Тяжкое золото
Шрифт:
Пестриков нарушил молчание:
– Здесь никакого зимовья нет, это факт. Либо охотники, какие на привале или старатели-тихушники костёр малой развели, больше некому. А костёр-то, судя по слабости, видать, уж затухает.
Упырь раздумывал: «Проехать мимо надобно, к чему встреча с людьми, которые их наверняка не заметили. Или проверить? Если охотники, то ружья их непременно забрать, пригодятся, а заодно и точно изведать – заметили или нет, а узрели, так и порешить придётся, ни к чему нам ранние докладчики». Последний довод пересилил, и Упырь предложил:
– Проверить бы надо, иначе кто их знает, может, нас засекли, да и ружья, если есть у них, то перехватим.
Всадники свернули с дороги и медленно двинулись в сторону обнаруженного иногда внезапно появлявшегося и так же внезапно исчезавшего проблеска дальнего огонька и еле-еле приметного дыма.
Упырь и Рябой держали в руках наганы, с готовностью в любой момент воспользоваться ими.
Продвигаясь медленно и тихо, всадники, наконец, приблизились к месту, где предположительно и уже недалече мог находиться чей-то привал.
Неожиданно услышали тихое лошадиное ржание, доносившееся из дальних зарослей. Тут же прозвучал голос, успокаивавший лошадей.
«Люди с лошадьми! Сколько же их?» – напрягся Упырь и тихо прошипел:
– Всем стоять. Рябой, слезаем с коней и в подкрад.
Упырь и Рябой оставили лошадей и по-кошачьи стали продвигаться к неизвестным. Они подкрались настолько, что стали слышать голоса людей. Понесло едва уловимым дымком. Упырь с Рябым затаились, прислушались и раздумывали: кто же здесь устроил привал?
Под крупной елью сидели два человека у затухающего костра. Над углями на прутьях из очищенных веток томилось что-то неразличимое. Они смотрели на мерцающие угольки и вполголоса говорили, курили цигарку на двоих.
– Что-то лошади встревожены, не носит ли кого рядом? – сказал один.
– Да кто в такую пору в лесу околачиваться-то будет, – ответил второй.
– Может, медведь шастает?
– Кто знает, может, и медведь, хотя, что ему ныне сытому к людям приставать, если что, винтовкой угомоним, но шуметь-то не след.
– Что шуметь нельзя, то так, иначе и обнаружиться можем, на пятки лягут, так возвернут в каземат, а там нам просвету уже никак не будет.
– Нет, в тюрьму, брат, у нас возврата нет, ни к чему нам параша с нарами, тем паче ещё одну душу на грех взяли.
– Скорей бы за перевал, да зимовье какое обшарить аль якутов встретить, жрать охота, аж кишки к спине залипают.
– Доберёмся тихой сапой ночными переходами, что-нибудь дорогой и добудем, с голоду не помрём и до Лены дойдём, а там поминай нас, тайга большая и мясо добудем, жри, не хочу, так что выживем.
– Ты, Лёшка, не сомлевайся, главное не робеть. А коль повезёт, каких старателей-одиночек встретить, так золотце, глядишь, к рукам приберём. Винтовка-то на что? А с богатством уж и шагать веселей, прикинь.
– Насчёт золота, Гриша, было б хорошо. Да и что б до зимы отсель вырваться.
– Вырвемся, Лёшка, отчего не вырвемся-то, – утвердительно ответил тот, кого собеседник назвал Гришей. – Если что и перезимуем в глухомани где, тем временем всё утихнет, подумают, что мы сгинули, искать не станут. Давай-ка докуриваем, грибками зажуём, да трогаем, надо б до рассвета перевал перемахнуть.
Григорий и Алексей – два родных брата, арестанты бодайбинской городской тюрьмы, сбежали как три дня назад и продвигались в сторону речек Жуи, Чары и Олёкмы, чтобы выйти к берегам Лены, а там раствориться, оставив далеко позади своих преследователей.
Продвигались ночами с особой осторожностью, дабы не выдать себя. При бегстве ничего съестного с собой прихватить было неоткуда, питались в лесу грибами, ягодами и стланиковым орехом. На пути встречались дичь и мелкий зверь, но не стреляли, боялись обнаружиться. По десяток лет присуждено обоим – срок порядочный, без свободы, можно сказать все молодые годы так и останутся за серыми казёнными стенами. Не могли братья свыкнуться с тюремным режимом и его укладом, не хотелось терпеть подневольного и дармового тяжёлого труда на горных работах. А горб гнули наряду с другими арестантами на ближайшем к городу Бодайбо прииске Скалистом. На прииск осужденных вывозили попеременно и работали под контролем. Мысли совершить побег донимали молодые головы. Но куда там, если всюду под охраной и под неусыпным присмотром.
Но случай представился. И братья им воспользовались, не раздумывая, молча, хладнокровно, будто давно этого момента ждали. Вышло как-то само по себе – помогли обстоятельства.
Подводой, запряжённой двумя лошадьми, вернули в тюрьму двух заболевших на горных работах заключённых. И этой же подводой нужно было отправить на прииск им замену. Вот и пал выбор на двух братьев, несмотря на то, что отработали свои дни в прошлый заезд.
Где-то на полпути к прииску сопровождавший их охранник остановил лошадей и слез – приспичило нужду справить малую. Братья переглянулись. Гришка приметил на обочине камень размером в два кулака. Стремглав, словно пантера, он подхватил этот камень и со всего маху приложился им к голове охранника. А тот закатил глаза и замертво полуоборотом свалился на землю, винтовку же, что висела на плече служивого, Гришка успел перехватить, не дал оружию упасть на землю.
Братья отстегнули с убитого ремень с патронами, сняли шинельку, погрузили тело на телегу и отогнали подводу с дороги, а уже в зарослях распрягли коней. Телегу бросили и двинули на лошадях по гольцам в верховье речки Бодайбинки тихо, скрытно, минуя прииски.
– Слыхал, каковы славяне? – шёпотом спросил Упырь.
– Слыхал, как не слыхал, – так же шёпотом ответил Рябой, старясь ничем не обнаружить себя.
– Ну и каки предлоги будут, положить их здесь иль как? Ведь их уж не первый день рыщут, наверняк и охрана-то на ушах вся стоит, а пути-то наши с их погонщиками могут перехлестнуться. Не накличем на себя погоню, что за ними увязалась?
– Упырь, всё ж идут они в одну сторону, глядишь, семерым-то веселее на прииски набегать, – оживился Рябой. – Кони есть, винтарь есть, по нутру наши, что ж их гнобить-то.
Упырь думал меньше минуты и ответил:
– Раз их до сей поры не обнаружили, значит, идут скрытно. Давай по-тихому скрутим эту братву, а там с ними и побалагурим.
Когда Упырь и Рябой внезапно выросли из темноты пред двумя беглыми арестантами, оба брата опешили. А эта секундная заминка позволила Упырю схватить их винтовку. Оторопели беглецы.