Тойво - значит "Надежда" 2. Племенные войны.
Шрифт:
Дело не хитрое, даже можно сказать - прибыльное. И деньги получаются от страждущего народа и информация, внесенная через покаяния. Переписать быстренько иконы, переделать также быстренько обряды, переименовать с той же скоростью праздники - и дело в шляпе. "Был Андрей возле Олонца?" "Да побойтесь бога! Он по столицам ходил, ему в такой глуши делать нечего".
Однако монастырь, учрежденный в 16 веке Андрияном Ондрусовским, урожденным дворянином Андреем Завалишиным, никак не развивался. Идея того, что Андрей, обходя окрестности Ладожского озера, обнаружил Александра Свирского возле Рощинской ламбушки (маленькое лесное озеро), волшебным
В общем, и Арсений Коневецкий, и Александр Свирский, и Герман и Сергий Валаамские, да и другие чудотворцы, что собрались вокруг Ладоги, появились по велению православной церкви и по хотению православной церкви. Вообще-то, конечно, наоборот, но это уже не в счет. Да и ладно, пусть так, так всем удобней.
А Завалишин, сделавшийся святым, собрал у себя братию, между делом привлек на монастырскую сторону ладожских пиратов с островков Сала и Сторожевого мыса, которые прежде намеревались их разорить и убить, да и стал знаменитым на всю святую Русь. Пошел, однажды, на крестины дочери Вани Грозного Анны, побыл там с рабочим визитом, сделал, что полагается, и двинулся пешком обратно.
Прошел половину Руси - ничего, но тут, на подступах к родному Андрусову, уже миновав Свирскую обитель, проходил мимо деревни Обжа. А оттуда выбежал мужик, сидевший все это время в засаде по преподобному Андрияну, и без лишних слов убил его дубиной - куриком - с целью грабежа. Ограбил единственный алтын и ушел его куда-то вкладывать. Вероятно, в кабак. Вот ведь какая злая ирония: с пиратами Андриян справился словом божьим, с обжанским мужиком - нет.
Даром что деревню Обжу ливвики прозвали "Пижи", что на руническом санскрите означает обратную сторону жизни, то есть, вовсе и не жизнь. Как противопоставление - Кижи. Она, Обжа, была "знаменита" людьми, промышляющими нехорошим колдовством: наследственными колдунами и колдовщицами. Родина знаменитого ливвиковского парня, Садко, не лишенного доброй доли экстрасенсорики, лишенного злой доли парапсихологии (см также мои книги "Не от мира сего").
Казалось бы, после мученической смерти основателя сам монастырь должен набрать вес в духовном мире: нетленные мощи, чудотворство, святое место и все такое. Так нет! Не могли монахи уживаться на этом месте по загадочной и непонятной церковному руководству причине. С ума сходили, в пьянство ударялись - что попало! Все говорили, что мучает их тут нечистый. Даже на следы от человеческих ног, вдавленные в камень, показывали: мол, сам сатана здесь стоял.
Ну, народ-то про эти следы на огромных ладожских базальтовых глыбах говорил, что это Господь здесь стоял и смотрел на Андрея, когда тот в Ладоге ноги омывал. Вот и поди разбери: кто тут ангел, а кто - черт.
Ну, а перед Революцией с Андрусовской пустынью вообще чехарда стала твориться. Два иеромонаха, приписанные к монастырю, всю службу развалили, пустив ее на полный самотек. Иеромонах Варсонофий, по совместительству казначей, был больным. Вероятно, больным психически: бывало, целыми днями в келье сидел, запершись, и ругался визгливым голосом сквозь слезы. Никого не принимал, а по ночам бился о стенку неизвестными частями тела и какую-то хулу изрыгал.
Иеродиакон Геннадий тоже больной, но уже физически. Ничего не мог делать, несчастный. В больничку бы ему определиться, а потом в санаторий, да нет поблизости таковых.
Прочие
Итого всего про все набиралось 12 человек. Среди них всего один грамотный, другим это оказалось не нужно. Вероятно, грамотный и предложил прочим пацанам в рясах валить в Финляндию в начале 1918 года, пока лед на Ладоге держал.
Вот и вся информация, которой поделился Бокий с Антикайненом. Но тем она и интересна, что скудна. Значит, так было нужно неким неведомым силам, делающим цензурную обработку любых сведений, подозрительных в плане государственности.
Тойво прислушался к монастырским звукам - только сквозняк подвывает в выбитых стеклах окон. Но птиц поблизости нет. Вон они, птицы - бегают на приличном расстоянии от келий по берегу. Воронами называются.
– Итак, парни, ставлю боевую задачу, - сказал, обращаясь к своим бойцам, Антикайнен.
– Немцев взять живьем и контролировать подходы: лахтарит тоже могут заявиться нежданно-негаданно.
– Какие же здесь немцы?
– спросил Матти, лесоруб из-под Савонлинны.
– Германские, - объяснил Тойво.
– Сидят под землей и нехорошее замышляют.
Немцы в Андрусово, действительно, были. Об этом можно было догадаться, когда красноармейцы, рассредоточившись по периметру, скрытно начали приближаться к монастырским постройкам. Ветер, временами, доносил, словно из-под земли, какой-то лай - это кто-то переговаривался на немецком языке.
Определить, откуда слышатся эти голоса, оказалось достаточно трудно: явных подземных ходов видно не было. И на поверхности людей тоже не наблюдалось. Информацией, как спуститься в катакомбы, Тойво не обладал, потому что товарищ Глеб об этом тоже не знал. Оставалось действовать по наитию.
Ну, наитие не предполагало заглядывание под каждый подозрительный камень или обшаривание подполов монастырских построек, а предполагало попытку определиться. Если есть вход под землю, изначально укрытый монахами от посторонних глаз, а потом закрытый от самих монастырских людей, значит, это будет такое место, куда вполне могла уходить вода. Дело-то весеннее - снег тает, даже если на улице минусовая температура. Его подтапливают солнечные лучи, особенно возле камней.
В одном месте, где полагалось бы находиться луже от стаявшего на камнях снега, от воды и следа не было, и льда тоже не было. Значит, она утекла. Но ручьев куда-то по сторонам не было, разве что около камней не очень это дело было, чтобы очень. То есть, не очевидно.
– Там, - заметил самый наблюдательный боец, и Антикайнен с ним согласился.
Словно бы в подтверждение догадки из-под камней залаяли немцы. Теперь сомнений не осталось, а когда они, осмотрев куски базальта, вроде бы хаотично набросанных там и сям, обнаружили нору, заточенную под особо крупного зверя, все стало совсем понятно.
Спускаться под землю в тесноту и мрак, где этому делу могут совсем не обрадоваться - в самом деле, не были же германцы безоружными - не хотелось никому. И Тойво не хотел никому приказывать.