Третий лишний
Шрифт:
Ханна была поражена, когда почувствовала, как увеличенное в два раза жалование и дорогие подарки быстро затоптали остатки скромности. Но все же у нее была грань, через которую она ни за что не согласилась бы переступить, во всяком случае сейчас. Мысль о том, что рано или поздно мистер Гриндл потребует от нее большего, не давала ей покоя. Каждый раз она с ужасом задумывалась о том, что еще взбредет в голову хозяину.
"Нужно скопить как можно больше денег,
– утешала она себя и свою совесть, когда та просыпалась и начинала ее нещадно грызть. В минуты отчаяния она ненавидела мистера Гриндла, но все же умом понимала, что в другом доме при подобной ситуации дело бы уже давно закончилось бы насилием.
"Что делать, если он потребует большего?
– задавала себе Ханна вопрос вновь и вновь. Поделиться, рассказать о том, что тяготит душу, об одолевающих сомнениях ей было не с кем. Ни преподобному Поупу, ни его сестре не скажешь и не доверишь того, что можно было доверить матери или близкому человеку.
– Они несомненно добрые люди и всей душой переживают за меня, потому я просто не могу рассказать им то, что уже сотворила. Я разобью им сердце!"
После долгих метаний, она все же пришла к выводу, что пока у нее есть возможность, будет откладывать деньги на черный день, и, если мистер Гриндл попытается ее принудить к сожительству, она твердо скажет "нет". Все-таки, родить незаконнорожденного ребенка и потом воспитывать его одной, все время будучи голодными, это не стоило всех его подарков вместе взятых. Мало того, что бедный ребенок будет многим обделен, так еще и опозорить имя Поупов. Нет, такого она совершить не могла.
Обжегшись один раз на обмане нанимателя, Ханна отныне стремилась как можно лучше подготовиться к неясному будущему, потому что тот вариант, который наиболее вероятен, был ей совсем не по душе.
"Нужно объясниться с мистером Гриндлом, пока все не зашло слишком далеко!" - решила она ночью, когда вертелась в своей кровати.
Встав утром пораньше, она привела себя в порядок и стала дожидаться, когда проснется хозяин дома. Услышав его голос, она подождала, пока Марта отнесет ему в кабинет чашку кофе, и постучала в дверь кабинета. Мистер Гриндл был удивлен.
– Доброе утро, Ханна. Что-то случилось?
– поинтересовался он, поглядывая так, будто ожидал от нее какую-нибудь женскую глупость.
– Нет мистер Гриндл, все хорошо, просто я.
– она запнулась, не зная как правильно начать разговор на столько деликатную тему.
– Соскучились по мне? Право, я не ожидал.
– усмехнулся он самодовольно. Хозяин был человеком проницательным, потому с легкостью путал ее планы и быстро сбивал с нее спесь.
– Что же вы молчите? Не просто же так вы пришли ко мне с самого утра?
– он откинулся в кресле, показывая, что весь во внимании.
Ханне стало неловко, она покраснела. Теперь, стоя перед ним, она осознавала свою наивность и сильно жалела, что решилась на этот разговор. Все с самого начала пошло не так, как она думала. Она не была пугливой и робкой, но не могла пересилить себя и произнести тех слов, которые так легко слетали с языка мистера Гриндла и к чему он принуждал ее.
– Вы хотите покинуть нас?
– начал он свое нападение. Его бровь изогнулась и она почувствовала как растет его напряженность.
– Нет, мистер Гриндл.
– тихо ответила она.
– Тогда что? Говорите же, я жду.
– Я много думала в последние дни...
– начала Ханна издалека.
– И что надумали? - его голос был холодным и насмешливым, от чего служанка ощутила себя глупой и растеряла последние остатки уверенности в себе. Фразы, заготовленные заранее, теперь казались ей совершенно неуместными, а новые не приходили в ее голову.
"Будь, что будет!" - решилась она и, вздохнув, начала говорить то, что думала, не таясь и не сильно выбирая слова:
– Я много думала в последнее время. Вспоминая, как мы проводим наши вечерние встречи...
– она набралась смелости и дерзости и посмотрела ему в глаза. Ее щеки горели, но она продолжала: - понимаю, что мы переходим допустимые грани, возможные между нанимателем и служанкой.
– И что?
– холодно съязвил он.
– Я хотела сказать, что, не смотря на всю мою симпатию к вам, я не смогу быть...
– она замолчала. Он цинично смотрел на нее, а его губы скривились в усмешки. Ханна почувствовала себя дурой. А вдруг он и не думал делать ее своей любовницей, потом ей будет стыдно на него даже посмотреть. Но, вспомнив про первый раз и его намерения в тот вечер, все ее сомнения растаяли.
– Несмотря на всю мою симпатию к вам, а боюсь, что вскоре вы захотите нечто большее, чем просто...
– она снова замялась, но все же произнесла: - леденец.
Она старалась говорить как можно более мягко и деликатно, чтобы не злить и не провоцировать хозяина, но по его лицу было не понятно, что он чувствует и о чем думает.
– Я боюсь беременности и боюсь опозорить имя Поупов.
– выложив все, что было у нее в мыслях, служанка замолчала.
Мистер Гриндл продолжал сидеть в кресле, вольготно раскинувшись, и тоже молчал, но его лицо стало серьезным.
– Не бывает безвыходных ситуаций, вы не думали об этом?
– произнес он после некоторого молчания. Ханна вопросительно посмотрела.
– Всегда можно выдать особу замуж, при наличие хорошего приданого.
– Но слухи все равно будут ходить.
– парировала она.
– Можно отдать ребенка.
– Я не отдам своего ребенка никому!
– Правда?
– он посмотрел на нее испытывающим взглядом.
– От кого бы ни был ребенок, он мой, я буду любить его и никому не отдам!
– только от одного его мерзкого предложения она почувствовала к нему ненависть.
– Тогда что вы хотите? Уйти?
– А вы дадите рекомендации?
– она чувствовала шантаж, но храбрилась изо всех сил.
– Не дождетесь! Я не для того столько возился с вами, чтобы вы так легко упорхнули от меня. - его циничность впервые проявилась так явно.
– Если думаете, что в другом месте будет по-другому, сильно ошибаетесь.
– медленно, но отчетливо произнес он.
– Это удел всех хорошеньких служанок.
– Я готова выполнять ваши пожелания, которые касаются сладостей и леденцов.
– начала торг Ханна. Она тоже умела быть циничной.
– Вы торгуетесь?
– усмехнулся он.
– Вы умная девочка.