Варяги и Русь
Шрифт:
— Что сделала Предслава? За что берут её эти чужаки? Не отдадим, не отдадим!
У кого были секиры, схватились за них, у кого не было оружия, тот вооружался кольями из изгороди Велемирова огорода.
Положение маленького отряда было очень опасное. Толпа могла смять его своей численностью, но Мал и не думал сдаваться.
— Если эта стая осмелится приблизиться к нам, убить этих, — приказал он, указывая на Велемира и Предславу.
Вдруг появился Игорь.
— Я, князь русский Игорь, — отчётливо произнёс он, — приказываю немедленно освободить этих людей.
Воины отпустили Велемира
— Князь, князь! — загомонили вокруг. — Так вот кто это!
Толпа мгновенно стихла. Все с нетерпением ждали, что скажет тот, кто так смело назвал себя князем.
Но не так отнёсся к этому Мал. Он не умел сдерживать своих порывов. Ненависть так же быстро сменялась в его душе любовью, как любовь ненавистью. Но он всё же понимал, что не может быть и речи о сопротивлении Игорю.
— Люди кривичские, послушайте меня и успокойтесь, — говорил Игорь, — мой дядя, князь Олег, послал меня объехать все племена рода славянского не с тем, чтобы кто-нибудь при этом был обижен, нет, солнце справедливости сияет с киевского стола для них одинаково. Вот почему я и сужу так. Не прав был древлянский князь, обижая ваших. Старик этот, Велемир, спас меня, вашего князя, от смерти неминуемой, не щадя при этом живота своего и даже не зная, кто я такой. Он оказал мне гостеприимство; девушка же эта ходила за мной, когда я был слаб от болезни моей, так, как родная сестра никогда не ходит за своим братом. Вот почему оба они заслуживают только одного: нашей благодарности, как моей, так и князя Олега, мудрого дяди моего. Итак, за него и за себя кланяюсь вам.
С этими словами Игорь поклонился в пояс в ту сторону, где стояли всё ещё связанные Велемир и Предслава.
— Слава князеньке нашему, слава! — закричали в толпе.
Мал был мрачнее грозовой тучи.
— Игорь, что ты делаешь? — закричал он. — Если так, я сейчас ухожу от тебя...
Игорь взглянул на него и энергичным жестом приказал всем замолчать:
— Теперь, люди кривичские, благодарил я их, — это вы сами видели, — кланялся я им своим княжеским поклоном, но по справедливости должен я ещё и по-другому судить. Я князь ваш, и нет другого князя, кроме меня да Олега, дяди моего, которому, по завету моего отца, я вверил до поры до времени правление. Нет нигде такого человека в земле славянской, который не был бы обязан своему князю почтением и послушанием, потому что какие уж порядки пойдут, если князя не будут уважать и его приказаний ослушиваться! Так ли?
— Вестимо, так, — раздались из толпы голоса.
Все не могли понять, куда клонит Игорь.
— Так вот, люди кривичские, — продолжал Игорь. — Спас мне жизнь Велемир ваш — спасибо ему за это, а вот за то, что он почтить меня, как то каждому славянину, своего князя видя, подобает, не хотел, он наказания заслуживает, и строгого наказания, чтобы и другим впредь неповадно было. Точно также и Предслава... Ходила она за мной, хорошо ходила, сестра, говорю я, родная так бы ходить не стала, — спасибо ей за это, а за то, что она осмелилась против князя пойти и его приказания ослушаться, за виновного заступаться, она также наказания заслуживает. Так я сужу по правде моей.
Все вокруг были озадачены. Как же это так: сперва миловать да благодарить, а потом казнить вдруг?
— Так, так, князенька, так, справедливо судишь!..
Даже Мал, просветлевший после последних слов Игоря, не понимал, чего хочет Игорь.
Тот продолжал:
— Так вот, люди кривичские, сами вы видите, что должен я наказать виновных, но не знаю я, какому наказанию подвергнуть их.
— Смерть старику! — крикнул Мал, но сейчас же замолчал под строгим взглядом Игоря.
— На смерть осудить не решаюсь я, — говорил Игорь, — добро они мне сделали, и простить их не могу, так вот поступлю я так: возьму я их с собой в стольный Киев и поставлю пред лицом моего дяди Олега, пусть он рассудит, и пусть по его решению и будет... Вот как я решил, люди кривичские... Пока же Велемир и Предслава пусть идут за мной как гости мои, и до Олегова суда я такими их и считать буду... Справедливо ли?
Опять зашумел народ, по сердцу ему пришёлся княжеский суд.
Кричит народ «славу» князю своему и не замечает, что князь молодой к Предславе подошёл и сам её развязывает.
— Пойдёшь ли со мной, Предслава? — шепчет он молодой девушке.
— Пойду, — тихо отвечает она.
Только один Мал заметил румянец на их лицах, смущение, понял в чём тут дело.
«Он хочет увести её отсюда, вот и все», — сообразил Мал. Ему было досадно, досадно так, что чувство обиды перешло в зависть, но Мал был хитёр, и эта хитрость подсказала ему, что лучше покориться, а при случае воспользоваться обстоятельствами.
Так он и решил.
— Ты сердишься на меня, Мал? — протянул Игорь руку своему другу.
— Чего мне сердиться, — уклончиво ответил Мал, — ты киевский князь.
— Перестань, помиримся!
— Я и не сержусь... Я ведь для тебя старался, чтобы не зазнались эти людишки, да потом тебе от Олега выговора не было.
— Да уж знаю, знаю я тебя, — засмеялся в ответ ему Игорь.
Молодой князь был так счастлив, так доволен всеми событиями этого дня, что ему хотелось, чтобы и все вокруг него были также довольны и счастливы. Слишком добр, не пo-вapяжcки мягок был сын Эфанды и Рюрика.
Пока он говорил с Малом, к нему подступили старики из того рода, к которому принадлежала Предслава.
— Не откажи, князь, в просьбишке нашей, — говорили они, низко кланяясь Игорю.
— Какая у вас просьба будет до меня, — говорите смело, — сказал Игорь.
— Не останешься ты теперь здесь, когда нашла тебя дружина твоя храбрая, так перед отбытием твоим навести род наш и прими столованьице от нас, дабы не было на нас покору, что гостя дорогого, князя нашего, отпустили мы в путь-дорогу дальнюю голодного.
— Благодарность мою примите, — ответил он, — и хотя должен я спешить в Киев, но с радостью пойду к вам и приму дары ваши.
Ради князя постарались Предславины родичи на славу. Ничего не пожалели они, пир вышел такой, что они, по простодушию своему, полагали, что таких и в стольном Киеве не видывали.
И больше всего дивились простосердечные люди, что князь уж больно ласково с Предславой да с Велемиром обращается.
— Милует их князенька за то, что для него постарались, — шепчутся кругом.