Убежище, или Повесть иных времен
Шрифт:
ровным потоком несли жизненную силу моему сердцу.
От Фиби нам было известно, что Мэйбл посылала множество писем
старшему брату, который тщательно скрывал их содержание, из чего мы
заключили, что письма касались нас. Эта новость утвердила нас в предположении,
что Трейси благополучно достиг Англии, и позволяла при этом льстить себя
надеждою, что друзья не жалеют усилий для нашего освобождения, как бы
их действия ни замедлялись препятствиями, о
ни догадываться. Предположения наши оправдались. Наконец был получен
приказ передать нас офицеру, который предъявит подтверждение этого
приказа. О, каким ликованием, благодарностью и нетерпением наполнила нас
уверенность в близком освобождении! От первого проблеска дня до того
часа, когда ночная тьма опускалась на океан, мы по очереди, в радостном
ожидании высматривали в волнах обещанный корабль. Наконец он появился, и
даже при виде самого Эссекса я вряд ли могла обрадоваться больше.
Трейси вторично сошел на этот берег и был со всех сторон встречен
приветствиями. Каждой из нас он вручил письма. Дорогой моему сердцу,
бесценный почерк — не глаза, сама душа моя устремилась к нему. С безграничной
нежностью Эссекс благословлял мое второе воскрешение из мертвых и
клялся, что возблагодарит судьбу за это чудо, безоговорочно подчиняясь моей
воле. «Вам не придется более жаловаться на ужасы военной жизни, любовь
моя, — продолжал он. — Я навсегда покончил с этим кровавым занятием.
Двор ничем более не привлекает меня. Вдохновляемый более достойными
чувствами, открытый для более чистых радостей, в Вашем и в своем сердце
впредь буду искать я этого своевольного скитальца — счастье. Я более не тот
Эссекс, милая Эллинор, которого Вы знали; я сделался настоящим сельским
жителем, скромным философом. С Вами я откажусь от света и в
каком-нибудь отдаленном уголке посвящу себя любви и наукам. Любовь моя, подобно
мне, закройте сердце прошлому — смотрите только в будущее. Я жду с
нетерпением известия о Вашем благополучном прибытии в Камберленд и с этой
минуты отсчитываю наше счастье».
Эти слова были для моей души то же, что теплое дуновение весны для
скованной холодом земли, когда стихают ветры, снег уходит в глубины почвы,
свежая зелень вырывается из раскрытых почек, природа забывает о
перенесенных страданиях.
Трейси приехал нагруженный дарами, более отвечающими душевному
складу самого дарителя, нежели одариваемого, но все же они нашли доступ к
сердцу лэрда Дорнока, который выслушал признание и просьбу Трейси без
негодования и в конце концов обещал ему руку своей сестры, если по
истечении двух лет его воинский чин даст ему право претендовать на нее. Слезы
молодых влюбленных навсегда скрепили те клятвы, что он утвердил своим
соизволением. Радость расположила мое сердце к тому, чтобы принимать лишь
светлые впечатления нежных чувств, закрывая доступ всему остальному, и
мне бесконечно странно было вспоминать то время, когда я с готовностью
разделяла честолюбивые планы Эссекса. Сан, богатство, слава — что в вас?
Вы — яркие украшения, которые сообщают великолепие веселью, но
обременяют и клонят к земле душу в ее борьбе с нашествиями бед, и мы радостно
освобождаемся от этих ненужных даров, обретая в спокойствии и любви
скромную, но драгоценную основу своего достояния.
В жизни, как и при созерцании картин природы, длительную радость может
доставить лишь ограниченный обзор, а все, что являет уму или взору сразу
множество предметов, как бы величественны и прекрасны они ни были, утом-
ляет чувства и разрушает покой. Отвергнув разом весь мишурный блеск,
которым тешится тщеславие — от далекого трона до всесильной толпы, готовой,
быть может, когда придет время, возвести меня по его ступеням, душа моя
призвала одного лишь возлюбленного и, поместив его подле меня в безопасном и
смиренном уединении, вопросила: что утратили мы при этой перемене? —
утратили? — ах, лучше спросить: чего мы не обретем? И как сладостно было узнать,
что сам лорд Эссекс лелеет точно такие же мысли; что, устав от войны,
честолюбия, зависти и всех бурных превратностей жизни, отрекшись от двора
Елизаветы, он утратил, вместе с властью, желание власти; что время, одиночество,
размышления и даже само разочарование скорее изменили, чем уничтожили
его наклонности, которые таким образом вновь обрели свое истинное
направление, ища в возможностях разума и побуждениях сердца то счастье, что
недостижимо на земле, если эти два источника перестают питать его.
Навсегда покидая это унылое место изгнания, я оставляла там лишь один
предмет своих сожалений, но в надежде, что Трейси скоро возвратит милую
Фиби в мои дружеские объятия, я быстро осушила слезы, которыми отвечала
на целые потоки их, пролитые этой прелестной девушкой при нашем
расставании. Быстрый бег корабля не отвечал моему нетерпению: когда бы я ни
обращала взор в сторону ненавистного острова, он все еще был виден —
казалось, он никогда не исчезнет из глаз.