Вадимка
Шрифт:
– Пойдем, пойдем... Может, Николку моего видал... Пирожков на дорогу возьми... Страдальцы вы наши, бедные, несчастные.
И Вадимка пошел за казачкой.
...На обрезной шлях он вышел на закате солнца. Густо запахло полынью вечной целины. Никто не знал, когда провели этот шлях в тридцать саженей ширины; говорили только, что в старину по этой целинной полосе казенные гурты гоняли. А один проезжавший ученый доказывал, говорят, что тут когда-то пролегала дорога кочевников. Потому, дескать, тут так много курганов. Вадимка дошел до высокого кургана, стоявшего у самого шляха, и стал располагаться на ночлег. На последний ночлег в этом пути! Завтра он будет уже дома! Ужинать он не собирался, сегодня его накормили досыта.
Невдалеке из буерака вышел человек и тоже направился к кургану. Солнце только село, и Вадимка хорошо видел, что человек был в красноармейской форме, на руке шинель, за спиной мешок-горбовик - видать, пустой - на плече винтовка. "А вдруг это - милиция?
– встревожился Вадимка.
– До чего же будет обидно, ежели загребут перед самым домом! И принесло же этого дядьку как раз теперь!.."
Человек взошел на курган. Парнишка не сводил с него глаз. Пришедший, сильно рябой верзила, зарос рыжей, давно небритой щетиной. На Суходоле рябого казака звали "рашпилем". Незнакомец расстелил на траве шинель, положил на нее винтовку и уселся сам. Не здороваясь, он сказал недовольным голосом:
– Чего уставился? Морда моя окопами изрыта? За что на меня окрысился бог - не знаю. Одни пакости мне творит... Откудова, герой?
– С Суходола... Верст пятнадцать отсюдова... Знаете?
– Как же, знаю... Зачем забрался в такую даль?.. А чего снасть у тебя зимняя?
– Да повел коней на попас в Осиноватую балку, а сам задумал ночью выспаться, взял с собою вот этот шубец да валенки, а то дома никогда выспаться не дадут... Ну, и заснул на свою голову, а кони ушли. Пробегал целый день - как скрозь землю провалились! Переночую, да и домой двину... Можа, они уже дома?
– Значит, дома будешь докладывать, что ты не спал. Сидел, сидел, глядел, глядел... Проснулся, а коней нету!
Вадимка улыбнулся - в первый раз за всю дорогу ему насчет полушубка и валенок, кажется, поверили...
– Ну, что ж... Давай вечерять, что ли? А ну, покажи, что у тебя там в сумке? Зачем тебе харчи обратно домой ташшить?
Парнишка, с недоумением глядя на нового знакомого, развязал мешок. После того, как две казачки положили туда свои гостинцы, еды в мешке оказалось много.
– Ну, вот. У тебя, оказывается, и жареного, и вареного, и печеного полно... Что значит, человек из дому... Пышки да сальце давай съедим сейчас, а пирожки да яички оставим на завтрак.
"Нехай лопает... лишь бы меня не забрал... Заберет чи не заберет?" мельтешилось в голове Вадимки.
Новый знакомый набросился на еду с большой жадностью. Вадимка еле успевал подавать куски незваному гостю.
Когда повечеряли, уже темнело. Рябой набросил шинель на плечи, стал укладываться на ночь, положив с собой рядом винтовку.
– Гусь одно крыло подстелет, другим оденется, казак шинель подстелет, шинелью и оденется. Под голову - кулак, но когда спишь на кулаке, все больше черти снятся, - говорил он, подкладывая под голову свой горбовик. Спать на нем было слишком низко.
– Ну-ка, дай свои валенки, я их под голову подложу.
– Да я, дяденька, хочу обуться в валенки. А то босые ноги ночью мерзнут.
– Человек ты молодой, тебя кровь греет... Давай, давай!
Вадимка отдал валенки. Его поражала наглость нового знакомого. Кто же он такой? Парнишка тоже стал устраиваться на ночлег. Как всегда, накинул на плечи полушубок, положил под голову сильно похудевший мешок, но как ни старался поджать под себя ноги, чтобы спрятать их под полушубок, это ему не удавалось - полушубок был короток. Спать ему едва ли нынче придется, но еще больше его занимал все тот же вопрос "Что за человек этот ночной гость? Милиционер? Так он давно бы меня забрал. Зачем ему со мною рассусоливать? Красноармеец? Так почему он такой одичалый и голодный? Горбовик у него совсем пустой. И уж очень он давно небритый. Кто же он такой? И что он все отмалчивается? А что, ежели он из тех, о которых говорил казак, что меня через Донец перевозил? С советской властью воюет?.. Наверно, убил какого-нибудь красноармейца, а в его одежу обрядился. Эх, узнать бы!"
– Дяденька, а куда вы идете?
– не утерпел Вадимка.
– Отсюдова, брат, не видно.
Рябой долго молчал, а потом спросил:
– А что гутарят казаки на вашем хуторе?
– Да кто пришел из отступа, а кто ишшо не пришел. Те, кто пришли, про отступ больше всего рассказывают.
И снова наступило молчание.
– А ишшо наши казаки гутарят, что без власти, мол, жить нельзя, что по всей России и на Дону установилась советская власть, а другой уже не будет, - заговорил Вадимка.
– Без власти, конечно, нельзя, - буркнул рябой.
– Только власть-то... она разная бывает.
– А ишшо гутарят, что воевать с советской властью теперь - гиблое дело. А кто этого не хочет признавать...
– Ну, хватит тебе! Не мешай спать!
Вадимка больше не спрашивал.
...На зорьке Вадимку стал сильно донимать холод, ноги у него озябли, а скоро послышался и голос соседа.
– Так и царствие небесное можно проспать! Доставай-ка свои харчишки. Бог дал день, бог даст и пищу!
За завтраком съели все, что было в Вадимкином мешке. Потом рябой поспешно засобирался в дорогу. Одним движением он запихнул Вадимкины валенки в свой мешок-горбовик.
– Тебе, парень, валенки к зиме новые сваляют... Ну-ка, давай сюда овчину.
– Он снял с плеч парнишки полушубок и вместе со своей шинелью бросил на руку.
– Шубу тебе тоже сошьют... Ну, брат, не поминай лихом. Дома скажешь, что конфисковал, мол, Роман Попов. Именем Всевеликого войска Донского! Те, кто сложил лапки перед новой властью, сидят дома, зады греют, нехай хоть дань платят нашему брату. Так и скажи!
Ночной знакомый вскинул ремень винтовки на плечо, осмотрелся вокруг и пошел с кургана.
Вадимка остолбенел. За эту неделю он встречал много самых разных людей, но все они были к нему добрыми... А вот этот, черт рябой, оказался зверь зверем.
Но парнишка старался себя утешить.
"Все равно ворованное... И шубец, и валенки, да и мешок вот этот!.. Я ведь такой же беглый, как и он, Роман Попов... Нехай все забирает, уносит... А мне лишь бы ноги от него унести!"
Он взял в руки пустой мешок и зашагал своей дорогой.