Веха
Шрифт:
Погладив своего друга, я обнял его и побежал в дом, а Шарик, проводив меня до дверей в сенцы, вернулся к себе под навес. Вьюга набирала силу, и было понятно, что завтра в школу мы не пойдём.
По детской своей наивности, мы, конечно же, радовались тому, что не надо рано утром подниматься, ни свет, ни заря, и бежать на занятия. Но мы все отлично понимали, что нас всех ждёт завтра с утра очистка снега. К середине февраля снега и так нападало столько, что закрыло окна, и мы их постоянно очищали от него почти каждый день.
Как всегда мать собрала нас на печи и стала рассказывать нам сказку о тысяче и одной ночи, а отец, сразу после вечёрешней, ушёл спать.
– И как он завтра поедет? – думал я, устраиваясь возле мамы. – Я не знаю, как и кобылу-то выведет из сарая? Точно поднимет нас завтра в потёмках снег очищать!
Монотонный голос матери убаюкал меня и я, положив голову ей на колени, уснул, провалившись сквозь небеса в чудеснейшую страну,
Отец нас не поднимал, да и сам был вынужден отказаться от поездки. В доме было темно, хотя время уже было около восьми утра, а в это время на улице уже светало. Окна были плотно забиты толстым слоем снега. Когда отец открыл входные двери, то снег тут же завалил его по пояс.
– Ектиствою мать! – услышали мы, едва он вышел из дома в сенцы. – Лушка! Ты посмотри что деется!
Мы высыпали вслед за матерью в сени, и увидели отца, засыпанного снегом почти по пояс. Продолжая ругаться почём зря, отец взялся за лопату и стал пробиваться во двор. Пробив проход, очистив от снега, он крикнул мне и Дусе, чтобы шли помогать очищать двор.
Пурга утихла, но ветерок продолжал гнать позёмку, засыпая снегом только что очищенный проход. Минут сорок мы добирались до сараев, где уже кричала, привыкшая к утренней трапезе, скотина, и мать сразу же пошла, управляться с ней, прихватив с собой Дусю. А мы с отцом продолжили чистить снег, убирая его со двора. Через полчаса, попив парного молока с хлебом, взяв, в помощники Ивана, мы продолжили воевать со снегом. Шарик наш вылез из-под навеса, который тоже замело почти под самую крышу, но ходить не мог, так как тонул в снегу, смешно перебирая лапами, пока снова не скрылся в своём убежище. Только к обеду мы очистили двор от снега, приведя его в нормальный вид, и пробились на улицу. Там точно также воевали наши соседи, перекликаясь между собой. Некоторые из них уже катались на санях, пробивая дорогу. Кони вязли в сугробах, но часам к трём дня, дорогу всё же накатали, и не только у нас по улице, но и в сторону Беловска и Балык. До Беловска накатали, а в сторону Балык, только до погоста . Все знали, что не сегодня-завтра дороги всё равно наладят, потому что жизнь не стоит на месте.
После обеда отец, прихватив мать с собой, уехал на работу, а мы остались дома под присмотром Дуси. Она заставила нас с Ваней сесть за уроки, а сама занималась с Ксюшей.
Больше в эту зиму уже такой метели не было, но зима начала отступать только во второй половине марта. Снегу ещё было навалом, но днём солнце уже стало его прибирать. Я, да и вся детвора, очень любили этот период времени, и мы все с нетерпением, ждали прихода настоящей весны, когда по нашей улице, вниз по косогору, устремятся бурные потоки воды, смывающие на своём пути всю накопившуюся грязь, которую натаскивали за зиму лошади, подвозившие ежедневно разные грузы ко всем дворам. Скотина требовала своё, и её надобно было кормить.
Ручьи, превратившиеся в небольшие речушки, появились в конце марта. В тот же момент, на бугорках стали появляться прогалины, куда мы бегали босиком прямо по снегу. Самое интересное было в том, что эти островки освободившейся от снега земли, были тёплыми. Вероятно от солнца, но главное всё-таки от самой земли, которая согревалась всю зиму под таким шикарным одеялом.
11.04.2015 год.
Веха!
Начало пути!
Часть пятая!
К весне наша мать снова забеременела, или как говаривали у нас в деревне, забрюхатела! После Ксеньи она ещё родила двоих мальчиков, но они почему-то все поумирали, не протянув и по месяцу. Отец волновался за мать, и постоянно на неё ругался, чтобы не поднимала ничего тяжёлого, да и вообще меньше трудилась по дому. А как в доме не трудиться, тем более в деревне, когда наступила пора посевной, да и со скотиной снова надо было управляться. За зиму появилось две тёлки и один бычок, кроме этого, опоросилась свинья и принесла двенадцать поросяток, которые носились по двору, играя с Шариком. Главная клумота началась вокруг птицы, которые высиживали яйца. Гуси уже понесли наследство, утки тоже, а несколько курочек ещё сидели на гнёздах. Туда-сюда и побегут желторотики! Начнутся для нас, детей, неспокойные времена, да они, собственно, уже и так начались с приходом весны. За гусями тоже надо было приглядывать вместе с утятами и их приплодом, но с ними всё же было проще, отогнал на наш пруд и всё. За то время, когда детки подрастали, многие исчезали, то коршун утащит, то лисы наведывались, но уже через месяц, они крепли, и всё становилось на свои места. Сколь бы их не пропадало, но к лету всё равно образовывалось довольно приличная стая пернатых. Свой круговорот в природе набирал обороты, и снова жизнь затарахтела с новой силой.
