В поисках «Американской мечты»
Шрифт:
«Американская persona» изолирует и защищает отдельную личность от себе подобных, пребывающих в таком же состоянии. Она похожа на официальную публичную речь, этот защитный словесный фасад, чью искусственность расслышит всякий, имеющий уши. Улыбающаяся маска подобна разукрашенной стене, точнее закрытой (запертой?) двери, за которой личность живет своей истинной жизнью. Улыбка говорит «У меня все в порядке», хотя на самом деле это может быть явной ложью: внутренняя жизнь человека может превратиться в кошмар, он может стоять на краю гибели, страдать от отчаянного одиночества и тоски — но на людях он будет через силу улыбаться! Могучая и таинственная сила социальной условности властно требует от человека носить эту невидимую улыбающуюся маску даже против его воли. Очень часто (хотя и не всегда) человеку становится невыносимо тяжело пребывать в таком психологическом состоянии. Индивидуализм и независимость превращаются
«Американский символ веры» (подробно рассмотренный в «Американских размышлениях») говорит о праве на «жизнь, свободу и стремление к счастью», и большинство американцев верят, что они просто обязаны быть счастливыми и наслаждаться жизнью, даже если это у них почему-то не получается. На самом деле, они частенько даже не могут объяснить, что такое это «счастье», к которому они стремятся, и как его достичь; а также почему все материальное благополучие (роскошный дом с бассейном, модная одежда, машины, яхты, путешествия, всевозможные электронные игрушки и т. п.) не делает их счастливее, как обещают приземленная «Американская мечта» и «Американский символ веры». В отличие от индуизма (жизнь и мир есть преходящая иллюзия, майя), буддизма (вся жизнь есть страдание), философии Платона (земная жизнь — всего лишь тень настоящего мира архетипов) и Толстого (поиск смысла жизни, см. «Исповедь», гл. 5) в Америке распространено убеждение, что жизнью надо прежде всего наслаждаться, что именно счастье, а не страдание или борьба, должно быть естественным состоянием человека в этом мире. Нельзя сказать, что многие сознательно и последовательно исповедуют такое мировоззрение, скорее, это полубессознательное настроение как бы витает в воздухе и влияет на жизнь миллионов американцев. А если жизнь по сути должна быть счастливой (или большинство считают ее таковой), то какое же разумное оправдание может быть у того, кто не улыбается постоянно, как того требует общественное мнение?!
Как бы странно это ни прозвучало, но «Американская улыбка» для многих является тяжелым психологическим и социальным бременем. И если бы Джефферсон написал в Декларации независимости «стремление к истине» вместо «стремление к счастью», то интеллектуальная и культурная история Америки наверняка была бы совсем другой!
Часть вторая
В сущности, улыбающаяся «Американская маска» используется как защитная крепостная стена и даже может превратиться в психологическую тюрьму для своего носителя. Человек может почувствовать себя узником в одиночной камере, за решеткой собственного улыбающегося лица — вот уж поистине «одиночное» заключение! Таким образом, улыбка служит надежной социальной защитой, крепко запертыми и охраняемыми воротами, ведущими в частную крепость души, куда запрещен вход посторонним. Почему американцы так «закрыты» друг от друга во всем, что касается частной жизни, почему они не могут обсудить с окружающими личные проблемы, почему считают неудобным и невежливым публично обсуждать многие темы — все это чрезвычайно интересные вопросы, на которые автор может ответить лишь частично, а также предложить кое-какие наблюдения и размышления.
Любопытно, как в XIX веке некоторые русские путешественники подмечали и описывали чувство социальной и психологической изоляции, которое им пришлось пережить в Западной Европе, где распространены идеи индивидуализма и независимости. Вот что Иван Киреевский писал в своем знаменитом «славянофильском» эссе «В ответ А. С. Хомякову» (1838):
Весь частный и общественный быт Запада основывается на понятии о индивидуальной, отдельной независимости, предполагающей индивидуальную изолированность [97] .
[97] Киреевский И. В. Полное собрание сочинений в двух томах. Т. 1 / под ред. М. Гершензона. — М.: Типография Императорского Московского Университета, 1911. — С. 113.
