Ураган
Шрифт:
– Я не говорил, что он сумасшедший.
– Отвечайте на мой вопрос.
Августин заморгал, глядя на пламя костра.
– Я и сам не подарок. По-моему, это вполне очевидно.
Бонни теснее прижалась к нему. Она никак не могла понять, почему ей так нравится непредсказуемость и импульсивность ее новых друзей... ведь они были полной противоположностью человеку, за которого она вышла замуж. В Максе чувствовалась исключительная надежность, но никакой глубины и загадочности. Достаточно провести с ним пять минут, и он весь перед тобой, как на ладони.
– Наверное, я взбунтовалась. Правда, я не знаю против чего. Со мной такое впервые.
Августин упрекнул себя за то, что продемонстрировал ей свое искусство жонглирования черепами. Какая женщина смогла бы устоять перед этим? Бонни тихонько рассмеялась.
– А если говорить серьезно, – продолжил Августин, – то между моим и вашим положением существует огромная разница. У вас есть муж и своя жизнь. А мне нечего делать, да и терять нечего.
– А как же животные вашего дяди?
– Их уже не найти. Но как бы там ни было, в Майами обезьянам будет не так уж и плохо. Вот кого мне действительно жаль, так это африканского буйвола.
Бонни сказала, что не стоит пытаться анализировать причины их поведения. Они умные, взрослые люди и прекрасно понимают, что делают, даже если и не знают, почему.
Из зарослей пальметто вновь раздался вой.
Бонни устремила взгляд в ту сторону.
– У меня такое чувство, что он запросто может бросить нас.
– Конечно, – согласился Августин и прямо спросил, любит ли она своего мужа.
Ни секунды не колеблясь, Бонни ответила:
– Я не знаю. Вот так-то.
Вдруг из зарослей неожиданно выскочил губернатор. Он был без рубашки, весь в поту, здоровый глаз красный, как редиска, стеклянный перекосился, обнажив пожелтевшую глазницу. Бонни торопливо подбежала к нему.
– Проклятье, – вымолвил Сцинк, тяжело дыша, – паршивая жаба попалась!
Августин засомневался в умении губернатора вытягивать яд из жабы и готовить его для вдыхания. Судя по его теперешнему состоянию, он что-то сделал совсем не так.
– Садитесь к костру, – предложила Бонни.
Губернатор вытянул ладони, в которых лежали покрытые пятнышками яйца. Августин насчитал двенадцать.
– Ужин! – объявил Сцинк.
– Чьи они?
– Это яйца, мой мальчик.
– Я понимаю, но чьи они?
– Понятия не имею. – Губернатор направился к костру, вокруг которого сидели рабочие, и вернулся через пять минут со сковородкой и початой бутылкой кетчупа.
Получилась вполне приличная яичница. Августин с удивлением наблюдал, как Бонни поглощает ее.
Когда они закончили есть, Сцинк объявил, что пора спать.
– Завтра нам предстоит трудный день. Вы берите спальные мешки, а я устроюсь в кустах. – И он исчез.
Августин вернул сковородку рабочим, которые были уже здорово пьяны, но не проявляли никакой агрессивности. Они сидели с Бонни обнявшись и молча наблюдали, как догорает костер. Костер погас и появились москиты, тогда Августин и Бонни забрались в один спальный мешок с головой и застегнули молнию. Бонни заметила, что они похожи на двух черепах под одним панцирем.
Они обнялись в темноте и неудержимо расхохотались. Когда Бонни перестала смеяться и перевела дыхание, она пожаловалась:
– Господи, как же здесь жарко.
– Это август во Флориде.
– Я разденусь.
– Не надо.
– Нет, разденусь. А вы мне поможете.
– Бонни, нам надо хоть немного поспать. Завтра будет трудный день.
– А мне нужна эта ночь, чтобы забыться. – Бонни изогнулась, пытаясь снять блузку. – Будьте любезны, сэр, помогите мне.
Августин послушался ее. Ведь в конце концов, они были умными, взрослыми людьми.
Глава 19
Смерть Тони Торреса не осталась незамеченной для детективов из отдела по расследованию убийств, поскольку распятие человека было редким явлением даже в Майами. Однако большинство расследований убийств оказались отложенными в сторону в эти суматошные дни, последовавшие за ураганом. Из-за беспорядка на дорогах у департамента полиции очень не хватало людей, полицейские всех рангов были задействованы в регулировке движения, облавах на мародеров или в сопровождении конвоев с гуманитарной помощью. В случае с неопознанным трупом N 92-312 (такое причудливое наименование было присвоено делу об убийстве Тонни Торреса) необязательность срочного расследования усиливал еще и тот факт, что труп не был опознан ни друзьями, ни родственниками, а значит, никто не разыскивал этого человека и, соответственно, мало кого тревожила его смерть.
Через два дня после того, как был обнаружен труп, специалист по отпечаткам пальцев прислал в морг факс с сообщением, что распятый мужчина идентифицирован: Антонио Родриго Гевара-Торрес, сорок пять лет. Отпечатки пальцев покойного мистера Торреса оказались в полицейской картотеке вследствие того, что в один из тяжелых периодов жизни он выписал тридцать семь ничем не обеспеченных чеков. Тюрьмы ему удалось избежать, Тони признал себя виновным и поклялся полностью возместить все расходы, но быстро забыл о своем обещании, занятый новой работой в качестве младшего помощника продавца в компании по продаже трейлеров «А-Плас-Аффордабл Хоумз», предоставлявшей покупателям скидки.
Поскольку данные полицейского досье были старыми, устаревшими оказались и домашний адрес, и номер телефона Тони Торреса. В последнем справочнике не нашлось и компании «А-Плас-Аффордабл Хоумз». Три безрезультатных запроса здорово расстроили молодого детектива, которому поручили дело об убийстве, и он облегченно вздохнул, когда лейтенант приказал ему отложить в сторону это дело, отправляться в Катлер-Ридж и дежурить на пересечении Еврека-драйв и 117-й авеню, блокируя движение для проезда президентского кортежа.
Молодой детектив вспомнил об убитом махинаторе с чеками и торговце трейлерами только спустя два дня, когда в департамент полиции поступил звонок от энергичной женщины, назвавшейся женой убитого.
Авила позвонил в службу сопровождения «Джентльменский набор» и попросил к телефону Морганну. Она взяла трубку и объяснила:
– Я уже шесть месяцев не пользуюсь этим именем. Теперь я Джасмин.
– Хорошо, пусть будет Джасмин.
– А я тебя знаю, дорогой?
Авила напомнил ей бурную ночную пьянку в мотеле на Западной Флеглер-стрит.