У всякого народа есть родина, но только у нас - Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен российской государственности. Исследования и документы

Тишков В. А.

Я до 13-го орудия получал. 13 сентября здесь же на месте получил оружие. Тогда командующий Еременко крепко мне помог. Около 2 тыс. автоматов было одних. В общем, полноценная дивизия были. В ночь на 14-е уже здесь противник был. Если бы я только на одни сутки опоздал, Сталинграда бы не было.

Когда я был командиром взвода, командиром полка и дошел до командира дивизии, то, безусловно, душа лежала к кавалерии, хотел овладеть летным делом, а когда окончил академию и уже может быть стал более зрелым, то считаю, что все рода войск должны быть сосредоточены у этого командира, поэтому любить нужно все, что я знаю. Конница теперь у меня отпала лишь только потому, что я не воевал, как кавалерист. В Испании я воевал, как пехотинец. Здесь я тоже самое с конницей не воевал.

Был я в более трудных переплетах,

чем в Сталинграде. Здесь я сидел в блиндаже в туннеле, когда кислорода не было, спичку зажигаешь, гаснет, но я сидел в блиндаже. Бросали гранаты на КП, но я считал, что в этом блиндаже меня не достанет. А когда был под Конотопом, поле был и когда танк заехал на блиндаж и начал разворачиваться, это другое. Потом, я в лесу был на КП. 27 раз самолет делал залет и только на мое КП. Он лес голым оставил и из блиндажей только два осталось. Тогда из комсостава мало кто уцелел. Буквально из-под танка выскакивали и бежали, отстреливаясь. Когда пришел к батальону, организовал опять бой и остался жив. То же самое в Казацкой было, когда переоделся секретарь ДПК. Я по кусточкам шел и танк противника рядом, но мне нельзя ни из пулемета стрелять, ни из пушки. Когда они начинают гранаты бросать, я ложусь. Со мной адъютант шел, уполномоченный особого отдела. Те отбегут, потом вернутся ко мне. Люди организованно дрались. Противник окружил нас со всех сторон и хотел взять живьем. Но десантники были такие: ему приказал и дерется. Танки без людей ничего не сделают, а пехоту отсекли. Тут тоже на волосок от смерти был. Вышел то же самое и вывел людей. Это, когда в окружении был…

Ну, и Сталинград. Противник шел прямо на город. Потом, когда он здесь понес большие потери и увидел, что нельзя пройти, то пошел от Орловки на заводы. Там тоже было трудно. Тогда и вводили новые дивизии, мое положение улучшилось.

10 сентября я был уже в Камышине, получил приказ о том, чтобы на машинах переброситься в Среднюю Ахтубу. Дивизия еще не была вооружена, но оружие должно было быстро подойти. Я стал протестовать, что без оружия я не пойду, потому что у меня были моменты, когда люди оставались без оружия и это оружие нам приходилось отбирать у бегущих. Я был вызван к прямому проводу. Разговор с Василевским. Он приказал получить оружие там, Сталинград в тяжелом положении… 14 числа получаем приказ переправиться через Волгу и войти в состав 62-й армии, которой командует генерал-лейтенант Чуйков, член Военного совета Гуров. Обстановки не знаем. Тогда же мне поставили задачу один полк переправить на переправе № 62 и на центральной два полка. Задача того полка – 39-го овладеть высотой 102, а этим двум полкам, 42-му и 34-му была поставлена задача переправиться на центральной переправе и очистить город по реке Царице. Один батальон дать в распоряжение командующего 62-й армией. Какая цель была передачи этого батальона? Я лично считаю, что для охраны самого штаба, который тоже находился в кольце противника.

Еременко приказал переправить к ночи все и самому со штабом на тот берег. Я обстановки совершенно не представлял, считал, что противника пока нет на берегу. Но, когда сделали первый и второй рейс, 1-й и 2-й батальоны были выброшены для того, чтобы создать определенный плацдарм, получил сведения, что противник на берегу, батальон уже в бой вступил, прямо вылез из воды и дерется. Я тогда стал форсировать, патроны, буквально, на баржах выдавал. Сразу был погружен 42-й полк, полторы тысячи человек. Машинист стал что-то крутить, взад, вперед – никак. Уже пулеметами начал противник обстреливать, из артиллерии. Он струсил. Пришлось его расстрелять, поставить другого. Стали переправляться. Переправился командир 42-го полка полковник Елин. Он первый пустил в бой свой полк.

