В багряной одеждесады у черты —всё сказано преждеи в прошлом мечты.Так надо, так надо,обманчивый цвет:«свобода — распаду,свершенью — запрет».Всё круче ступени,зиянье пустот,колышутся тении плот уже ждет;у вечного моря,без края и дна,и радость, и горе,утрат имена,восход и надежды,расцвет, листопади одинокийбезбрежныйзакат.Пусть красок так много,близки холода,к финалу дорога:в ничто, в никуда.Так надо, так надо,сады у черты —предверье распадаземной красоты.
Астры
Астры — дни завершенья,близость
изгнания, пат,боги взялись на мгновеньелето сберечь от растрат.Всё пока в веденьи света,в небе — златые стада,что там у Завтра пригретов мертвенных недрах гнездаВсё пока дышит желаньем,страстью и розами «ты»,лето живет ожиданьем —гнезда не будут пусты,всё пока верит в угоду,в то, что летит уже прочь:ласточки, чиркая воду,путь поглощают и ночь.
«Всё готово? Без огрехов?» —пожилой юнца пытает.Тот придирки отметает:«Эй, разуй глаза: купюры,как близняшки, без халтуры,всё путем, кончай галдеж,ты различий не найдешь!»Помолчав, юнец добавил:«Лучше сотню из товараодолжи мне в счет навара,я гравюру мигом сбуду —простаков полно повсюду.Хирка крутит. Дам ей ржи —бросит хирка крутежи!»Пожилой юнцу с нажимом:«Слушай, чуня, ты хамеешь,врежу в ухо — поумнеешь.Ты упьешься с питухами,всех нас выдашь с потрохами…В шесть здесь будет «кавалер»,вот с кого бери пример.Вот кто мастер в нашем деле!Снег всучит он эскимосам,ротшильдов оставит с носом,со своими — без обману,мир нам станет по карману.Он меняет как барон,знает жизнь, не пустозвон.Всё, что мне из дела капнет,до гроша получат дети;попадусь однажды в сети,суд на мне не раздобреет;эта мысль мне душу греет,коль повяжут, не беда —детям хватит на года».Слышен вроде колокольчик?Динь-динь-динь сигналом тайным.Вслед с визитом чрезвычайным,весь при полном при параде,входит «он», орлом во взгляде.Чуть помедлив, гость изрек:«Лупу мне и кофеек!»Да, недурно! Впечатляет:смокинг, галстук — всё на месте,впрямь министр он в каждом жесте.От цилиндра до перчаток —вкус, солидность и достаток.Панталоны — просто шик,с галунами — моды крик.Гость с улыбкою к обоим:«Как успехи, блиномесы?Обозначим интересыбез муры и канифоли.Для начала — наши доли:фифти-фифти, мне — товар,вам — немедля гонорар!Помню случай из курьезных:я у кельнера в Монакобыл в долгах больших, однакосрочно съехать должен, vite,mon ami, меня простите,здесь вот тыща франков — бац,втюхал я ему эрзац!А в вагоне на Сан-Ремовстретилась Беата Плять…Нет, зачем так огрублять —мне любовь дарила леди,час, другой и «Darling Edy».«Sweetie, change me thousand Pfund», —бон я сплавил в пять секунд!После вновь в Берлине встреча:в пышном стиле интерьерыдля господ из высшей сферы…Гости в сборе. «Граф Лев Фани»,«Вольдемар фон Зелен-Мани».Взвинчен банк. В полночный часвсе блины я сбыл как раз.На балу у князя Фла-Фла…»Тсс, полы скрипят в прихожей:«Hаnde hoch, коль жизнь дороже!»Разом щелкнули брррраслеты,ах, богатство, где-ты, где-ты?Вмиг умчалась роскошь вдаль;мне, признаться, очень жаль.
