Университетский вопрос в России

Сборник статей

Что касается института Einpauker’ов, то для понимания этого явления необходимо принять во внимание следующее.

При всем блеске университетского преподавания в Германии, где очень многие профессора – корифеи науки, за свои заслуги справедливо мировою славою пользующиеся ученые, а почти все профессора (исключения столь редки, что их можно вовсе не принимать во внимание) – настоящие ученые, т. е. владеющие наукою, любящие ее и жизнь свою ей (обыкновенно до гробовой доски) посвящающие и искренно преданные университетскому делу и долгу люди, академическое образование там все-таки несвободно от некоторых изъянов, коренящихся, впрочем, не в самом университете.

Враждебным по отношению к университетскому образованию и его успеху фактором является прежде всего своеобразная корпоративная жизнь студенчества, регламентированная до мельчайших казуистических подробностей сохранившимся до сих пор и окаменевшим обычным правом средневекового происхождения, с точным определением прав и обязанностей буршей, сеньоров, фуксов, пьющих, дерущихся, секундантов etc., с бесчисленным, требующим немало труда для усвоения количеством установленных обычаем сакраментальных латинских и других

формул, команд и т. п. священнодействий и формальностей. Дух в них веет средневековый: корпоративная исключительность и замкнутость на почве цеховой регламентации; препровождение времени состоит в пьянствовании с аккомпанементом пения в антрактах; бесчисленные штрафы за несоблюдение бесчисленных мелких обязательных обрядов опять-таки состоят в штрафном выпивании, иногда, особенно для более слабых людей, трудноисполнимом; сверх сего, господствует дуэль. Я был положительно поражен и изумлен, когда увидел в первый раз всю эту процедуру (в Риге, Юрьеве – только «некоторые подобия» настоящих немецких корпораций). Тем более поражают эти картины и сама возможность их в наше время культуры, столь далеко оставившей за собою средневековый тип жизни, что поступающие в университет юноши в Германии – вообще культурнейшие, очень благовоспитанные, вежливые, деликатные и в общем довольно развитые люди (впрочем, более юные и детски настроенные и потому, а отчасти и по другим причинам, представляющиеся подчас менее интеллигентными, чем наши студенты). Нельзя сказать, чтобы эту их культурность и благовоспитанность уничтожала или хотя бы умаляла эта странная корпоративная жизнь, несмотря на свой средневековый, довольно варварский характер. Напротив, как это ни странно, она оказывает даже некоторое положительное воспитательное влияние, еще более укрепляя в них дух дисциплины, приучая к точному соблюдению установленных правил, развивая корпоративный, коллегиальный дух и т. д. Но на умственном уровне, особенно наиболее усердных корпорантов, эта жизнь не может не отражаться подавляющим образом не только вследствие своего мелочного обрядового формализма и педантизма, но уже вследствие того, что она фактически мешает заниматься наукою и притупляет умственные способности хроническим злоупотреблением пивом, не говоря уже о том влиянии на умственные силы и трудоспособность, которое оказывает обычная болезнь усердных корпорантов – хронический катар желудка.

Сила традиций и обычаев при этом такова, что многие считают долгом студента comme il faut отбывать все это, быть в корпорации и соблюдать все ее обряды, несмотря на осознание нелепости и вреда этой жизни, несмотря на большие подчас затруднения родителей в деле доставления требуемых средств (корпорации имеют отчасти аристократические тенденции и требуют подчас от участников не только крупных взносов, но и известного личного шика); они подчас считают долгом тянуть эту лямку, несмотря даже на органическое отвращение к пиву и желание заниматься наукою.

Положим, в новейшее время растет и усиливается скептическое и даже прямо отрицательное отношение к этому делу, и имеющие большее гражданское мужество, более самостоятельные и интеллигентные студенты, особенно в больших университетских городах, где каждый чувствует себя более независимым, сторонятся вообще от участия в корпоративной жизни. А затем, и в центрах процветания корпораций студенту необходимо только отбыть в течение некоторого времени (средний срок – 2 года) корпоративную жизнь, приобрести путем выучки пить по правилам, исполнения установленного числа дуэлей и т. д. высший корпоративный ранг, а затем можно уже всецело отдать себя университету и науке.

