Третья мировая-в бестселлерах и не только
Шрифт:
Возобновление поставок оружия Пакистану.
Эмбарго на продажу Советскому Союзу 17 млн. тонн зерна.
Запрет на поставку передовой технологии.
Запрет советского рыболовства в американских водах.
Отмена открытия советского консульства в Нью-Йорке и американского — в Киеве.
Сокращение числа полетов «Аэрофлота» в США.
Мораторий на культурные и другие обмены.
Неофициальный бойкот советских кораблей в портах США.
Чуть позже Картер полюбопытствовал у американского посла в Москве: как бы еще побольше ущемить русских, не начать ли бойкот предстоящих Олимпийских игр в Москве?
И к «10 пунктам» добавили одиннадцатый — стали «хватать за трусы и майки» спортсменов, не пуская на грандиозный праздник в Москве, заталкивать их в штурмокоманды, занимавшиеся наскоками на политику разрядки.
Кто поразумнее, предостерегал: милитаристский ажиотаж в США, усугубляемый, как писал умудренный газетный обозреватель Дж. Рестон, «возбужденной атмосферой президентских выборов», это — совсем не та обстановка, в которой следует выдвигать долгосрочную программу. Но куда там. Предостережениями пренебрегли.
Вот картина того времени. Подполковник морской пехоты А. Брилл вошел в бар вокзала «Гранд Сентрал стейшн» в Нью-Йорке. Бармен, окинув взглядом его военную форму, крикнул: «Первая рюмка за мой счет». Брилл был ошарашен. Такого отношения к военным он не помнил многие годы. Страну захлестнула волна милитаризма и ура-патриотизма, искусственно нагнетаемая ссылками на события в Афганистане и Иране. До этих событий, вспоминает государственный секретарь картеровского правительства С. Вэнс, «разногласия в администрации, хотя они и были временами острыми, удавалось сдерживать ценой отказа от действительно последовательной политики. После событий сохранять коалицию становилось все труднее… Хрупкий баланс между антисоветизмом и попытками регулировать опасное соперничество уже не удавалось поддерживать. Чаши весов клонились в пользу сторонников конфронтации»[16].
В этой обстановке Белый дом принял одно из самых постыдных решений в американской истории — отложить ратификацию Договора ОСВ-2, а практически поставить крест на этом важнейшем международном документе. А ведь всего годом раньше, 13 мая 1979 г., президент Картер произнес следующие слова: если бы США, подписав договор об ОСВ 2, отказались его ратифицировать, они оказались бы «в роли поджигателя войны, отказавшегося принять участие в совместной попытке ограничить распространение наиболее разрушительного оружия, какое когда-либо знало человечество».
Повторим — в роли поджигателя войны.
Так что и в далекие, и в близкие времена в США разве не тешились самообольщением относительно призвания Америки руководить остальным миром, разве правительство не играло в поддавки с военно-промышленным комплексом, уступая ему один миллиард долларов за другим? В рейгановское правление, однако, все это углубилось, приобрело нечто новое.
«ГОТОВ ВЗОРВАТЬ ВЕСЬ МИР»
«Нынешняя администрация представляет собой ясно выраженный возврат к мессианским взглядам во внешней политике США». Видный американский историк А. Шлезингер имел основания для такого суждения[17]. В стране не только сохранена, во и усилена великодержавная, воинственно-шовинистическая атмосфера, на волне которой администрация пришла к власти и продолжила деятельность после выборов 1984 г. Густо пошли заявления, сильно схожие с декларациями идеологов раннего американского империализма, с предопределенной судьбой миссии Америки руководить миром.
Риторика такого рода, впрочем, безостановочно струилась из Белого дома при всех последних правительствах США. Однако претензии рейгановского Вашингтона на верховенство в мире имеют несравнимо откровенный и грубый характер, делаются они с одержимостью и безапелляционностью. Причем это не только слова, за ними следуют многие и в высшей степени опасные для мира действия.
По какому праву, ради чего?
Может быть, другие народы и страны просили Вашингтон взойти на мировой престол, управлять ими по своему усмотрению? Нет, не просили. Напротив, повсюду заметен рост антиамериканизма, стремление избавиться от политического и экономического диктата США. Может быть, Соединенные Штаты настолько могущественны в экономике, богаты деньгами, зловеще сильны оружием, что другим государствам некуда податься, кроме признания превосходства Америки? Снова нет. Даже такой приверженец перестройки мира по вашингтонскому образу и подобию, как Р. Никсон, и тот сетует на уменьшающиеся возможности США, которых явно нынче недостаточно для реализации идеи мессианства. Он напоминает, что доля США в мировом промышленном производстве за последние 35 лет сократилась с более чем половины до менее трети, что прошла эра американского стратегического превосходства.
Над аргументацией голову не ломают. Оказывается, самим господом богом определено Америке быть лучше и выше всех. Соединенные Штаты, проникшись «божественным замыслом», возродились в 1980-е годы пред миром, чтобы выполнить роль его спасителя, и будут эту роль вести, не считаясь ни с чем. «Я всегда верил, — объявил президент Рейган, — что Америка, эта богом помазанная земля, была обособлена от всего мира каким-то удивительным образом. Божественный замысел поместил этот огромный континент здесь между океанами для того, чтобы его могли найти люди из каждого уголка земли, которые питают особую любовь к вере и свободе»[18].
Если же отодвинуть в сторону мистическую шелуху, определить, что стоит за «возвратом к мессианским взглядам» во внешней политике США, то вывод будет однозначным: стремление монополистического капитала Америки резко активизировать попытки переломить неблагоприятные для капитализма тенденции в мировом развитии, расширить сферу своего влияния на новые районы всех континентов, укрепить политическое и экономическое господство над другими государствами. Эти традиционные для Вашингтона цели приобрели еще большую обостренность как следствие того факта, что рейгановский Белый дом представляет не просто американский капитал, а главным образом его верхушку, сверкающую сверхбогатством, надменностью власти.
Белый дом 1980-х годов, более чем в предшествовавшие периоды, связан с юго-западной, калифорнийской группировкой аэрокосмических, электронных и иных военных концернов. Эти монополии сравнительно недавно бурно вырвались на политическую арену США, все их существо ассоциируется с напористостью, наглостью, открытой агрессивностью, безудержной, ничем не лимитируемой гонкой вооружений. Они-то и стали ведущим генератором агрессивных начал политики, от них политика черпает кулачные, разбойные правы, пренебрежение к законным правам других народов.
От предыдущих правительств, которые в разной степени, но в общем широко давали простор государственно-монополистическим тенденциям, нынешняя администрация отличается тем, что при ней налицо попытки ограничить вмешательство правительства в дела частного бизнеса. Поощряется «стихия рынка», жесткая конкуренция, где прав тот, кому удается перегрызть горло сопернику, безмилостное отношение к неудачникам, прежде всего к миллионам американцев нижнего слоя общества, которым в вину ставится неумение использовать возможности свободного предпринимательства.