В погоне за солнцем
Шрифт:
– Дело не в таланте.
– А в чем?
– против воли заинтересовалась она, смягчаясь. В отличие от большинства мои друзей и сокурсников, питавших к моему таланту здоровый и порой замешанный на зависти скептицизм, Миринэ всегда мне верила. Чем я порой беззастенчиво пользовался.
Вот, например, как сейчас.
– В зловредном нраве, конечно же!
– Мио!
Сложно описать, сколько было в этом крике возмущения. Я увернулся от обещанного заклинания и отбежал. Гнева Миринэ я опасался. Она была прекрасной чародейкой - тонко чувствующей льнущую к ней силу и мечтающий воплотиться ее волей мир. Учились мы одному и тому же, и она отлично знала все уловки, к чему я мог прибегнуть. Поэтому, едва уйдя от еще одного диссонанса - невидимого, всколыхнувшего верхние Грани лишь дрожью воздуха, но ударившего по струнам ветра ужасным не-созвучием - я поспешно вскинул руки:
– Сдаюсь!
Миринэ побледнела так резко, что я испугался. Эмоции, отражающиеся на ее лице, сменялись быстрее, чем я успевал их прочитать. Ужас, неверие, страх, смятение, осознание... боль.
– Так это правда?
– ее тихий, едва слышимый голос прозвучал надтреснуто, сломлено.
– Значит...
Она не договорила. Замолчала, оборвав себя, и порывисто шагнула ко мне. Легко, едва ощутимо, самыми кончиками пальцем коснулась щеки, заглянула в глаза. И, проведя тыльной стороной ладони по лицу, прошептала:
– За что?
Бескрайнее море, плескавшееся в ее глазах, тревожно потемнело.
...Провела - и замерла, не отнимая руки.
Я осторожно взял ее ладонь в свою.
– Не сейчас, Миринэ.
Еще один взгляд - долгий, пронзительный - и она отвернулась. Отошла на несколько шагов, зябко охватила себя за плечи.
– "Не сказитель"...
– прошептала Миринэ, и вновь порывисто обернулась. Платье захлестнулось вокруг бурливым водоворотом. В глазах - темнота предгрозового моря.
– Мы обречены.
– Но есть и другие...
– Нет!
– оборвала она меня.
– Никого нет. Мы ищем уже второе десятилетие. Сказителей нет, ни одного. Это - конец.
– Быть не может. Как вы...
– и, осекшись, быстро заговорил, ослепленный неожиданной догадкой: - Те розыскные листы, они ваши? Вы искали меня?
– Розыскные листы? Я не понимаю, о чем ты.
– Неважно!
– оборвал ее я, не желая вдаваться в объяснения. Не угадал.
– Тогда как вы искали?
– Мы пели зов. Даже если бы сами elli-e не услышали, Она позвала бы их.
– Я её не слышал.
– Ты больше не сказитель, - резко и зло бросила она. И осеклась, увидев, как я бессильно сжал кулаки: - Прости, я...
– Двадцать лет...
– взяв себя в руки, начал я, уйдя от слишком болезненной для меня темы.
– Двадцать лет! Вы так долго знаете о пробуждении драконов и никому ничего не сказали?
– А что нам было говорить? То, в чем даже у нас нет уверенности, только догадки? Если бы мы могли сами услышать Песнь... но Сумеречные не дадут нам ступить и шагу.
– Разве у вас не перемирие?
– Да, перемирие, - раздраженно согласилась Миринэ, отвернувшись. Бессмысленно, бесцельно сделала два шага. Остановилась - и, не оборачиваясь, с горечью пояснила: - Мы не трогаем их, а они - нас. Сумеречные не верят никому из Зарерожденных. Что мешает нам отправить на Жемчужные Берега кого-то, подговоренного лордом-хранителем Перевала? Только честное слово, а оно уже давно обесценено ложью. Предатель среди нас уже есть, с нас - ответный удар.
– Предатель от Сумеречных?
– неверяще переспросил я.
– Среди вас?
– Верно, что в Час драконов никому нельзя верить.
– Как бы то ни было, - настойчиво повторил я, нарушив тяжелую, давящую, повисшую между нами тишину.
– Известите других. Лазурную Гавань, Холмы, Вольные Степи... Вместе вы найдете сказителя.
Она только покачала головой.
– Не найдем, Мио. Не стоит обманываться.
– Вы, как всегда, решительны и готовы к действию, - съязвил я, задетый ее последней фразой. О чем тут же пожалел.
Миринэ стремительно обернулась. Волосы взметнулись темно-каштановой волной, растрепав безупречную прическу.
– Осторожнее в словах. Помните, с кем Вы говорите, elli-e taelis.
– Миринэ, - быстро начал я, не давая перебить себя и надеясь, что она выслушает, - вы напрасно опускаете руки. Сейчас нельзя ждать. У нас так мало времени, чтобы успеть, и так мало шансов. Еще не поздно, просто не может быть поздно! Поверь мне.
– Что мне сказать о твоем приходе?
– сумрачно взглянув на меня, спросила Миринэ. Холодно, спокойно. Равнодушно. Как с чужим.
Действительно - что? Я не ответил. Не знал, что ответить.
Она медленно, с текучей неспешной грацией, подошла ко мне - и остановилась рядом, смотря ровно перед собой.
– Совет ждет.
– Что сказала Воля?
– стараясь говорить ровно, почти безразлично, спросил я.
Спросил - и внутренне сжался, слишком хорошо зная, каким будет ответ.
– Воля, - начала Миринэ, подняв на меня взгляд, тяжелый и тревожный, - не сказала ничего. А ветер пел о приходе сказителя.
Беспощадно правдиво, невозможно жестоко. Ожидаемо - и все равно слишком больно. Я злился на себя за эту слабость, но ничего не мог поделать. Какая-то детская обида каждый раз овладевала мной, когда Она была ко мне безразлична.
Детская обида, детские непрекращающиеся "почему"...
Я молчал, вновь затягивая паузу и убегая от ее долгого взгляда, от самого себя, все не решаясь сказать...
Не решаясь... но почему? Я ведь решился еще раньше; тогда, когда посмел вернуться в Торлисс, нарушив данное когда-то себе слово. Потому что больше жить так, не считая дней, не зная, сколько прошло недель, месяцев и лет, - не мог.
И позже, когда Корин предложил эту глупую авантюру, разве не потому я согласился, что хотел вновь найти свой Путь? Вновь обрести себя?