Тем не менее в результате всего этого получается и известный процент таких студентов, которых государственный экзамен и необходимость приготовления к нему застигают в качестве номинально только «прослушавших» курс и «штудировавших»; на самом же деле это экстерны, к университетской науке и университетскому образованию не причастные, вынесшие из университетского времени только опытность в Bummeln и в дуэльном деле, множество шрамов на лице, свидетельствующих о корпоративных подвигах, катар или и ненормальную вздутость желудка от пива и т. д.

Вот для таких и т. п. субъектов и существуют своеобразные институты, заменяющие университеты, слушание лекций и занятия наукою в качестве школ для быстрого и спешного приготовления к государственным экзаменам, а именно кабинеты Einpauker’ов.

Второю язвою, вредящею университетскому делу и объясняющею существование и процветание института Einpauker’ов в Германии, именно и являются эти государственные экзамены. Мне в прошлом году в каникулярное время пришлось, между прочим, в качестве приглашенного гостя принять участие в заседании государственной юридической комиссии в Берлине. Я почувствовал величайшее затруднение, когда после окончания заседания наступила минута для сообщения своих впечатлений и мнения председательствовавшему сановнику и другим членам комиссии, по-видимому, ожидавшим услышать комплименты… Экзаменуется сразу несколько человек (один поправляет другого) и сразу по многим предметам. Главную роль в конце концов играют профессора (так что и там «государственные» экзамены сводятся к фикции), но и профессор не может быть компетентным экзаменатором по чуждым ему специальностям, и о серьезном экзамене по всем предметам здесь и речи быть не может. Некоторым экзаменующимся по некоторым наукам вообще может быть не предложено ни одного вопроса, или приходится случайно ответить (или не ответить) на один-два элементарных вопроса. У меня от этой смеси экзаменующихся, предметов и вопросов получился сумбур в голове, и я бы не смог сказать вовсе, кто из экзаменующихся насколько крепок в какой области. Только общее невежество одного из четырех экзаменовавшихся мне так врезалось в память, что его провал мне во всяком случае представлялся неизбежным. Но его экзамен признан был удовлетворительным [39] .

39

Неудовлетворительная постановка экзаменов оказывает косвенное влияние и на преподавание, учебные планы и лекции по крайней мере некоторых профессоров. Она оказывает

некоторое давление в пользу профессионально-практического направления во вред научности, а равно действует в направлении понижения уровня преподавания, в пользу излишней элементарности университетского преподавания. По крайней мере некоторые профессора приноравливаются к этому и, например, во время лекции диктуют элементарные тезисы для будущего экзамена (нечто вроде краткого конспекта – явление, прежде, до развития книжного дела, имевшее иной, более разумный смысл) или вообще читают слишком элементарно. Я, собственно, вообще не понимаю идеи и принципа «государственного» экзамена непосредственно после окончания университета. От окончившего университет требуется научное образование; для государства это образование ценно и важно, и потому естественно, что оно требует его проверки – экзамена как ценза. Но столь же естественно производить эту экспертизу чрез сведущих людей – экспертов; подлежащим экспертом являются не те ведомства, которые занимаются другим делом, а ведомство образования, в данном случае – университет как подлежащий орган этого ведомства и лучший мыслимый эксперт. Правда, для государственной службы требуется сверх научного образования (которое может и должен дать и проверить университет, и только он) еще кое-что, а именно техническо-практическая подготовка к отправлению данной должности или данной категории должностей. Этого университет дать не может и не дает, а потому в этом направлении и экзамена непосредственно после окончания университета нет и быть не может. Для сего существуют стаж, практическо-техническое обучение при судах, административных учреждениях и т. д. Вот экзамен по сему делу, проверка практическо-технического знания и умения – дело не университета (он здесь не эксперт), а того ведомства, где данный субъект обучался, отбывал стаж или где он желает получить самостоятельную должность. Поэтому так называемый «асессорский экзамен» – резонный экзамен, и резонно, что он поручен не университету. Брать же первый экзамен из рук ведомства и учреждения-эксперта, чтобы передать неэкспертам, смысла не имеет (поэтому и превращается этот экзамен в комедию не профессорского, но все-таки профессорского экзамена – только с разными сокращениями и искажениями).

