает, кому чего привезти в подарок. Две старшие попросили платков да платьев, а младшая, Марьюшка, говорит:
– Привези мне, батюшка, пёрышко Финиста Ясна Сокола.
Вот приехал он домой, младшая дочь от радости сама не своя. Чуть начали старшие сёстры обновки примерять, она побежала к себе в горницу, бросила пёрышко на пол – и тотчас влетел в окно сизокрылый сокол, явился к ней красавец молодой, ненаглядный возлюбленный Финист Ясный Сокол. И прилетал он к ней всякую ночь, а утром улетал во чисто поле.
Как-то раз услышали сёстры в светёлке Марьюшкины разговоры поздние, подглядели в щёлку – и едва не обмерли от зависти. Заманили они Марьюшку в погреб да заперли, а окошко заколотили и ещё ножей острых навтыкали.
Прилетел сокол, бился-бился, всю грудь изранил, а потом вскричал:
– Прощай, красна девица! Коли захочешь меня снова увидеть, иди в тридевятое царство, не прежде найдёшь, пока три года не минуют, пока не истопчешь трёх пар железных башмаков, трёх платьев железных не сносишь, трёх посохов железных не притупишь.
И улетел. В ту же ночь, никому не сказавшись, ушла Марьюшка из дому. Сковал ей кузнец платье железное, да башмаки, да посох, и отправилась она в странствие. Вот минуло три года её странствий, справа железная износилась. Приходит Марьюшка в какой-то город, а там королева к свадьбе готовится, а жених её – Финист Ясный Сокол. Нанялась Марьюшка посудомойкою во дворец и, выждав время, вошла в покои Финиста. А тот спит непробудным сном. Заплакала она в голос:
– Милый ты мой, я к тебе шла три года, а ты спишь и не знаешь ничего!
Сколько ни причитывала, спит он, не слышит, но вот упала горючая слеза ему на плечо – пробудился Финист Ясный Сокол, открыл глаза, да так и ахнул:
– Ты пришла, моя ненаглядная! А я уже думал, ввек не увидимся. Околдовала меня ведьма-королевна, я про тебя и забыл, зато теперь ввек не забуду.
Подхватил Марьюшку на руки и вылетел в окно с ней – только их и видели. Прилетели на Русь, явились к Марьюшкиному отцу, в ноги ему кинулись – тот благословил молодых, ну а потом свадьбу сыграли. Жили они долго и счастливо, да говорят, и сейчас живут.
«Живое, то, что в нас зовётся «я», познаётся нами через жизнь, – говорил старый знахарь. – Жизнь же познаётся через свою среду, делающую её возможной. А среда эта, в которой жизнь возможна, называлась испокон веков миром. Лучший способ познать себя – это сотворить мир. Вот это, пожалуй, и есть основная цель миротворения в Спасе – постижение себя, без которого невозможно обрести ту полноту, чтобы однажды нам вернуться Домой в Град Небесный».
Сотворение мира является исконной потребностью нашей души, чему подтверждением является детская игра в домики. Кто из нас не играл в эту игру? Её можно назвать вечной! Сколько существует человечество, наверное, столько дети и играют в домики. По крайней мере, на обширной территории России как в прошлом, так и в настоящем можно увидеть игровые «дома» повсеместно. Что же такого притягательного в этой игре, почему проходят поколения, а дети продолжают строить домики?
В ней отражена память о потерянном рае, говорил нам наказитель. Кстати, зачастую дети во время игры прячутся в домик, подчёркивая для играющих, что они неприкосновенные. Помните – «я в домике»? В некоторых местах вместо «я в домике» употреблялось «я в раю». Душа, пришедшая на землю, чувствует неуют и через игру в домики стремится создать тот мир, в котором сможет обрести полноту и защищённость. Не то же ли самое мы делаем и в зрелом возрасте, мечтая о своём жилье? А получив его, с какой заботой мы занимаемся его благоустройством! Мы творим свой рай.
Играя в домики, мы складываемся как особь, то есть обретаем своё «я» и осваиваем «чужое» пространство, выделяя из него «своё»! Нет моего – нет и меня! В этом мире «я» проявляется через «моё» – собину (собить – собирать). Коли нет своего пространства, наше «я» затушено. Мы живём в большом мире – в Стодене, и наше «я» как бы растворено в нём. Как капля воды затеряна в море, так и наше «я» затеряно в Стодене. В нём всё своё и всё чужое! Как в коммунизме. Стодень является своего рода ловушкой для нашего «я». Чтобы оно проявилось, нам нужен «домик», нам нужен мир. Пока что это будет наш уголок, где нам уютно. Им мы обособляемся из Стода. Но однажды мы обретаем Царский мир – Саронь, которому и являемся хозяевами. «Когда я осознал «своё», родилось моё «я», – говорили наставники Спаса.
Позже мы перерастём и этот Царский мир. Он тоже, в своей сути, ловушка для нашего «я», которое стремится вернуться в свой настоящий Дом – в Стихию (прах). И «моё» ловит нас в свои сети не менее крепко, чем Стодень. Саронь – лишь ступень в лествице восхождения Духа на Небеса, но без этой ступеньки в Небеса не поднимешься. Изначально нужно построить «свой домик», чтобы в нём проявилось наше «я» и чтобы в нём для нас открылись источники Силы, без которой нам «поход к Дому» не осилить. «Будь собой», «обрети себя» имело и имеет место в традиции казачьего Спаса. Самопознание необходимо для обретения Себя как Царского мира. Он, то есть Царский мир, – только разумное понятие о мире, самое близкое к душе. Царский мир нужен мне, чтобы стать Царём, то есть Большаком и Хозяином самому себе. Ибо если ты не будешь управлять собой, то обязательно найдётся тот, кто сделает это за тебя. Иными словами, или ты управляешь собой, или тобой управляют другие. Или – или. Третьего не дано! Это данность нашего мира, которую нужно принять. Царский мир – это осознанный мир. Пока мир не осознан, он является ловушкой. Стоит же только осознать тот мир, в котором ты живёшь, как он из ловушки становится орудием, твоим орудием. Но и Царский мир меня отделяет от Стихии. Следующий дорогой самопознания в какой-то миг ощутит неполноценность и этого мира. И поэтому однажды в Спасе вступает в силу иной призыв: «Не будь собой!» В Спасе он характеризует высшую ступень подвижничества – характерничество! «Когда найдёшь своё «я», бери два камня и растирай его в порошок», – поучали в Спасе. Что скрыто за этими словами? Есть ли в них нечто или это «признак слабости школы, потому как слишком размазано», как скажут многие? Сказать сложно. Вернуть себе Божественность – вот с чем согласятся практически все те, кого волнуют искания Духа. Вот только камнем преткновения остаётся вопрос: я сам становлюсь богом или Божьим произволением я обретаю божественность? Здесь вопрос выбора! А кто прав? Рассудит Вечность! В Спасе же отречением от себя характерники взамен получали «ум Христов», или «ум Горний», благодаря которому и обретали утраченную божественность. Старый знахарь говорил, что «принести то, не знаю что» – это и есть обрести нашу Исту, наше «я».