Покуда я пригожа,Мне вера — сущий клад.Всевышний, знаю, тожеКрасоткам юным рад.Послушникам влюбленнымПростит он этот грех:И сам в томленьи ономКо мне был ближе всех.Не старый дряблый патер —Настырный юный кот,Буян и узурпатор,Избранницу зовет!Мне старцы не по нраву,Старух не любит Бог:Как мудро и по правуОн всё связал в клубок!Смысл жизни церковь знает,Мой лик и душу бдит,Грехи мне все прощает:Да кто ж мне не простит!Шепнешь едва губами,Чуть кликнешь и — вперед,А с новыми грехамиВсе старые не в счет.Любим Господь в народеЗа то, что девиц чтит;Случись сердечной шкоде,Он сам себе простит!Покуда я пригожа,Я с верою дружна:Как
Увы, сударыня, прошло то время,когда любовь была наградой закураж, и я, забот оставив бремя,со шпагой шел куда глядят глаза,и если мне встречалось вдруг созданье,похожее на Вас, но кавалербыл между нами, к черту ожиданье —я ставил жизнь свою, pardon, ma chere,на кончик острия:он или я!Нас гондола ждала в укромном месте,я понадежней полог опускал;развеять страхи дамы дело чести —мой нежный взгляд мне в этом помогал;сходились руки, шутки и догадки —извечный путь наш опыт совершал,талант мой остальное предрешал —от поцелуя до последней схватки,где, дополняя скрипки обертоны,лились из лодки сладостные стоны.Давно прошли те времена, мадам!Теперь честь защищают по судам;не так сладка судебная любовь.Нет шпаг, а если тростью ранишь в кровь —полиция примчится по следам.И Ваш отважный кавалер. Увы!Простите, если я скажу не то, —вчера в кафе вдвоем сидели вы:средина лета, ночь и «он» — в пальто…Представив всё: как этот тусклый взглядскользит неспешно по твоим плечам,как этот старый «гребень» по ночамсвершает немудреный свой обряд,и ты пред ним лежишь едва одетой,а к телу льнет прозрачный легкий шелк,как будто лист осенний, взявший в толк,что он не надышался жизнью этой;представив всё, что ты должна снести,в молчаньи потакая старикану,без шанса в страстном крике изойти:«Сейчас умру иль матерью я стану!» —я ставлю всё — пусть будет Бог судья —на кончик острия:он или я!Смешно, мадам? Я фантазер, не скрою.Но если только здраво рассуждать,то станет наша жизнь сплошной хандрою!Люблю в мечтах в том времени блуждать,где смелость не слыла за эпатаж.Зла не хочу я Вашему супругу,мой арапчонок обежит округуи адрес Ваш найдет, а дальше пажпакет доставит тайно в Ваш покой.Я выберу момент — на службе в храме,а может, в карнавальном тарараме —и прикоснусь украдкой к Вам рукой.И вот свершится: ночь, Вы на балконе,вся в серебре луна на звездном фонеиграет в кудрях матовым лучом,а я в саду с гитарой и с мечом,готовый петь иль драться — что на коне!А после шепот, «да» и «нет», «как можно» —о стыд, ты в тогу сводника одет!Вы лестницу спустили осторожнои… я забыл себя и белый свет!..Жизнь движется неумолимым кругом,ушел мой паж и арапчонка нет,остался лишь почтамт к моим услугам.Так что, мадам, коль захотите сноваВы встретить незнакомца из кафе,ему ответ Ваш будет le parfait,вот адрес: poste restante pour Casanova.
Растоптанной в сырой траве,Она ждала судьбы исходВ последней дымной синеве,И тлел еще пурпурный рот.Жук-светлячок ее приметил,От чувств он стал пресветло-светел,Подумав: чудная звездаСошла на землю вдруг с небес,Неся хвалу Творцу сюда,В тот мир, где правят грех и бес,И, встретив здесь сопротивленье,Сожгла себя в смертельном треньи.Сказал он: «Ах, такрисковать!За Ваши добрые делаПозвольте Вас поцеловать».Она спасалась, как могла.А он сгорел весь, без изъятья,В ее пылающих объятьях.
Далек мой путь, мой путь тяжел,И нет пути назад;Кто одиночество обрел,Тому в нем рай и ад.Тяжел соблазн; к себе зоветОбыденность на дно,Как зов ее любовью жжет,Как страстью пышет, ноКто одиночество испил,Шагнув за окоем,Тому и щебет птиц не мил,Тот не пойдет вдвоем.
Мы в мире мишуры…
Мы в мире мишуры живемИ лишь в минуты испытанийСуть бытия мы познаем,Смысл сновидений и мечтаний.Мы верим лжи и чтим ничто,Мы, как слепцы, одни в темнице,Мы в бренных стенах ищем то,Что только в вечности хранится.В скупых обрывках сонных фразХотим нащупать путь спасенья,Ведь всё же Боги мы, и в насНе стерта память сотворенья.
Что наша жизнь? — Комедия о страсти.Бравурна увертюра в первой части.Утроба материнская — гримеркаКомедиантов слишком расторопных.Подмостки — мир, и зритель в сей юдоли —Господь, — шельмует за незнанье роли.Как занавес после спектакля — тьмаМогилы ждет, бесстрастно-холодна.И вот, фиглярствуя, идем мы до конца.Но в миг последний — маску прочь с лица.