Как бы то ни было, как наличности своеобразного личного материала для обучения по методу быстрого элементарного вдалбливания, так и успешному в экзаменном смысле применению этого метода со стороны Einpauker’ов, которые к тому же тщательно изучают и хорошо знают любимые вопросы комиссионных экзаменаторов и надлежащие ответы на эти вопросы, удивляться вовсе не приходится.

Скорее можно удивляться той замечательной духовной силе германских университетов, которая дает им возможность, несмотря на упомянутые язвы (в том числе и своеобразную конкуренцию со стороны Einpauker’ов), все-таки оживлять и поддерживать дух народа могучею струей научного света и университетского образования. Институт Einpauker’ов – все-таки ничтожный паразит, питающийся отбросами; громадное большинство, даже и отбывающих в первое время университетской жизни обязательное Bummeln студентов слушают университетские лекции и вообще получают настоящее университетское образование, и только лишь немногие довольствуются фальсифицированным суррогатом его в виде быстрого вдалбливания по методу репетиторских «собеседований» для экзамена.

Сродное описанному институту Einpauker’ов явление и вместе с тем подтверждение фактической возможности элементарного вдалбливания к экзамену университетских наук в течение немногих дней можно, впрочем, наблюдать и в нашей университетской жизни. Мне, между прочим, пришлось особенно близко наблюдать удивительно быстрое прохождение курса университетских наук путем совместного разучивания и взаимного спрашивания по программе государственных комиссий в первое время действия этих комиссий по Уставу 1884 г.; тогда, как известно, приходилось окончившим курс выдерживать в течение небольшого сравнительно периода времени экзамены по всем факультетским наукам, из коих многие многим из оканчивающих были дотоле совершенно неизвестны (лекции некоторых профессоров далеко не заинтересовывали и не увлекали в пользу их наук, а университетских экзаменов во время прохождения курса не было). И вот помнится мне такая картина. Два товарища «проходят» университетскую науку путем очередного чтения и взаимного выспрашивания по билетам и программе (с обращением главного внимания на начало билета). После нескольких дней, например 3–5, такого занятия «наука» или даже две науки готовы, идут на экзамен, после (успешного) экзамена в баню, а потом опять садятся на несколько дней за зубрение новой науки, опять экзамен, после экзамена омовение, на очереди новая наука, экзамен, омовение и т. д. В начале экзаменного периода, после римского права и других «главных» предметов, ходили в баню и мылись мылом; после второстепенных предметов купались в Днепре и обходились без мыла, справедливо рассуждая, что для достаточного омовения от остатков этих «наук» можно обойтись и без мыла.

Справедливость, впрочем, требует признать, что замечательно успешных результатов достигали и те, которые не прибегали к методу взаимного выспрашивания, а зубрили единолично по учебникам и конспектам с послеэкзаменным омовением или и без такового.

Поэтому не менее гениальною, чем идея превращения университетов в институты Einpauker’ов, а профессоров в натаскивателей, следует признать и ту недавно предложенную идею реформы прохождения университетских наук, которая сводится к выработке путем совместного участия профессоров-специалистов системы учебников, по одному на каждую университетскую науку, и производства экзаменов по этим учебникам.

Впрочем, дело не в учебниках, а в экзаменах. Краткие учебники, приноровленные к экзаменам, сами собою появятся и даже постепенно будут вытеснены еще более краткими, еще более сокращающими время прохождения университетских наук конспектами, если будут, как это предлагается с разных сторон, восстановлены государственные экзамены. Совершенно правильное и рациональное дополнение к этому представляет требование общего допущения к экзаменам экстернов, т. е. общее и формальное предоставление тем, кто желает получить права, связанные с университетским образованием, выучивать вместо того учебники и конспекты для экзамена без всякого соприкосновения с университетом.