Мы, конечно же, посматривали за птенцами, но детство брало своё и, отвлёкшись на купание, или ещё какие игры, теряли из вида утят и гусят, чем непременно пользовались хищники, да и коты тоже иногда шалили. Поэтому этот период доставлял нам много хлопот, но мы уже тогда понимали, что это подрастает будущее благосостояние наших животов в зимний период. И тут дело было даже не в мясе, птица была единственным источником сырья для подушек, перин и прочих тёплых, и лёгких вещей.
Как бы то ни было, но к концу учебного года, птица подрастала, начиналась пора работы в огородах, на полях и сенокосах. Когда начинался сенокос, про сон вообще забывали, потому что гуляли допоздна, а рано утром поднимали родители. Хотя я всегда просыпался летом до рассвета, чтобы встретить солнышко, но я затем ложился снова на своём чердаке и спал, пока не поднимала мать на завтрак. Перед моим днём рождения приехали Василий и Сашка. Василий вообще возмужал, отпустил небольшую бородку, примерно такую же, как носил, и Ленин, и Дзержинский. Стал членом райкома партии, и даже стал заведовать отделом, связанным с финансовыми органами района. До окончания школы бухгалтеров ему ещё надо было отучиться один год. Один год учиться осталось и Александру, чтобы получить среднее образование, а оттуда он планировал поступать в Смоленский педагогический институт.
Подоспели они вовремя, иначе бы отец запыхался бы со своим хозяйством, заготавливая корма. Мы с Иваном ещё были малыми, для того, чтобы осилить сенокос, хотя, конечно же, уже умели держать косу, но очень быстро уставали. Вот переворачивать сено, и стаскивать его к месту будущих стогов, мы могли, и делали вместе с женщинами. Александр косить не мог, но тяжёлую работу всё-таки выполнял. Он вообще был каким-то не от мира сего. Не умел даже дров наколоть, мазал топором, сбивая полено с колоды, отчего мы все хохотали. Он явно был не сельским парнем, но всегда был безотказным, и не имел привычки отлынивать от работы, как я. Я иногда, если мне было лень что-то делать, начинал ныть, претворяясь больным, или ещё чего выдумывал, а он нет. Рос парнем бесхитростным и честным, а главное, он вообще не матерился, чем также смешил его одногодок. Не любил самогон, и выпивал только по нужде, в праздник, или какое-то торжество, но и то совсем немного. По крайней мере, пьяным его никто никогда не видел. А вот Василий косарь был отменным, за ним никто не поспевал, и если бы не он, то отцу пришлось бы туго. В любом случае, к концу июня мы закончили первый укос, собрав два приличных стога сена. Вообще мы заготавливали три, но ещё был второй укос, на который и рассчитывал отец, надеясь, что старшие сыны к этому времени ещё не уедут в город.
Где-то в конце июля Василий заявил, что будет жениться на девушке из мглинского района, а звали её Александра. Она была из богатой семьи, отец у неё был, как тогда было принято говорить, из кулаков, и довольно зажиточным. В их деревне, откуда была Александра, у них был кирпичный дом, несколько лошадей и масса всякой живности. Работали у них пол деревни, и её отца в округе все уважали. Он приводил её к нам домой, девушка была удивительной красоты, естественно и отец, и мать дали согласие, но свадьбу решили сыграть после того, как порешаются все домашние хлопоты. Поэтому определили провести её в ноябре месяце, прямо на день революции, то есть седьмого ноября. После этого, все стали, так, или иначе, заниматься подготовкой к свадьбе. Тем более, что она была первой в нашей семье. Волновались все, больше всех мать, которая уже ходила и охала со своим животом.
Родила мать дочь, а нам сестричку, в конце сентября, и почему-то решили назвать её Шуркой, вроде у нас не было в семье Александра, но так захотела мать. Спорить никто не стал, Шурка, так Шурка, очень даже неплохо звучит. Таким образом, у нас появилась ещё одна Шурка, теперь их стало три, один Александр, и две Александры. Отец очень боялся за дочурку, поэтому приказал Дусе не отходить от матери и сестры. Двоих, после рождения Ксении, потеряли, и никто не хотел потерять ещё одну сестричку. Но, Слава Богу, пронесло, хоть она и болела после появления на свет.