Ушастыи? призрак
Шрифт:
Соня шевельнула ногами под столом и улыбнулась, ощутив призрачное, но вполне реальное тело своей "подстраховки". Оказалось, дух мог и так — собакой, но невидимой и неощутимой для всех, кроме нее. А мог — лоскутом тумана.
От прикосновения к самому настоящему чуду Соня млела. А если господин Кениг считал, что причина — шикарный ресторан с более чем прикольным меню — ну, это его проблемы.
— В настоящее время я живу в окрестностях Лейпцига. Повезло прикупить там самый настоящий замок готическом стиле из окаменелой древесины. Всего
— М-м, — протянула она, — и сколько вы вложили в реставрацию?
— О, нисколько. Ни цента, правда-правда. Я лишь подписал некоторые любопытные документы, что обязуюсь не нарушать историческую целостность замка и окрестностей и время от времени пускать экскурсии... разумеется, в нежилое крыло. И получил прекрасно отремонтированную недвижимость с видом из окон, достойным только королей. Взгляните, — он протянул телефон с предупредительно открытой галереей... на запонке сверкнул редкий желтый бриллиант.
Вот что он от нее хочет, а? Не красотой же неземной очаровался.
Соня была весьма прагматична и понимала: это неприхотливого духа от нее вело, как мышь от сыра. А по меркам селебрити она не более чем: "ну ладно, сойдет для сельской местности". А вот господин Кениг уже полчаса пел, как по нотам и чем дальше, тем более подозрительно все это выглядело.
— И — да, коль скоро репутация моя далека от совершенства, придется с этим что-то делать. Я думаю прикупить парочку европейских телеканалов. Но, конечно, мне понадобиться для этого опытный консультант, который в теме... И человек, который займет кресло директора. Скажите, Софи, вас бы заинтересовала эта работа? Или вы предпочитаете делать карьеру, так сказать, "в полях"?
Чтобы очухаться, ей пришлось глотнуть вина — вот оно было в самом деле неплохое. Хотя в ее положении лучше не увлекаться. Полбокала — и хватит.
— В настоящее время я предпочитаю посвящать время дому и мужу, — сдержанно сказала она, ступая, словно по тонкому льду.
Заявив, что карьера ее не волнует, Соня вынуждала Кенига либо культурно слить разговор, либо приоткрыть карты — зачем она ему нужна.
Мужчина напротив зеркально повторил ее жест. Улыбнулся, пряча... Что-то пряча, но досаду или удовлетворение, бог знает. На таком уровне Соня тоже играла, но, в последнее время, редко.
— Понимаю вас. Да... После вашего несчастья.
— Несчастья? — Вот сейчас она удивилась. В последнее время в ее жизни не было никаких несчастий. Не считать же несчастьем истерику Ларочки и увольнение с работы, с которой она и так почти ушла?
— О, если вы уже в порядке — я рад, — мгновенно сдал назад ее собеседник, — и, конечно, закроем эту тему.
— Не люблю оставлять волчьи капканы на садовых дорожках, господин Кениг. Что вы имели в виду?
— Потерю ребенка, разумеется, — он изобразил сочувствие глазами, губами, руками.
Женские гормоны — страшное дело. Но выдержка репортера даст им сто очков вперед и с легкостью выиграет. Соня не только
— Не спрашиваю, откуда сведения (потому что они — голимое вранье, и если так работает твой информатор, то пусть работает и дальше, никаких возражений).
Соня ощутила в себе ледяное бешенство, похожее на айсберг, который надвигался на "Титаник", медленно и неотвратимо.
— Господин Кениг, за предложение благодарю, оно интересно.
— Нисколько не сомневался в этом, — кивнул он.
— Но принять его не могу.
— Почему? — В его голосе проскользнула легкая заинтересованность. Ну да, таких переговоров он за свою суровую жизнь миллионера провел, наверное, стопятьсот и "нет" воспринимал как прелюдию.
— Я замужем, — коротко отозвалась Соня, — мой супруг делает в этом городе политическую карьеру. Вполне успешную. Вряд ли он будет счастлив от возможности куда-то переехать и начинать там все сначала. А расставаться я пока не готова. Мы только поженились. — Вот так, и розового сиропа в глаза побольше, побольше. Просвещенная Европа любит семейные ценности.
— О! — Просиял Кениг, — здесь я могу вас порадовать. Ваш супруг не просто согласен. Он... проявил большой энтузиазм. Ваша карьера и ваше счастье для него важнее собственного. Очень приятный молодой человек. Я говорил с ним. Вчера.
...Ну, все. Воля у нее, конечно, стальная, но гормоны тоже уважения требуют.
— Прошу прощения, господин Кениг, что прерываю нашу приятную беседу, но я вспомнила, что не выключила утюг, — Соня решительно выбралась из объятий малинового бархата.
— Софи... Позвольте, я вас хотя бы отвезу.
— Не стоит беспокойства, я вызову такси.
Она сбежала! Первый раз в жизни сбежала с поля боя, поджав хвост и оставив территорию противнику.
Дух невесомым облаком стелился следом, обнимал ноги и эти прохладные касания немного, самую малость, успокаивали.
Может, она все же ошиблась?
Хваленого терпения не хватило не то, что до дома, даже до такси. Завернув в женский туалет, Соня набрала мужа. Тот долго не отвечал, она успела напридумывать кучу разного, от "потерял зарядку" до "похищен инопланетянами". Наконец она услышала знакомый и любимый голос.
— Привет, котенок. Что-то случилось?
— Ничего эпичного, — буркнула Соня, — скажи, что за дела у тебя с Ульрихом Кенигом?
— Он говорил с тобой? — Сделал стойку супруг, — и что ты ответила? На всякий случай, я — за. Целиком и полностью. Тебе пора выбираться из этого болота, твой талант больше вашего дурацкого канала для домохозяек.
Запредельным усилием Соня попыталась взять себя в руки и у нее это даже получилось, благо, звонок был не видео, а голос она удержала:
— Дорогой... А про нашего ребенка ты ничего спросить не хочешь, — в конце она все же сорвалась на шипение. Но было уже не важно, потому что голос Сережи прозвучал виновато.