Умереть в Сан-Франциско
Шрифт:
Риардон присел на угол стола.
– Я просмотрел все списки пассажиров, начиная с самых первых круизов. Ток вот, на нашем корыте никогда не было человека по фамилии Крокер. Ближе всего - супруги Коркер, но этих я помню. Супружеская пара из Невады.
Риардон вздохнул.
– Ничего не поделаешь. Все равно спасибо.
– Но кое-что я все-таки нашел, - с воодушевлением продолжал Томпсон.
– На случай, если вы ищете кого-то, скрывавшего свою фамилию, что случается чаще, чем вы думаете, я достал пачку фотографий с прощалных балов, которыми наш капитан заканчивает все круизы. Раздобыл их у нашего фотографа. У этого ненормального, который ничего не выбрасывает, архив скоро разрастется настолько, что на судне не остнется места для пассажиров. Короче, хотите взглянуть на эти снимки?
– Сколько их?
– Не меньше миллиона, - Томпсон расхохотался.
– Если точнее, на каждом балу он делает до ста пятидесяти снимков и за восемнадцать лет по три круиза в год…
– Каких восемнадцать лет… - начал быстро прикидывать Риардон, - восемнадцать лет назад Крокеру было пятнадцать; кроме того, Кук-то ещё моложе…
– Ну, тогда не миллион, а тысяча, - прикинул Томпсон.
– Хотите взглянуть?
– Минутку, - попросил Риардон и прикрыл трубку ладонью.
– Дон, посмотри, Лундал здесь?
– Нет, он отправился на вызов: ограбление с убийством на Хейг-стрит. Я знаю, потому что вначале туда хотели отправить меня.
Риардон пожал плечами и сказал в трубку:
– Завтра я приду на судно сам или пришлю кого-нибудь, кто видел Крокера и может его опознать. Снимки достаточно четкие?
– Снимки на балу всегда высший класс, - заверил Томпсон.
– Тут наш фотограф из кожи вон лезет, потому что всем хочется купить фото, на котором он с капитаном, да ещё за руку.
– Ладно. Когда я вас завтра застану на месте?
– Меня? На месте? У меня тут по шесть пар пассажиров на одну каюту, так что портовые девочки обойдутся без моего внимания. Приходите и посмотрите сами на весь этот бардак, за который нам деньги платят. Буду на месте, как смертник в камере, не сомневайтесь.
Риардон улыбнулся.
– Я вам позвоню. Какой у вас номер на борту? Позвоню около полудня и уточню время, ладно?
– Отлично. И постарайтесь прийти к обеду. Единственная приличная вещь на нашей посудине - это еда. Когда пассажиров мы уже сплавили на берег, в салоне тишь и благодать. И прихватите вашу девушку, я ей такого раскажу…
Риардон снова рассмеялся.
– Посмотрим, что получится. Спасибо, мистер Томпсон.
Риардон поднялся, и улыбка исчезла с его лица, когда он взглянул на часы.
– Дон, пошли.
***
Среда, 17.45
Большой магазин подержанных автомобилей фирмы Мидлтона находился на Фолсом-стрит. По краям обширной стоянки висели гирлянды цветных лампочек, прогибавшиеся над ровными рядами сверкавших лаком автомобилей. Но вот машины в дальних рядах выглядели уже потертыми, усталыми и помятыми, и как будто сами удивлялись, что ещё способны ездить. Над стоянкой вращался плакат, синий с золотом, сообщавший, что здесь открыто до десяти часов вечера и что никто не может предложить заказчикам таких услуг, как Мидлтон.
Риардон въехал на площадку и остановился у маленькой будки, служившей конторой.
Едва они успели захлопнуть дверцы джипа, как возле них появился элегантный молодой человек с широким полосатым галстуком, в облегающих брюках, и одарил их улыбкой, позаимствованной с рекламы зубной пасты. Одной рукой он нежно погладил крыло джипа, как бедро красивой девушки.
– Неплохо, неплохо, - с уважением произнес он, и сделал вид, что заботливо осматривает и оценивает джип, но в действительности краем глаза наблюдая за посетителями.
– Правда, неплохо. Видно, вы о нем очень заботились.
– Чуть понизил голос, как будто хотел сообщить им нечто интимное.
– Честно говоря, о большинстве наших заказчиков этого сказать нельзя. Но по этому джипу видно… гм…
Он весь так и источал благожелательность.
– Мы можем за него предложить такой обмен, что вам не устоять. Какие машины вас интересуют? "Кадиллак"? Или "мустанг"? У нас тут есть "кадиллак" трехлетней давности, совсем как новый. Теперь таких не делают, настоящий корабль. Принадлежал он некой старушке, которая выиграла его по лотерее, но так никогда и не научилась водить. Говорю вам - конфетка!
Дондеро его активность начала утомлять.
– Послушай, сынок, мы…
Риардон спокойно перебил его:
– Приятель, ты нас не понял. Нам нужен обмен не на новую машину, а на старую. Даже эта в горах садится на брюхо, а сегодняшние вообще ползут по земле. Нам нужен "паккард" или "олдсмобиль", лет до двадцати пяти, но на ходу и недорогой.
Дондеро наконец проснулся и начал подыгрывать.
– Джип-то всем хорош, но у меня грыжа, вот доктор и запретил всякую тряску, теперь нужно что-нибудь помягче.
Молодой человек оставил приторную доброжелательность и явно обдумывал варианты выгодной сделки.
– У нас был такой автомобиль, или почти такой, стоял больше года и мы уже думали, что останется здесь навсегда. Прийди вы неделю назад, и мы бы с вами ударили по рукам. Говорю серьезно. Нам он достался от одного старика, что держал ферму в стороне от главной дороги, в Никосии. Это был "бьюик", модель 1940 года, точно то, что вы ищете. Это была единственная машина, подходившая по клиренсу для его разъездов по ферме. Но он переехал в город и сомневаюсь, что эта машина когда-нибудь ездила по асфальту - на спидометре была сущая ерунда. Машина в безупречном состоянии и мы её взяли в обмен на приличный "форд" двухлетней давности. Вообще-то мы пошли ему навстречу, так как для настоящей коллекционной ценности "бьюику" не хватало лет десяти-пятнадцати. Но мы тогда понадеялись, что любитель старины все же найдется.
– Если речь о коллекионерах автомобилей, тут вы совершенно правы, - поддержал его Риардон.
– У меня дома есть о них пара-тройка иллюстрированных журналов. Я себе такого позволить не могу, но приятно почитать о людях, которые могут. Ну а что было дальше?
– Тут неделю назад приходит к нам один тип и ухватился за него обеими руками. Наверно, это и был такой коллекционер.
– Молодой человек пожал плечами.
– Никогда не слышал, чтобы собирали машины тридцатилетней давности, но наверное это новая мода.