Умереть в Сан-Франциско
Шрифт:
– Ну зачем это, - возразила Джейн, - я бы действительно взяла такси. Зачем тебе возить меня в такую даль и потом возвращаться обратно.
– Это кто собирается везти тебя в город?
– удивился Риардон. Он опять спустил штору, скользнул под одеяло, обнял сильными руками Джейн, тесно прижал к себе её податливое тело, наклонился и поцеловал вначале её груди, потом шею, и наконец с нарастающим возбуждением впился в её рот. Бесконечный поцелуй прервала Джейн, потом она открыла глаза и сладко облизнулась.
– Полтора часа?
– спросила она.
– Ну-у-у…
***
Четверг, 9.20
Лейтеант Риардон лихо затормозил, с шиком приткнул джип к тротуару и, посвистывая, перешел улицу. Легко поднимаясь по лестнице высокого дома в викторианском стиле, он чувствовал в себе мир и согласие со всем на свете. Риардон знал, что ему предстоят трудные объяснения со многими людьми, что назавтра судья Йоргенсен потребует от него объяснений в зале суда, но это будет только завтра. А сегодня… сегодня началось-лучше не бывает.
Пенни открыла на второй звонок, встретив его мимолетной улыбкой, которая выглядела не слишком радостной.
– Дон в кухне, - сообщила она.
– Я ведь ем там.
– А где ещё можно есть?
– удивленно спросил Риардон.
Она опять улыбнулась.
– Снимайте куртку, я её повешу. У меня жарко. Выпьете кофе? Или хотите что-нибудь поосновательнее - могу накормить завтраком.
– Если хотите знать правду, - улыбнулся Риардон, - я голоден, как волк.
Снял куртку, из которой при этом едва не выпал рапорт Уилкинса, успел засунуть его обратно и подал куртку Пенни.
Та заботливо повесила её на вешалку в стенной шкаф и провела его в кухню. Дондеро как раз допивал кофе.
– Я готов, можем ехать.
– А я ещё нет, - сказал лейтенант и подсел к столу. Улыбнулся сержанту.
– Надеюсь, меня чем-нибудь накормят.
– Ну-ну, - неопределенно заметил Дондеро.
Пенни уже стояла у плиты.
– Яичницу с беконом или с ветчиной? Или с тем и другим?
– С беконом, пожалуйста. И ещё кофе с гренками.
Риардон уселся поудобнее на твердом деревянном стуле, наслаждаясь всем вокруг.
– Какой сегодня дивный день, - произнес он в никуда.
– Особенно для уток и других водоплавающих, - заметил Дондеро и покачал головой.
– Интересно, что с тобой случилось после нашего разговора?
– Тебе ведь уже сказано - я проголодался. Это всегда действует на меня благотворно - в голове не остается места ждя ещё одной проблемы.
Он потянулся к гренке с маслом, оставшейся на тарелке Дондеро.
– Не возражаешь? Похоже, что с тебя хватит. Если нет, верну долг через пару минут.
– Пользуйся, я уже не могу.
– Спасибо, - с чувством сказал Риардон и набил рот.
– А что вообще у нас сегодня в программе? Разумеется, когда ты отведешь душу.
– Хороший вопрос, - милостиво признал Риардон.
– Думаю, нам стоит наведаться на "Мандарин" и посмотреть фотографии. Если нам повезет и угадаем со временем, то останемся и на обед.
– Ну, так ты начнёшь толстеть, - предупредил его Дондеро.
– Хочешь сказать, что меня девушки любить не будут?
Риардон поднёс ко рту остаток гренки, как вдруг к нему на колени свалился чёрный меховой шар, который с вожделением потянулся к лакомому кусочку.
– Вот видишь, Мавр всегда будет меня любить, правда?
– он отвел руку с гренкой на безопасное расстояние.
Мавр, удовлетворенный ароматом гренки, растянулся как накануне на его груди и дотянулся лапкой до его щеки, большие зеленые глаза Мавра спокойно уставились в серые глаза лейтенанта.
– Мавр, дружище, - заигрывал с ним Риардон, не переставая жевать гренку, - ты великолепный котище. Дон, ты только взгляни на этого зверя!
– Да смотрю, смотрю, - ответил Дондеро, и в его голосе прозвучал оттенок зависти, или ревности. Риардон испытующе взглянул на него и снова повернулся к Мавру.
– А его глаза!
– тут он неожиданно нахмурился.
– Проклятье! Они мне все время что-то напоминают!
На минуту он сосредоточился, даже закрыл глаза, потом резко открыл их и вскочил, не обращая внимания на возмущенную реакцию Мавра.
Дондеро хватило одного взгляда на своего начальника, чтобы понять, что тайна, скрытая до этого в подсознании Риардона, внезапно раскрылась.
– Что, Джим?
– Дон! Там в шкафу моя куртка. В ней рапорт Уилкинса, тащи его сюда!
– Он встал.
– Простите, Пенни, сечас не до яичницы…
Она испуганно взглянула на него.
– Но бекон уже…
– Мне в самом деле жаль, но нам теперь некогда.
Дондеро вернулся с курткой, Риардон бросил рапорт на стол и быстро оделся. Одним махом сорвал резинку и перелистал фотографии. Наконец он бросил на стол снимок, на котором был виден конец рулетки, приложенной к краю тормозного пути. Сложил его и взял следующий, на котром был общий вид места происшествия. Он высмотрел на нем нечто едва заметное, но Риардон не сомневался, что в лаборатории сумеют это нечто сделать отчетливым, чтобы убедить судью и присяжных, не говоря уже о капитане Тауэре.
Дондеро все ещё непонимающе смотрел на него.
– Что случилось, Джим? Что ты там нашел?
Риардон триумфально смотрел на него.
– Так я сошел с ума, да? Помнишь, я говорил тебе, что что-то знаю, только забыл, что именно? Теперь все ясно. Вспомнил, наконец, и все из-за глаз этого чудовища Мавра. Масляные пятна!
– Масляные пятна? Что общего у кошачьих глаз с пятнами от масла?
– Они на свету отливают одинаковым радужным блеском. Этот "бьюик" неплохо выглядит для своего возраста, но у него текут сальники трансмиссии. Поставь его на четверть часа, и найдешь под ним изрядную лужицу. Я видел такую вчера, когда свернул на Индиан-стрит, сразу после того, как пересек Восемнадцатую; помню, что мне пришлось вильнуть, чтобы её объехать. Такую же лужицу я видел на том снмаке, где сняты следы торможения, и третий раз видел такую в гараже, когда осматривал "бьюик". К тому же и Моррисон твердил об этом. Но я своей тупой башкой никак не мог все три факта сложить вместе.