Утром я вижу, что нужно переправляться всей дивизии. Позвонил Еременко, прошусь на тот берег. Днем посадил штаб на катер и переправляться. Это часов в 10 утра. Противник сильно обстреливал наш катер, ранил начальника инженерной службы подполковника Узкого миной. Переправились. Там были работники НКВД Сталинградской области. У них штольня была. Там я сделал КП, потому что ВЧ работал с Еременко. С Чуйковым связи нет никакой. Уже днем переправилась еще баржа одна за мной. Эту баржу потопили снарядами…

С Чуйковым связи нет никакой. Уже днем переправилась

еще баржа одна за мной. Эту баржу потопили снарядами. Авиация была в это время, но она не так еще сильно действовала. Потом переправился, узнал обстановку, дал определенное направление полкам и начал вести наступление. 14 числа, 15-го я еще связи не установил с Чуйковым. 15-го к исходу дня я вышел на железную дорогу, вокзал захватил, уже потери имел. Меня вызвал Чуйков к себе. Часов в 17 пришел к нему. Дорогой авиация меня прихватила крепко. Пришел, доложил, как состав прибыл, какое положение сейчас. Он поставил мне задачу и с этого времени я связь с ним установил. Тут уже руководство стало свыше.

39-й полк с ходу захватил высоту 102. В дальнейшем продвижение успеха не имело. 16 числа была поставлена задача о том, чтобы ударом в направлении Мамаев курган и севернее Базисная 39 полку захватить поселок и не дать возможности противнику прорваться крупными силами в центр города… 42-му и 34-му полкам была поставлена задача: 34-му, командир подполковник Панихин, очистить улицу у разгранлинии, овраг Долгий и ул. Нижегородская, выйти на железную дорогу; 42-му полку, командир полка Елин – разгранлиния справа, Нижегородская, левее р. Царица, очистить улицу и высоту и выйти на линию железной дороги параллельно Волге.

К исходу дня 16 сентября 39-й овладел высотой 102, западными скатами Мамаева кургана и закрепился. 34-й, несмотря на большие потери, очистил улицу и вышел двумя батальонами на железную дорогу, там закрепился и одним батальоном вел бой на ул. Тамбовская. Этому батальону в ночь была поставлена задача – во что бы то ни стали выйти на железную дорогу, но он так и не вышел. Противник подбросил свежие части и упорно сопротивлялся. 42-й полк первым захватил вокзал и удерживал его, а двумя батальонами вел бой. 3-й батальон дрался на улице Коммунистической и второй батальон на ул. Островского. В руках противника был дом специалистов и Госбанк. День 16-го на этом закончился.

17 числа утром противник перешел в контрнаступление. При сильной авиационной подготовке перешли в наступление на высоту 102 до 40 танков и до двух полков пехоты. Все атаки был отражены и высота Мамаев курган находилась в наших руках в течение 17-го. Полк выдержал больше 800 самолетовылетов немецких, командир полка Долгов. С этим полком у меня связи не было. Он связь держал с ВПУ (военно-полевое управление) на переправе 62 с заместителем Чуйкова и оттуда получал задачу самостоятельно.

17 числа начались ожесточенные бои. Организованного наступления, какой-либо основной группировки иметь где-то и нанести удар не было никакой возможности. 17 числа переходили из рук в руки одни и те же улицы, одни и те же здания, 18, 19, 20 числа. 20 числа я получил донесение о том, что вокзал противник сжег. Наши люди, находившиеся там, оставили его и заняли рощицу Коммунистическую у Привокзальной площади и здесь закопались. Не помню, какого числа пришла 92-я бригада. Эта бригада была направлена на левый фланг к элеватору. Задача ей была поставлена – очистить мелкие группы противника, просочившиеся на элеватор и там закрепиться.

Не помню, какого числа, командный пункт командующий уже сменил, 272-й полк остался в районе Краснознаменское и Тургеневская. 17, 18, 19 числа шли уличные бои. Дом одни наш, потом противник, потом опять наш, так что нельзя определенно сказать, где был фронт. Первое время опыта уличных боев не было. Слабости здесь заключались в том, что не учитывалось положение, что противник уже занял Сталинград.

Нужно было готовиться к уличным боям, то есть давать определенные улицы, определенные дома определенным группам, а не ставить задачу на таком-то фронте наступать такой-то дивизии. Немцам было лучше в этом время. Они как с первых дней захватили дом специалистов и Госбанк, так он и сейчас в их руках, а рядом наши на расстоянии 30 метров и сколько я ни пытался, взять их не мог. Первое время я мог бы это сделать, но не хотел губить людей, а думал выйти на железную дорогу, отрезать, дадут мне пополнение своевременно и я создал такой плацдарм, который не даст возможности противнику удержаться. Но получилось наоборот. Когда он нажал на левую группу, та перешла на левый берег. Там командир и комиссар дивизии были расстреляны. Таким образом, мой левый фланг, сосед мой левый был противник.