В гостях у турок
Шрифт:
— А по скольку? Здсь въ Блград курсъ разный! На золото одинъ, на серебро другой, на кредитнаго билеты третій. Золотомъ даютъ сегодня за сто рублей 263 1/2 динара, серебромъ 266, а билетами 270.
— Бери билетами и серебромъ. Вдь это-же выгодне, сказала мужу Глафира Семеновна и спросила мнялу:- А билеты везд берутъ?
— Везд, везд, мадамъ. Какъ въ Россіи ваши кредитные билеты везд ходятъ отлично, такъ точно здсь билеты сербскаго банка. Разумется, вамъ и билетами выгодне платить. Я вамъ дамъ такъ: на десять рублей серебромъ, а на девяносто
— Ну, давайте.
— данъ, два, три… началъ отсчитывать мняла, звеня серебряными динарами. — Седамъ, осамъ, деветъ… данаестъ, дванаестъ… тринаестъ… двадесять, двадесять и данъ, двадесять и два… Тутъ вотъ есть съ маленькаго дырочки, но въ Сербіи и съ дырочки серебряные динары ходятъ, сказалъ онъ и, отсчитавъ серебро, ползъ въ ящикъ прилавка за билетами.
Вскор сербскія деньги были отсчитаны. Мняла далъ на два динара и цинковыхъ размнныхъ монетъ по двадцати, десяти и пяти пара, объяснивъ, что въ динар содержится сто пара.
— Какъ во Франціи во франк сто сантимовъ, сказала Глафира Семеновна. — Понимаемъ.
— Да вдь динаръ тотъ-же франкъ, но только сербскій. Здсь французскова система, кивнулъ мняла. — А теперь, если вы любитель старинныхъ монетъ, не желаете-ли вы купить у меня самаво рдкова монетъ отъ Бизанцъ?.. обратился онъ къ Николаю Ивановичу. — Есть отъ императоръ Теодосій, есть отъ Константинъ.
— Нтъ, нтъ. На кой он мн шутъ!
— Для своего русскаго соотечественникъ я дешево-бы продалъ.
— Богъ съ ними. Прощайте. Подемъ, Глафира Семеновна, сталъ звать жену Николай Ивановичъ.
— Постойте трошечки, ваше превосходительство, удержалъ его еврей. — Тогда часы англійскова съ музыкой не хотите-ли купить?
— Не надо. Ничего не надо, махнулъ рукой Николай Ивановичъ.
— А то самый древній кадильнаца есть отъ Бизанцскій царства?
— Нтъ, нтъ. Не затмъ пріхали.
— Да вы посмотрите прежде. Такова кадильница въ парижскомъ музеумъ нтъ!
И еврей-мняла вытащилъ изъ-подъ прилавка какую-то ршетчатую серебряную чашку съ крышкой и съ изображеніемъ на ней креста.
— Спасибо, спасибо. Мы пріхали не покупать, а погулять. Пойдемъ, Глаша!
Николай Ивановичъ направился къ двери.
— Но вы посмотрите хоть, каково у меня перстень есть съ большого аметистъ отъ царь Палеологъ, загородилъ ему дорогу еврей-мняла.
— Спасибо, спасибо. Мы путешественники, а не собиратели рдкостей.
— Тогда, можетъ быть, для мадамъ сшить чего не надо-ли? Моево жена портниха и по послднево парижскаво мода шьетъ. Ривке! Да что-же ты стоишь! Покажи благороднова дам своя работа, — крикнулъ еврей-мняла на свою жену.
Та бросилась было въ комнату за лавкой, но Глафира Семеновна крикнула ей:
— Не трудитесь показывать! Я вс наряды въ Вн для себя закупила.
Супруги вышли на улицу съ экипажу. Еврей-мняла выскочилъ за ними, усадилъ ихъ
— Трогай! крикнулъ Николай Ивановичъ возниц. — Айда!
Лошади помчались. Еврей-мняла покачалъ головой и крикнулъ:
— Ай, какова вы экономный генералъ!
При слов генералъ Николай Ивановичъ самодовольно улыбнулся.
— Вотъ неотвязчнывй-то жидюга! — сказалъ онъ жен. — А удивительное дло, Глаша, что за границей меня многіе за генерала принимаютъ. Должно быть моя физіономія…
— Брось… махнула ему рукой Глафира Семеновна. — Ты видишь, что еврей теб льститъ, въ душу влзаетъ, а ты ужъ сейчасъ и за настоящую монету принимаешь. Ну, однако, я сть хочу. Надо отыскать какой-нибудь ресторанъ, перемнила она разговоръ.
— Да и у меня въ живот словно кто на контрбас играетъ, отвчалъ супругъ и приказалъ возниц:- Братушка! Теперь вези насъ въ ресторанъ. Но чтобы добре ресторанъ, самый добре… Понимаешь?
— Есте, есте, господине. Добре гостіоница треба, отвчалъ возница, погоняя лошадей.
Прохавъ дв улицы, Глафира Семеновна увидала еще двухъ нарядно одтыхъ дамъ и двочку и раскритиковала ихъ накидки, будто-бы ужъ старомодныя. Наконецъ, возница завернулъ за уголъ и остановилъ лошадей около благо каменнаго дома.
— Эво гостіоница… сказалъ онъ.
Въ окнахъ нижняго этажа виднлись сидвшіе за столами усатые и бородатые мужчины.
— Смотри, братушка, добре-ли этотъ ресторанъ? проговорилъ Николай Ивановичъ возниц.
— Наиболій (т. е. лучшій) ресторанъ, господине. Излазти (т. е. входите).
Супруги вышли изъ экипажа и вошли въ ресторанъ.
Ресторанъ представлялъ изъ себя большую комнату со стойкой, за которой стоялъ совсмъ блокурый человкъ съ рденькой бородкой и представлялъ изъ себя рзкій контрастъ съ сидящими за столиками смуглыми и черноволосыми, какъ вороново крыло, мужчинами. На стойк стояли дв запыленныя искусственныя пальмы въ горшкахъ, а среди нихъ помщалась группа бутылокъ, лежали на тарелкахъ оливки и копченая рыба, а также стоялъ пивной боченокъ на подставкахъ, окруженный пивными стаканами. Накурено было до невозможности. Въ сторон помщался французскій бильярдъ безъ лузъ и два человка, одинъ коротенькій въ гороховомъ пиджак, а другой длинный въ сромъ пиджак, играли на немъ карамбольную партію. Мужчины за столиками больше пили пиво или сидли за маленькими чашками кофе, чмъ ли. За двумя столами играли въ карты.
— Да это портерная какая-то, сказала Глафира Семеновна и остановилась, не зная, идти-ли дальше, но къ супругамъ подскочилъ блокурый человкъ, выскочившій изъ-за стойки, и заговорилъ по-нмецки:
— Битте, мадамъ, битте, мейнъ герръ… (т. е. пожалуйте, пожалуйте).
— Дасъ истъ ресторанъ? спросила Глафира Семеновна.
— О, я, мадамъ, о, я… Битте…
— Ессенъ-то гутъ здсь? въ свою очередь задалъ вопросъ Николай Ивановичъ, мшая русскія и нмецкія слова.
— Аллесъ васъ нуръ иненъ гефелигъ… (т. е. все, что вамъ угодно).