В тишине
Шрифт:
За три двери до комнаты ее сына маленькая девочка, которую она не узнала, уставилась на стену и закричала, когда сиделка попыталась вытереть стекающие по лицу сопли. Эдриенн отвернулась в отвращении, первая «ласточка» ее головной боли громко застучала в затылке. По крайней мере, Райан не кричал. Прямо у дверей, в которые должна была войти, она провела наманикюренными пальцами по гладким волосам и пожелала, чтобы у нее было больше энтузиазма при встрече с ее прекрасным сыном. Нет, Райан не кричал. Он был слишком занят пением. Беспрерывным. День напролет. С момента, как проснется и пока не заснет, едва ли прерываясь, чтобы
Из дверей лилась идеальная имитация Аледа Джонса «Идущие по воздуху» [6] . Диск 1, дорожка 4. Даже она знала их последовательность наизусть. Чертов бывший муж с его коллекцией классической музыки, которую он снова и снова прокручивал, когда Райан был маленьким. Ей даже не нравилась музыка. Слишком знакомая песня миновала ее барабанные перепонки и направилась прямо к отбойному молотку боли в ее затылке, добавив мелодию к его ритму. Проклятый аутичный мозг ее ребенка сохранил каждую ноту, каждое слово, пока его тело не развилось достаточно, чтобы воспроизводить их.
6
Песня к мультфильму Рэймонда Бриггса The Snowman 1982 года, исполнивший песню Алед Джонс из Уэльского Хора, стал популярным из-за силы своего исполнения.
Когда Эдриенн вошла и изобразила улыбку для Чери, пение Райана даже не дрогнуло.
Глава шестая
Мотель типа ночлег и завтрак «Бэй Вью Беверли» не был настолько близко к Кардиффской бухте, чтобы взвинчивать цены, но на достаточной дистанции, чтобы гарантировать стабильную занятость. И все же Гвен не была вполне уверена, что владельцы смогут противостоять обвинению в недобросовестной рекламе, если дело дойдет до суда. По ее мнению, чтобы называться находящимся на бухте, нужно было предоставлять вид хотя бы на какую-то часть бухты, пусть только на мансарды.
Владельцы, мистер и миссис Беверли, обоим по пятьдесят с хвостиком, сидели, потягивая чай в маленькой, чересчур заставленной комнате с пятью или шестью постояльцами, которым не посчастливилось оказать в мотеле в момент утреннего происшествия. Проходя мимо них, становилось ясно, что все потрясены. Даже с расстояния Гвен видела, как старая чайная чашка дрожит в руке мужчины, когда полицейский садился напротив. Она понимала их волнение. Гвен все еще чувствовала себя не вполне в порядке после разговора в больнице.
— Убедись, чтобы мы забрали копии всех документов, — Джек поднялся по узкой лестнице. — Сомневаюсь, что найдем там что-то стоящее, но сейчас все сгодится.
Кивнув, Гвен взглянула на огромный голубой ковер. Он был местами изношен, а плинтус хоть и чистый, но был тонким и дряблым и требовал быть замененным. Наверно, дела у «Бэй Вью Беверли» шли не так уж и гладко. Интересно, как отразится на этом убийство? Не удивительно, что чета выглядела такой взволнованной.
Полицейский фотограф коротко кивнул ей, проходя мимо вниз по лестнице. Цвет его лица сливался с бледным оттенком пластикового костюма. Что бы там ни находилось, оно вряд ли было «приятным». Она подозревала, что там. По крайней мере, она, Джек и полицейский имели представление, с чем имеют дело. Который бы из Беверли ни нашел тело, у него такой привилегии не было. Когда B&B снова войдет в строй?
Кучка офицеров в униформе дружной рысью прошли мимо них по узкой лестнице с хмурыми лицами, явно недовольные необходимостью уступать место преступления команде из загадочного Торчвуда.
Поднявшись наверх, Гвен пошла за Джеком по овальному узкому коридору и сквозь дверь с наклеенным керамическим значком: розы и сирень вокруг черной цифры семь. В ее голове мелькнула неосознанная мысль, говорил ли кто-нибудь когда-либо чете Беверли, что поход в Икеа не нанес бы особого вреда дизайну их помещений. Такая внутренняя несерьезность к ситуации удивила ее, и она не знала, рада или потрясена этим фактом. Мотнув волосами, она попыталась взять себя в руки и сосредоточиться.
— Так, так, — детектив Катлер стоял в центре спальни сдвоенного номера, руки глубоко погружены в карманы, пиджак расстегнут. — А вот и Малдер со Скалли.
Он улыбнулся и, хотя его глаза были приветливее, Гвен подумалось, что с утра пораньше он выглядит так же, как и поздно ночью. Его костюм был аккуратен, а рубашка заправлена, и все же что-то в нем заставляло Гвен полагать, что он только что выпал из кровати. И он все еще был не побрит. Оглядев его широкую грудь и помятое лицо, ей пришлось-таки признать, что в нем было нечто притягательное. Вообще-то, какая-то часть ее очень бы хотела увидеть его выпавшим из кровати. Или упавшим в нее.
Словно подтверждая, что он разделяет ее мысли, Джек одарил детектива широкой улыбкой.
— Нам нужно заканчивать так встречаться.
Катлер изогнул бровь.
— Поверьте, я был бы счастлив, — он кивнул в сторону маленькой объединенной ванной-туалета. — Он там. — Отступая, он предоставил комнату Джеку и Гвен. — Выглядит не очень. Его зовут Барри Льюэлин, 49 лет, въехал поздно ночью вместе с женой. Приехал для участия в певческом конкурсе. Как и предыдущий. И как вы видите, умер так же.
Гвен вошла в двери и на миг замерла. Ее желудок сжался, кислота начала прожигать путь наверх к грудной клетке; тяжело сглотнув, она подавила позыв. По многим причинам это преступление было хуже, чем то, что они видели вчера ночью в церкви Св. Эммануила. Если конечно возможно сравнивать двух людей, вскрытых от горла до копчика.
— Как Янто удается всегда оставаться в Хабе? — тихо спросила она.
Джек сжал челюсть.
— У нас желудки посильнее.
— Меня радует твоя уверенность.
В отличие от церкви ванная была крошечной. Умирая, мужчина забрызгал кровью все стены, алые отметины отчетливо бросались в глаза на белизне кафеля. На кабинке, где жертва скорее всего старалась противостоять ужасному нападающему, остались размытые следы отпечатков пальцев. Душ выпал из держателя и бесполезно свисал на шнуре над телом.
Барри Льюэлин был обнажен. Наверняка при жизни он был сильным человеком, но лежа на полу тесной ванной-туалета, его ноги казались худощавыми и иллюзорными, слишком бледными из-за потери крови, их белизна сливалась с керамическим покрытием унитаза, которого касались ступни. Мускулы вытянутых предплечий ослабли и казались обвисшими. Как и у жертвы из церкви, торс Барри Льюэлина был вскрыт напополам, кожа походила на расстеленное на полу вокруг органов полотенце.