Трон императора: История Четвертого крестового похода
Шрифт:
— Это ты, бритт? — раздался сверху знакомый голос.
Грегор поморщился, когда над краем рва появилась голова его брата. Отто недоуменно уставился на нас.
— Чем вы заняты внизу? — спросил он.
— А чем ты занят наверху? — парировал я.
Отто пожал плечами.
— Меня перевели на службу в караул после того, как я ввязался в кулачную драку с какими-то моряками. Тоска зеленая, все равно что крутить любовь с монашкой. Эй, братец, ты просто разминаешь ноги или наконец-то решил исполнить свой воинский долг? Погоди-ка минутку! Ты только посмотри!
Мы с Грегором переглянулись, и у обоих похолодело внутри: Отто разглядел тот самый участок, где будет легко сделать подкоп.
— Там же можно вырыть тоннель! — радостно объявил он кому-то через плечо. — Хью! Позови графа, покажи ему это! — Он снова посмотрел на нас и заулыбался. — Вы приносите мне удачу! Не уходите!
Мы с трудом выбрались из рва, чтобы самим не пришлось разрушать стену.
Не успел бы я допеть до конца «Песнь о Роланде», [21] как люди уже приступили к рытью подкопа под защитой не только естественного карниза, но и деревянного навеса, укрытого пропитанными уксусом шкурами, которые не воспламенялись от горящих стрел задарцев. По какой-то злосчастной прихоти судьбы каменный карниз образовался как раз над естественным разломом в породе, который словно специально был создан Всевышним с единственной целью — облегчить подкоп и разрушение стен Задара.
21
Самая знаменитая из средневековых французских героических поэм и песен из песенного цикла о деяниях короля франков и императора всего Запада Карла Великого (768–814).
Задарцы, наблюдая с башен за деятельностью пилигримов и слушая их довольные крики, поняли, что шансов не осталось, и сразу отправили делегацию к венецианскому дожу, чтобы еще раз объявить о капитуляции. Обо всем этом мы узнали, вернувшись в шатер, в пересказе Ричардусов, которые были в восторге от того, что можно заняться каким-то делом, а не только вытачивать из древесины шахматные фигурки.
На этот раз Дандоло принимал задарцев вместе с Балдуином Фландрским, молодым заместителем Бонифация. Балдуин явно проигрывал Дандоло в уверенности. Эти двое заранее договорились об условиях, которые задарцы приняли сразу и с большим облегчением: город перейдет к венецианцам в строгом порядке; имущество задарцев станет добычей воинов, но сами задарцы не пострадают. Грегор, присутствовавший на переговорах, рассказал мне об этом с мрачным удовлетворением. У осажденного города, вынужденного сдаться, нет причин надеяться на пощаду. Но Балдуин вместе с духовником настояли на проявлении милосердия, чтобы репутация кампании окончательно не пострадала. Запрещалось проливать кровь, запрещалось мстить «пиратам», которые только что испытали поражение от венецианцев. Вряд ли, конечно, эти условия будут соблюдены, но оставалась надежда, что хаос будет минимальным.
Балдуин Фландрский обратился к Грегору с просьбой приглядеть за порядком во время капитуляции, которая должна была начаться на следующее утро. Грегор с благодарностью принял поручение. Дело не очень достойное, зато позволит ему проявить рыцарство — по-божески обойтись с побежденными, исполняя при этом долг воина. Все это он объяснил мне, оставив напоследок лучшую новость:
— Это означает, что, как только они сдадутся, мне будет позволено войти в город прежде остального войска. Другими словами, прежде чем кто-либо другой сумеет добраться до Джамили.
— Тогда возьми меня к себе в слуги, господин, — сказал я, понимая, что раз не смог помочь городу, то должен попытаться помочь хотя бы одной душе.
Тем же вечером, еще до наступления темноты, в лагерь прибыл венецианский гонец, нанятый одним частным лицом за большие деньги, чтобы распространить по всей Адриатике некое заявление. Этим частным лицом оказался богатый купец по имени Барцицца. А заявление гласило, что примерно два месяца назад у него пропала рабыня, хорошо одетая женщина лет тридцати, родом из Леванта. [22]
22
Историческое название Восточного Средиземноморья.
За ее поимку и благополучное возвращение была объявлена огромная награда.
17
Десятки людей приходили в наш шатер под разными неубедительными предлогами, чтобы посмотреть, по-прежнему ли у нашей Лилианы есть та тихая подружка, что была с ней на «Венере». Отто поставил Ричардусов у обоих входов в шатер, и те объясняли, что принцесса уже поймана и возвращена в Венецию.
Двигало им отнюдь не человеколюбие. Он хотел сам поймать Джамилю и потребовать награду, как только город сдастся. Но лишь мы знали, где найти ее, после того как распахнутся городские ворота.
— Это практически каннибализм! — заверещал я, бросился на Отто, вцепился в шею обеими руками и попытался как следует его встряхнуть. — Там, на корабле, она стала членом твоего клана. Тебе следовало бы подумать о том, как спасти ее, а не наживаться на ее страданиях!
Отто оторвал мои руки от себя, оттолкнул, почти не прилагая усилий, и, швырнув на пол, придавил мне горло обутой в сапог ногой.
— Я не чудовище, — спокойно возразил он. — Посмотри правде в лицо, бритт, ее все равно поймают. А раз так, то пусть лучше мы выгадаем от этого. В конце концов, именно благодаря нам она почувствовала, хоть и ненадолго, что такое свобода.
Я возмущенно зарычал, а он подумал, что я задыхаюсь, и убрал ногу.
— Знаешь, мне пришла в голову хорошая мысль, — продолжал Отто, стараясь меня улестить. Он предложил мне руку, но я не принял. — Что, если ты пойдешь со мной и мы вместе доставим ее куда нужно?
— Ты и вправду думаешь, что я на это соглашусь?
— Она доверяет тебе. Для нее же будет лучше, если ее вернут хозяину в сопровождении знакомого лица.
— Перестань говорить о ней как о домашней скотине! — с отвращением произнес я, поднялся с земли и стер с горла песчаный след, оставленный его сапогом.
— А как же мне о ней говорить? Она не принцесса и даже не дама. Обыкновенная иудейка.
— Говорите потише! — сердито прошипел Грегор, отрывая взгляд от переносного алтаря, у которого проводил большую часть всех вечеров. — Хватит с нас и тех слухов, что бродят по лагерю об обитателях этого шатра. Нечего давать дополнительную пищу для разговоров тем, кто любит подслушивать.
Я постучал по плечу Отто, требуя его внимания. Он в мгновение ока перехватил мою руку и вывернул, так что мне пришлось прижаться к нему, иначе моя кисть оказалась бы сломанной.
— Не смей тыкать пальцем в благородных господ, мелюзга! — весело предостерег он и отпустил меня.
— Тебе не удастся вернуть ее хозяину, если я доберусь до нее первым, — сказал я, потирая руку.
— Это вызов? — ухмыльнулся он.
— Это факт.
— Пусть это будет вызов, — дерзко сказал Отто. — Если первым ее найду я, то награда целиком достанется мне, и ты не будешь поднимать шума. Если же ты найдешь ее первым…
— Мы с ней убежим вместе, и ты не станешь нас преследовать, — договорил за него я. — Очевидно, мы не можем дольше оставаться на корабле теперь, когда за ее голову объявлена награда.