В финале Джон умрет
Шрифт:
Открылась дверь, и в комнату вбежала команда «скорой помощи» — четыре женщины в капюшонах и с котятами в руках. За ними вошли другие; Джон решил, что это наблюдатели, которые воспользовались случаем подойти поближе. Кажется, они обладали властью, так как по их знаку четыре стража–монстра отпустили Джона. Он упал на пол; женщины немедленно положили на него котят и захлопотали над ним.
— Мне нужно принять лекарство! — крикнул Джон маленькому бледному человеку, похожему на азиата. Никто в комнате не понял ни слова. — Лекарство от припадка!
Джон
Джон распределил табак, скрутил самокрутку и получил конусообразный рог с табаком. Мой друг выругался, сделал еще одну попытку — и почти добился успеха. В третий раз самокрутка наконец вышла идеальной.
Джон взглянул на Молли и кивнул. Молли завизжала. Раздался визг, похожий на шум ливня: собака принялась опорожнять кишечник. Из ее зада вылетел поток дерьма и комок, в котором Джон опознал половину жевательной кости. Молли не переварила его, ведь он состоял не из рогов и ферментированной коровьей шерсти, как обычно, а из нестабильной мощной взрывчатки. Джон зажег идеальную самокрутку, затянулся, благодарно кивнул толпе и вскочил.
— Все назад! — крикнул он людям и монстрам, выставив руки.
Затем мой друг подошел к луже экскрементов, скривившись, вытащил мокрый кусок взрывчатой жевательной кости, мизинцем сделал в нем небольшое углубление и воткнул в него незажженный конец сигареты. Поставив дымящуюся конструкцию на сухой участок пола, Джон посмотрел на часы и взглянул на тонкий желтовато–коричневый поток, струившийся из собаки.
— Молли, скажи всем «пока–пока».
Джон поднял испражняющуюся собаку, прижал к груди и выбежал из комнаты, крича:
— Уходите! Уходите все! Сейчас рванет!
Мой друг потащил собаку по коридору, добрался до первой закрытой двери: ни ручки, ни кнопок, ни механизмов.
— Открывайся, сволочь! — завопил Джон, и дверь послушно открылась.
Джон увидел здоровяка, Эми в заточении, меня в ярости, и решил, что лучше всего направить зад Молли на здоровяка, чтобы псина на него насрала. Так она и сделала.
Я прикрыл лицо рукой; собака отчаянно взвизгнула, и по комнате полетел поток теплого дерьма. Здоровяк, удивленный таким поворотом событий, бросился на пол. Джон отпустил Молли, вытащил из кармана зажигалку «зиппо», зажег ее и бросил в одну из подвалотварей. Вспыхнув желтосиним огнем, зажигалка ударила монстра по голове, и он взвыл. Тем временем Джон подбежал к здоровяку и пнул его по ребрам, но через секунду на моего друга бросились две подвалотвари. Здоровяк все твердил, что убивать Джона не нужно и что все в порядке.
Словно бы в опровержение его слов я заметил на полу сравнительно твердый кусок фекалий, из которого торчал еще один фрагмент «жевательной кости». Я схватил бомбу, бросился на пол и подобрал зажигалку. Из коридора в комнату хлынула толпа; четверо подвалотварей расталкивали обнаженных зрителей, пытаясь пробраться к нам. Я поднял собачью какашку и щелкнул зажигалкой. Пламя заплясало в дюйме от взрывчатого экскремента.
— Здесь хватит взрывчатки, чтобы обрушить всю пещеру. Так что прочь с дороги, мать вашу.
Если у этих людей и был какой–то ограниченный набор знаний об английском языке, то эти две фразы, очевидно, в него не входили. Никто не двинулся с места. Возникла долгая пауза, которую нарушало лишь влажное попукивание, которое издавал пищеварительный аппарат Молли.
— УБИРАЙТЕСЬ!
Здоровяк все понял, с трудом поднялся на ноги и кивнул подвалотварям, стоявшим в дверях. Мне пришла в голову мысль о том, что эти люди, возможно, общаются между собой с помощью телепатии. Позднее надо будет выбрать время и восхититься этим. Подчиняясь безмолвным инструкциям, все покинули комнату. Дверь закрылась. Остались только мы с Джоном и здоровяк. Я повернулся к Эми; она взирала на происходящее с отвращением и любопытством, словно на автомобильную аварию.
— Отойди! Прижмись к стене! — крикнул я.
Мы с Джоном поняли друг друга без слов. Выкопав кусок жевательной кости — примерно четверть — из какашки, мы с помощью ключей от машины Джона откололи небольшой кусочек взрывчатки, размером с рисовое зернышко. Затем с помощью тех же какашек прикрепили его к стеклу дюймах в двух от пола. Джон зажег зажигалку и прислонил ее к стеклу, чтобы пламя лизнуло экскременты.
Мы бросились к противоположной стене, закрывая уши руками. Громкое, резкое «ПАКК!» гвоздем пронзило барабанные перепонки. Звуков разбивающегося стекла я не услышал, и испугался, что у нас ничего не вышло. Обернувшись, я увидел сквозь дым, что прозрачная стена сморщилась, а в ней появилось большое отверстие, словно кто–то пробил дыру в леденце. Эми выбежала из камеры, и я обнял ее.
— Где мы? — спросила Эми. — Я не знаю, как…
— Потом. — Я повернулся к здоровяку. — Если не можешь ее вылечить, верни нас в наш мир. Мы сами ее спасем.
— С удовольствием. У нас мало времени, ведь она скоро… даст потомство.
— Сейчас угадаю, — сказал я. — Если она умрет, эти твари немедленно выберутся наружу, так?
Он не ответил, но я знал, что я прав.
— Ладно, значит, у тебя есть веская причина позаботиться о ее безопасности, верно? Давай отправляй нас отсюда к чертовой матери.
— Да поскорее, — добавил Джон.
Через две комнаты от нас дюйм пепла упал с самокрутки, воткнутой в заляпанную собачьим дерьмом жевательную кость. Тусклый оранжевый уголек пополз вниз по оставшимся двум дюймам.
Джон сказал:
— У нас есть… — Он призадумался. — …Пять минут и тринадцать секунд до того, как лакомство жахнет.
Я попытался включить секундомер, не сразу нашел его и в процессе изменил дату и часовой пояс, так что потом пришлось учитывать потраченное на это время.