Трудные дети
Шрифт:
– Ну что вы, Кирилл, - склонила голову на бок, одарила мужчину таким взглядом, что у него пропало желание говорить, и медленно поднялась со стула.
– Я просто уверена, что вы потрясающе танцуете. И какой вы дедушка, в самом деле? Я сначала и подумать не могла, что у такого молодого мужчины такая, - колкий взгляд в сторону Анжелы, - взрослая дочь. Можно пройти?
Чтобы выйти из-за стола, мне пришлось протиснуться мимо Кирилла, который и не подумал подняться вслед за мной и освободить проход. И просачиваясь мимо него, я как никогда остро почувствовала,
Мое танцевальное мучение продолжалось минут десять. Я не была асом, но даже я двигалась лучше Кирилла, так и стремившегося отдавить мне ноги. Минут пять мы еще пытались что-то такое изобразить, но после очередных извинений и моих заверений в том, что все в порядке, наша пара просто топталась на месте, касаясь в такт музыке. Очень скоро вокруг нас затанцевали еще несколько пар. Слева я заметила высокую Анжелу и Марата, бережно державшего девушку за талию. Только вот пожирал взглядом он меня и только меня, что не мешало ему танцевать, причем очень и очень хорошо.
Кирилл на сей раз перестал себя нахваливать и стал нахваливать меня, постепенно опуская свою руку все ниже и ниже. Я вежливо улыбалась, вроде как незаметно его руку на место возвращала, но потом конечность опять съезжала вниз, что меня скорее, злило, нежели радовало. Злить Марата - это одно, а терпеть не особо приятные мужские объятия без возможности отстраниться и выбраться - это другое.
– Кирилл, может быть, присядем?
– он широко заулыбался и покачал головой, давая понять, что не расслышал. Я склонилась ниже.
– Давайте присядем! Я устала!
Он меня неохотно повел к столику, но, заметив, что Марат целиком занят его дочерью, расцвел буквально на глазах. Усадил меня, постоянно на мои коленки поглядывая, налил вина и принялся комплиментами сорить, как осенью - листьями. Я уже улыбаться начала через силу, ноги попыталась отодвинуть в другую сторону, но как-то незаметно оказалась зажатой в углу и закрытой ото всех, кто находился в зале. Теперь я мысленно проклинала Марата за самый дальний столик. И хуже всего, чечен даже не стремился мне помочь - он разогрелся с этой рыжей, крутил и вертел ее, как хотел, и в нашу сторону уже не поглядывал.
– Извините, Кирилл, я не думаю, что это хорошая идея, - мягко возразила, обхватывая его за запястье. Наглую руку переложила на стол и успокаивающе по ладони погладила.
– Саша, ну что вы, - он почти сверху на меня навалился, бокал отставил, и теперь обе руки мне на бедра пристроил.
– Знаете, вы потрясающая женщина. А знаете, что еще? Давайте на ты? Давайте?
– и, не дожидаясь моего согласия, он продолжил: - Ты потрясающая женщина, Саша!
– Вы уже говорили. Отодвиньтесь, мне дышать нечем!
– Сашенька...
Будь мы не в ресторане, а где-нибудь на улице, я бы ему такую "Сашеньку" показала, что Кирилл ее надолго бы запомнил. Здесь же приходилось сдерживаться,
Я уже даже не говорила ничего, только молча в отрицании головой качала, пытаясь не оказаться невозможно близко с покрасневшим от выпитого алкоголя лицом чужого мужика. Да будь он хоть трех заводов владелец, мне все равно неприятно! И когда я еле сдержалась, чтобы не засадить многоуважаемому коленом между ног, на помощь подоспел Марат.
– Саша, домой!
– непререкаемым тоном объявил чечен прямо у меня над ухом, и я с радостью подскочила, заставив Кирилла чуть ли не носом врезаться в стену, к которой до этого я оказалась так тесно прижата. Марат мне руку протянул, в которую я мертвой хваткой вцепилась, и задвинул себе за спину.
– Кирилл, всего доброго!
Анжела застыла рядом с нами, недовольно переводила взгляд с отца на Марата и обратно, но в конце концов, метнулась к папе и принялась ему что-то втолковывать, перемежая советы с заправскими ругательствами, просвещающими мужчину о его беспросветной тупости. Кирилл был как свинья пьян.
Мы не стали прощаться, а прямиком направились к выходу, причем мужчина тащил меня как на буксире, заставляя едва ли не сбиваться на короткие перебежки.
– Мог и раньше подойти, - недовольно забурчала я и нечаянно оступилась.
– Или ждал, пока он меня там отымеет?
Он только скорость увеличил. От быстрого шага мое и без того короткое платье поползло вверх.
– Сама виновата.
– Ну конечно. Скажи по-другому - не мог оторваться от рыжей выдры.
– Не мог оторваться, - послушно повторил Марат, и я чуть не зарычала от ярости. Морда наглая.
– Успокоилась?
– Сбавь шаг или я без платья останусь.
Он оглянулся, меня оглядел, и бретелька, как специально, словно и ждала момента соскользнуть с плеча. Я ее поправила, подол одернула, запястье свое из его руки вывернула и зашагала к автомобилю.
– С Королевым ты также разговаривала, да?
– потемнел лицом Марат. Вроде бы держался спокойно, даже расслабленно, поигрывал брелоком, вертя его в пальцах, но спокойным он не был. А я уж думала, он только об Анжеле и размышлял.
– Как и с Кириллом сейчас?
– Как разговаривала? Я нормально с Кириллом общалась. Вежливо.
– Вежливо?
– неверяще хохотнул он.
– Ты ему едва на колени не залезла. Если под этим ты понимаешь вежливость, то у тебя сильно искажены некоторые понятия.
– Еще бы искажены. Именно ты прививал мне понятия вежливости и нравственности. И я их с успехом переняла. Кстати, Марат, ты оказывается спец по богатым наследницам. Правда, Ксюша мне нравится больше. Анжела слишком вульгарна.
Чечен зубами заскрипел, несчастные ключи в кулаке сжал, но нашел силы молча сесть в машину. Я забралась следом, придержав платье. Светить задом на улице не хотелось.