Ушастыи? призрак
Шрифт:
— Ну, ты не звонила. Я решил, что тебе, наверное, неприятно об этом говорить.
— А у тебя-то, голубь, откуда сведения? — рявкнула она, плюнув на политес, здоровый образ жизни и "погоду в доме". Могут у беременной женщины сдать нервы?
— От твоей дальней родственницы.
Айсберг добрался до горла и почти перекрыл воздух. И только ощутимая прохлада возле ног и неожиданно трезвая мысль: "А вот сейчас они как никогда близки к успеху..." помогли ей взять себя в руки.
— Сереженька, свет мой небесный, никто кроме тебя
В туалет сунулась какая-то девчонка в униформе, но Соня так сверкнула на нее глазами, что та мгновенно исчезла.
Стенка, отделанная плиткой "под мрамор" покачивалась перед глазами, но не "от давления". От ярости.
— Она была очень убедительна, — все же заговорил муж. — Твоя родственница. Предоставила документы. Даты рождения и смерти, причины смерти. В проклятья я, конечно, не верю, — торопливо добавил он, — но верю в генетику. Тебе нельзя рожать. И хорошо, что все произошло именно так. Я... стыдно сказать, я счастлив. Котенок, если ты так хочешь ребенка, мы можем подумать об усыновлении. Когда обустроимся в Европе и твоя карьера на телевидении сложится. Господин Кениг поможет подобрать здорового малыша. Я люблю тебя, Соня.
— Я тоже тебя... любила.
Палец скользнул по кнопке отбоя. Тишина упала оглушающая, словно в уши запихали по полкило ваты и залили воском.
Иногда любовь умирает мгновенно. Только что была — ласковая, теплая. Грела сердце. А в следующее мгновение от нее уже не осталось и следа — только гулкая пустота. Только странные и болезненные воспоминания. Только недоумение — как она могла быть такой слепой?
Соня опустилась на корточки, положила руку на призрачную холку собаки.
— Ты сможешь найти этого... предателя. По запаху или как-то иначе?
Пес утвердительно кивнул.
— Найди! Прилепись к нему. Даже в туалете не оставляй. Я должна знать, что он крутит и чем это грозит моему ребенку.
Пес напрягся.
— Да, я тоже так думаю, — энергично кивнула Соня, — эти два утырка наврали, что все получилось. Скорая приезжала, кого-то увезла. У моей дорогой родственницы все сошлось. Вот ведь дрянь!
Черандак махнул почти неосязаемым, но пушистым хвостом.
— Я? — Переспросила Соня, — Справлюсь. Если мне что-то грозит, то только от них. Ты меня не потеряешь?
Пес явственно удивился: что вы, Софья Павловна, как маленькая, право! Как можно-то?
— Извини, нервы. Гормоны. Плохо мне, понимаешь.
Он понимал. Гораздо лучше, чем некоторые люди.
— Беги! Я на тебя надеюсь.
Из ресторана Соня вышла через черный ход. На всякий случай, чтобы случайно не столкнуться с Кенигом и не закатить ему истерику с разборками. Это было вредно для организма, это было вредно для имиджа и ничего не меняло.
А покатарсит она потом. Даже знает — как!
В такси Соня вызвонила Маринку, девушку, которая следила
— Соберешь все вещи Сергея. Вообще все: трусы, носки, дубленку, бритву. Упакуешь. Понадобится помощь — привлекай, не стесняйся, все будет оплачено. Отошлешь на его прежний адрес.
Водитель косился на молодую женщину в дорогом платье и, явно, в разобранном состоянии духа с сочувствием, но, благоразумно, помалкивал и ехал потихоньку.
Покончив с распоряжениями, Соня закинула в "черный список" телефоны мужа, Алены а, немного подумав, и Ларисы. Откинулась на сидение. Мысли кое-как удалось привести в порядок.
— Стоп, — скомандовала она. — В квартире разберутся без меня.
— Куда едем? — Понятливо спросил водитель.
А куда едем? Дом сгорел, там сейчас работают две ремонтные бригады. Отец живет в гостинице. Но его привычка работать допоздна никуда не делась, значит, скорее всего — он в офисе. Стоит ли предупредить хотя бы Багрова?
Безусловно, стоит. Но она не будет. Начнутся всякие квохтания. Для мужчин ее состояние — нечто загадочное, наукой не объяснимое, почти сакральное и очень опасное. Также, как и для никогда не рожавшей Алены.
А Соне было на диво нормально. Накатившая злость схлынула, оставив хорошую порцию нервной энергии, которую было бы неплохо размотать на какое-нибудь полезное дело. У папы такое всегда найдется.
Еще лучше было бы у мамы Юли на огороде сорняки подергать, но кто ж ее пустит: физический труд, да в наклонку... И вид пожарища на месте дома вряд ли будет умиротворяющим.
Значит — к папе.
ГЛАВА 26
Маэву разбудил тонкий, приятный но отчего-то тревожный запах. Она вздохнула и потянулась к мобильнику. Меньше трех часов сна.
Ничего, терпимо. Сегодняшний день она выдержит, может быть, завтрашний тоже. А потом нужно будет либо дернуть каких-нибудь колесиков, либо все же забить на все и хотя бы шесть — семь часов поспать. Авось, мир не рухнет. А и рухнет — поднимем и назад повесим, первый раз что ли?
У нее было взято с собой специальное платье, не совсем аутентичное, зато очень удобное, а с плащом так и неотличимое от нарядов горожанок. Хорошо, что в этот раз она королева вдовствующая, небрежность в одежде можно свалить на долгий траур.
На поляне из живых был только Хукку, который сосредоточенно выливал из котелка в походную флягу какое-то варево. Именно оно пахло так странно.
Маэва подошла ближе.
Хукку не просто лил, а процеживал отвар через кусок плотного полотна. Светло-коричневая жидкость бежала тоненькой струйкой, а лицо у шамана было замкнутым. Не для откровенности. Но Маэва все же попробовала:
— Что это за неконвенционное зелье? Отрава? Я на него хитов не давала.
— Не отрава. Просто бодрящее. С кое-какой побочкой.