Учитель Истории

Гафуров Артур

— Многие так считают. Напиваться-то зачем? Да еще в такой сомнительной компании.

— Женя — не сомнительная компания. А раз вы его друзья, значит, вам тоже можно доверять. Он очень хорошо разбирается в людях. У него дар. Хороших притягивает, а плохие обходят его стороной. Я давно уже заметила.

— Ты, значит, тоже хорошая? — подловил я ее.

— Нет, — отрезала она, нахмурив лоб. — Я плохо себя веду по отношению к нему. И Полина вчера об этом мне напомнила. Потому я и решила провести вечер с ним, даже несмотря на то,

что она была против. Показать ей, что Женя хороший, и что он нужен мне не только для повышения самооценки.

— А для чего еще?

— Ты специально, да? — она нервно дернула рукой, уже начинавший закипать кофе разлился по плите, потушив огонь. — Ищешь, к чему придраться?

— Нет. Просто любопытно.

— Оставь свое любопытство при себе.

Кофе пили в гробовом молчании.

— Как ты относишься к громобоям? — неожиданно сам для себя спросил я.

— Это ты к чему сейчас? — насторожилась Женя. — Я никак к ним не отношусь.

— Я думал, все к ним как-то относятся. Все, кто живут в Младове. Если не нейтрально, то положительно или отрицательно. Отрицать их как социальное явление — глупо.

— Я предпочитаю не думать о них.

— А о коллекции Юрьевских?

— О ней тоже. На первом курсе мы с друзьями ездили в усадьбу, пытались что-то там копать, но ничего не нашли. На этом мой интерес к сокровищам угас. Зачем ты все это спрашиваешь?

— Просто интересно.

— Странно, — девушка изучающе посмотрела мне в глаза. — Вчера ты нравился мне гораздо больше. А сейчас кажешься каким-то сомнительным. Как вы подружились с Женей?

— Случайно. Разговорились на улице.

— Ну-ну…

«Дурацкая какая-то беседа получается. Зато определенно ясно, что диагноз неутешительный: Женя для нее — не более, чем друг. Жаль, очень жаль».

Зазвонил телефон.

— Филипп Анатольевич, доброе утро. Это Юлиан. Я не очень рано?

— Доброе утро, Юлиан Робертович, — нехотя ответил я. — Восемь утра — это, конечно не то время, когда хочется говорить о делах, но формально у меня уже начался рабочий день. Так что я вас слушаю.

— Восемь утра?! — в кухню неожиданно ворвался заспанный полуголый Сизов. — Восемь утра!!! Господи, у меня же через полчаса урок начинается!!!

Жалобно брякнула сваленная на пол пустая кастрюля, следом за которой последовала и крышка. Женя от неожиданности дернула локтем — и снесла со стола пустую тарелку, из которой я еще четверть часа назад кушал найденный в холодильнике виноград. Обреченный звон снизу оповестил о неутешительном диагнозе: вдребезги. С криками «Черт!» Евгений бросился обратно в коридор, по дороге уронив прислоненную к стене швабру.

— Что у вас там происходит? — удивленно спросил Юлиан на том конце провода.

— Ничего страшного, соседи, — как можно более безмятежным тоном произнес я и затем уже, зажав микрофон рукой, полушепотом бросил Жене: — Проследи, чтобы он не умотал в школу, закутавшись в занавеску.

— Хорошо, — она в два глотка допила кофе и вышла следом за учителем, а я продолжил:

— Так чем обязан столь ранним звонком?

— Понимаете, — ответила трубка. — Вы вчера сообщили мне, что Лена согласна на предложенные условия. Но обстоятельства складываются так, что деньги мне нужны прямо сейчас. Один миллион рублей.

— Прямо сейчас? — офонарел я. — Вы, должно быть, шутите? Такие суммы в хрюшках-копилках не лежат. Нужно время!

— Времени нет. Мы с моей женой и детьми должны срочно уехать. Надолго. Билеты у нас на вечер пятницы. Билеты из Москвы. Следовательно, крайний срок, когда я хочу видеть деньги — пятница же. Утром.

— То есть, через три дня? Сегодня же только вторник! Немыслимо… И… Подождите, как это вы собираетесь уехать в пятницу, если суд только в понедельник?

— Насчет этого не беспокойтесь. Получив деньги, я тут же передам вам заявление об отзыве искового заявления. В понедельник отдадите его судье. Ваша работа, таким образом, будет выполнена.

— Я бы с радостью не беспокоился, — возразил я. — Но так не пойдет. Где гарантия, что сразу после вашего отъезда на стол какому-нибудь следователю не ляжет кляуза об истинном правовом статусе спорной квартиры?

— Если вы мне не поверите, никакая кляуза и не понадобится. Квартиру отнимут. А так у девочек будет возможность переоформить ее на себя. Помимо заявления об отзыве иска вы получите дарственную на имя Яны — моя доля будет принадлежать ей.

Из-за стенки доносились звуки возни, сдавленные причитания Сизова и недовольное ворчание разбуженного Еремицкого. Жени слышно не было. Затем раздался треск рвущейся ткани, сопровождаемый какими-то неразборчивыми завываниями. Чем они там занимаются? Черт, не об этом сейчас надо думать!

— Хорошо. Давайте созвонимся завтра ближе к вечеру, я сообщу, что мне удалось выяснить.

— Замечательно, — обрадовались на том конце провода. — Завтра в семнадцать ноль-ноль ждите моего звонка. Всего доброго.

Стоило мне отключить связь, как дверь в кухню распахнулась, снова влетел Сизов: взъерошенный, глаза на лбу — но зато одетый практически образцово. Хоть прямо сейчас в театр.

— Ты со мной?

— Зачем? — я с трудом оторвался от подсчетов дней и рублей. — У меня занятия по пятницам.

— А обсудить с Еленой?

Такое ощущение, что он прекрасно слышал, о чем я только что разговаривал с ее бывшим мужем!

— Да, ты прав… Пожалуй, я с тобой.

— Тогда быстро! Я вызвал такси, оно уже вот-вот подъедет!

— Скидываемся на двоих?

— На троих. Женя с нами.

— В школу?

— В общежитие.

— Но это же какой крюк… Ты ведь опаздываешь? Ах, да, не спорю, не спорю. Как вам будет удобно.

— Я не верю ему. Это обман. Зачем ты сказал, что я согласна?