У истоков Броукри
Шрифт:
– Нет.
– И за свою жизнь не боишься?
– Не боюсь.
– А за его? – Неожиданно Дамекес направляет кольт на Конрада. Парень застывает, а я впервые за наш разговор ощущаю ужас, проскользнувший по спине. Растерянно гляжу в небесно-голубые глаза девушки. – За его жизнь боишься?
– Рушь, - осторожно начинаю я и сглатываю, - что ты делаешь? Он здесь не причем.
– Это не имеет значения.
– Хватит.
– Значит, боишься. – Девушка довольно скалится и снимает ружье с предохранителя. Ее взгляд прожигает
– Что?
– Выбирай. Ты расстанешься с Эрихом, или я убью Конрада Бофорта.
– Ты не убьешь его.
– Хочешь проверить? – Палец девушки касается курка, и я резко подаюсь вперед. У меня тело сводит дикой судорогой, а ноги подкашиваются.
– Нет! Подожди, - дышать нечем, - ты что делаешь?
– Я сказала условие.
– Прекрати, Конрад не причем!
– Это я уже слышала.
– Черт бы тебя побрал, Рушь, ты чокнутая!
– Я выведу его на улицу и прострелю ему башку, чтобы кровь скатывалась по траве, а не по полу, если ты прямо сейчас не скажешь, что между тобой и Эрихом все кончено.
– Но это же безумие!
– Раз, два…
– Хорошо, ладно! – Кричу я, поддавшись вперед. – Как скажешь, ты выиграла, Рушь, твоя взяла! – Мое горло сводит судорогой. Я перевожу взгляд на Бофорта и чувствую, как в груди у меня что-то раскалывается на части. Его глаза прожигают меня, испепеляют, мы становимся совсем другими, растерянными, чужими. – Не трогай его, я сделаю все, что ты скажешь, только опусти пистолет. Прошу тебя.
– Просишь? Скажи это еще раз. – Девушка подходит ко мне с лицом, искаженным от злости. – Проси.
Во рту першит, но я упрямо вскидываю подбородок. Смотрю на Дамекес и говорю:
– Я прошу тебя.
– Еще раз.
– Я прошу тебя, Рушь. Отпусти его. Конрад не причем.
– Знаю. Он не причем. – Соглашается девушка. На выдохе она опускает пистолет. Не вижу ее глаз, но судорожно выдыхаю. Мои колени трясутся. – Дэйв?
К Дамекес подходит парень в дырявой, зеленой накидке. На нем маска медведя. Она отдает ему кольт и, не смотря на меня, отрезает:
– Выведи Бофорта отсюда. – Я вскидываю брови. Она его отпускает? – И пристрели.
Не сразу понимаю значение ее слов, а когда понимаю, то кричу что есть сил. Страх – материальное чувство. Меня хватают ледяные, костлявые руки и сжимают так сильно, что я задыхаюсь в собственном ужасе. Рвусь к Конраду, а его оттаскивают назад.
– Нет, нет! – Кричу я, протягиваю к парню руку. – О, боже мой, Конрад! Конрад!
Бофорт пытается вырваться. Он рычит, ударяет одного из парней по лицу, но тут же получает сдачи и едва не валится на пол. Из его носа открывается кровотечение.
– Что ты делаешь! Ты же пообещала! – Кричу я, ощутив, как к глазам подкатывают слезы. Я все рвусь к Бофорту, но меня не пускают, оттаскивают все дальше и дальше. – Я здесь, Конрад, посмотри на меня, Конрад!
Его тащат к двери. Бофорт хватается пальцами за
– Нет, нет, - мотыляю головой, слезы застилают глаза, - пожалуйста, Рушь, забудь об Эрихе, он мне не нужен! Не нужен!
– Ты лжешь.
– Пожалуйста.
Слежу за тем, как парня тащат назад. В какой-то момент его пальцы соскальзывают, и Конрад говорит первое, что приходит ему на ум.
– Принцесса.
Он проваливается в капкан незнакомец. Его лицо скрывается за поворотом, я кричу, плачу и вдруг оседаю вниз, застынув. Они не убьют его, они не смогут. Никто не решится на подобное, это ведь преступление. Они не посмеют.
– Не посмеют, - шепчу себе под нос, а затем слышу выстрел. Поднимаю подбородок. Смотрю сквозь стены и хватаюсь пальцами за рот. О, Боже. Меня трясет. Сгорбившись, я закрываю глаза и со свистом втягиваю в легкие воздух. – Нет, нет…
– Я пойду на праздник, - не своими голосом протягивает Рушь. Мне не нужно на нее смотреть, я и так знаю, что ей наплевать на все, что она сотворила. – А ты, Шон, разберись с ней, когда вернется Дэйв. Скажем, детишки из Верхнего Эдема наткнулись на компанию головорезов. Нам поверят. – Дамекес выдыхает. – Тут все умирают.
Я хватаюсь руками за голову. Меня качает. Широко раскрытыми глазами я смотрю вокруг, но ничего не вижу. Лишь темнота.
– О, боже, - шепчу я, - Конрад…, не может быть. Что вы сделали, что вы сделали!
Я резко подрываюсь на ноги, но кто-то хватает меня за плечо и отбрасывает назад. Я ударяюсь спиной о стену, падаю и вновь зажмуриваюсь. Как же больно. Это неправда, они не могли забрать его, не могли забрать его у меня. Неожиданно я действительно понимаю, что этот парень успел засесть в моем сердце. Он сказал, что все мы замечаем то, что у нас есть только тогда, когда у нас собираются это отнять. И он был прав.
Неожиданно в комнату кто-то входит. Я не смотрю на него. Зажмуриваюсь, когда он грубо поднимает меня с пола и тащит к выходу. Неужели теперь моя очередь? Пусть так. Я все равно не смогу жить с мыслью о том, что Конрада убили по моей вине.
Мы оказываемся на улице. Я не вижу, но чувствую. Холодные порывы ветра бьют по лицу, и я зажмуриваюсь еще сильнее, чувствуя, как по щекам катятся слезы. Порез пылает от неприятной боли, покалывает. Наверно, останется шрам. Остался бы, если бы выжила.
Неожиданно парень начинает идти быстрее. Я открываю глаза. Незнакомец в маске медведя тащит меня за собой по переулку, а я растерянно возмущаюсь:
– Что ты делаешь? – Пытаюсь вырвать руку. – Куда ты меня ведешь?
Он не отвечает. Идет все быстрее и быстрее, а затем внезапно сворачивает в один из узких пролетов. Здесь темно, но даже при таком тусклом свете я вижу в глубине переулка Бофорта. Он стоит у стены. Живой.