А вот что писал о молодых Соединенных Штатах французский путешественник Алексис де Токвиль в своем труде «Демократия в Америке» (1835, 1840):
Слово «индивидуализм» появилось совсем недавно для выражения новой идеи. Наши отцы имели представление только об эгоизме. <…> Индивидуализм — это взвешенное, спокойное чувство, побуждающее каждого гражданина изолировать себя от массы себе подобных и замыкаться в узком семейном и дружеском круге. Создав для себя, таким образом,
Таким образом, демократия не только заставляет каждого человека забывать своих предков, но отгоняет мысли о потомках и отгораживает его от современников; она постоянно принуждает его думать лишь о самом себе, угрожая в конечном счете заточить его в уединенную камеру собственного сердца [98] .
[98] Токвиль А. де. Демократия в Америке / пер. с фр. В. Т. Олейника и др. — М.: Прогресс, 1992. — С. 373-375.
Можно только поражаться, с какой проницательностью Токвиль описал в 1830-х годах черты американского характера и предугадал их развитие в исторической перспективе вплоть до сегодняшнего дня.
На мой взгляд, проблема одиночества в Америке как нельзя лучше иллюстрирует исторически обусловленное духовное, психологическое и эмоциональное состояние (и страдание!) «западного человека». Как я уже не раз отмечал, в Калифорнии эта проблема распространена как нигде в западном мире. Американцы нередко переживают личные трудности в совершенном одиночестве и не могут обсудить их даже с самыми близкими друзьями. Всевозможные психологи и психотерапевты, распространенные в 1960-е годы «группы общения» и современные «группы поддержки» часто играют в Америке ту роль, которая должна быть отведена близким, задушевным друзьям (в будущем мы подробно рассмотрим, что современные американцы подразумевают под словом «друг»).
Как ни странно, в эту тюрьму с решеткой-улыбкой чаще всего попадают не слишком сильные личности — их улыбки, а также речь, произношение, шутки, мысли, эмоции, жесты и т. п. в той или иной мере определяются социально-культурной средой, то есть не они играют пьесу, а пьеса «играет» ими. Сильной, волевой личностью является только тот, кто может жить без социальной маски (а это очень непросто в современной Америке); кто легко выражает истинные мысли и чувства публично и в кругу друзей; кто преодолел условность и вырвался из этой тюрьмы, в которой личность изолирована от окружающих. Американское общество, культура, история и традиции убеждают людей, что они просто обязаны быть «индивидуалистами» — и очень часто человеку нужен горький опыт и годы серьезных размышлений, чтобы понять, что такая психологическая установка не всегда верна и полезна. Но, даже осознав это, человек не обязательно сразу «раскрывается» навстречу другим людям — ему часто приходится сдирать приросшую к лицу маску, а такая болезненная и сложная операция может потребовать многих лет жизни.
К сожалению, в Америке очень многим (даже членам одной семьи) грозит серьезная опасность быть «заточенными в уединенную камеру собственного сердца». Американцу нужно быть очень сильным и уверенным в себе человеком, чтобы появиться на людях с серьезным или торжественным, печальным или унылым выражением на лице. Нужно быть сильной личностью, чтобы сознательно «раскрыться» перед другими, особенно в публичной обстановке (в отличие от непроизвольного эмоционального срыва в слезы, крик, признания и т. п.)
Многие американцы никогда не раскрывают свою душу в разговорах даже с самыми близкими друзьями. Они могут любить и принимать (или ненавидеть и отвергать) друг друга, но при этом никогда не выскажут честно и открыто, что на самом деле думают о других, рискуя обнаружить свою душевную уязвимость. Серьезные и откровенные разговоры в стиле «русской кухонной философии» — большая редкость в США. Во-первых, в американском «плюралистическом» обществе становится все меньше общих идей и знаний для разговора о жизни, мире и человеке; во-вторых, многие американцы с детства приучены скрывать от окружающих свою внутреннюю жизнь, свои душевные страдания и порывы.
Большинство американцев окружено какой-то невидимой психологической «стеной». Эта таинственная защитная «стена» не обязательно отражается на лице или в глазах, она может быть высокой и очень толстой, или маленькой и тонкой, но она почти всегда окружает американцев (а также жителей многих других западных стран), независимо от того, нравится ли им это, желают они этого или нет! Это какой-то загадочный, мистический компонент «американской души», та неуловимая реальность, которую социологи едва ли когда-нибудь смогут полностью объяснить.