Великая империя зла
Шрифт:
Но вот, стража выбрала трех, более-менее одетых посвежее, и вместе с ними пошла внутрь.
Спустя минут двадцать, они возвернулись.
Один из них держал в руке только что выдернутый нож из трона и показывал всей толпе.
– Вот он, - кричал тот же человек, задирая руку вверх, чтоб видеть могли все, в том числе и задние.
– Видите, - грозно молвил царь, - я не обманываю. А теперь, спросим у энтого, - и он указал плетью на почти голого боярина.
– Бросал нож?
– подошел к нему один из выбранных.
– Али нет? Признавайся честно. Люду тут много. Если что, в обиду не дадим, - тихо пробормотал он.
– Нет, не бросал, - тут же ответил удивленный и поверивший человеку боярин.
– Врешь, - заревела толпа и бросилась было на ответчика, но стража сдержала их натиск.
– Так бросал или нет?
– строго спросил тот же человек, снова подмигивая ему.
– Нет, не бросал, - повторил то же боярин.
– Видишь, не бросал, - спокойно ответил царю человек, державший в руке нож.
У царя от такого изуверства затряслись губы, и он еле вымолвил:
– Эй, стража, а ну, хватите и этого молодца, - и пока тот соображал, что делать, его достали и взяли под стражу.
– Ах, ты, паскуда, наволочь такая, погань несчастна. Так ты специально в мои палаты ходил, чтобы обмануть люд простой.
– Если б специально, ножа не принес бы, - спокойно ответил тот.
– Так ты и здесь будешь врать, гад?
– и царь замахнулся на него плетью.
Толпа встревожено загудела. Чего-то царь не договаривал. Ей было не понятно, что к чему.
К тому же, боярин осмелел и начал кричать во все горло.
– Не виновен я. Царь нарочно меня выставил, чтоб покрыть свою глумоту.
Толпа снова загудела, и уже послышались недовольные нотки. Царь опешил.
Он не знал, что ему сделать, но, тут ему помог сам околотник.
Он крикнул:
– Да, не верьте вы царю. Он все пропил и прогудел с девками. Похабник он и разгельдяй, - и с этими словами плюнул царю в лицо.
Слюна попала, куда тот целился, и царь спокойно вытер рукавом.
Толпа занемела от ужаса.
– А вот этого, я не прощу никогда, - тихо произнес государь и тут же, обращаясь к толпе, крикнул:
– Видели, что сделал, тварь, с моим царским обликом. Даже я такого не творю. За это надлежит ему быть выпоротым мною лично.
Кто-то спереди захлопал в ладоши, но толпа все ж не поддержала его, и тот попятился куда-то вглубь, то и дело, получая тумаки со всех сторон.
Народ смотрел на царя, а он на них.
Они не понимали его, а царь не понимал их. Но все ж, власть возымела свое дело, и царь ваялся за работу.
Он приказал стражникам раздеть околотника до гола и поставить рядом с боярином.
В толпе стояли все: и взрослые, и дети, но никто не двинулся с места при виде вообще раздетого человека.
Только некоторые ушли, да и то, оглядываясь довольно долго.
Царь взялся за работу. Наказуемых положили на помост, вытащенный из той же массы людей, и тяжелая плеть загуляла по их телам.
Околотника царь бил больше и дольше, при этом приговаривая:
– Это за обман, это за поддев, а это за разбой...
Кровь сочилась с них обоих, а царь все не останавливался.
Бояре, стоявшие кругом, недовольно загудели.
Царь, совсем уже разгорячившись, обратил взор на них и тут же, окинув оком, выбрал самых строптивых, приказав страже доставить и их.
Те бегом бросились исполнять указание. Сначала бояре сопротивлялись, но, когда один из стражников стукнул кого-то по голове секирой, и та отвалилась, ропот прекратился и сопротивление тоже.
Мигом были раздеты еще пять человек и тут же возложены на помост, которого уже не хватало.
Двух из них положили прямо на голую землю.
Царь снова принялся за работу. Его лицо горело, глаза сверкали, а изо рта, хоть это было и лето, шел небольшой пар.
Толпа подтискивалась ближе и ближе. Всем охота было посмотреть, какая кожа у бояр, и какое же удивление у них было, когда первые обнаруживали, что она такая, как и у них.
– Гляди, гляди, а кожа-то, как и у нас, - раздавалось то тут, то там от стоявших в первом ряду.
Их места занимали другие из задних и постепенно все об этом узнали и узрели.
Кровь с семи тел уже не сочилась, а лилась, ручьями стекая на землю.
Но, казалось, царь этого не замечал. Вконец разъярившись и приняв дополнительную дозу зелья, он указал пальцем на остальных бояр, и стража в одну минуту выполнила указание.
Те послушались безропотно.
Выбора не было. Либо отрубят голову, либо засекут до смерти, но в последнем был еще шанс выжить.
На землю были возложены еще семь человек. И опять захлестала плеть, обдавая кровью рядом стоявших простых людей.
Но, толпа не двигалась назад, ни на шаг. Задние давили на передних, и это мешало возможности отступить.
Царь свирепел и свирепел.
Лицо его казалось уже не красным, а багровым. Вены на шее вздулись, и он тяжело дышал, как загнанная лошадь. Но плеть из рук не выпускал и молотил ей налево и направо.
Под конец, совсем уж разьярившись, он начал ударять тела ногами, несмотря на выкрики из толпы тех же людей.
Вскоре, истязание бояр закончилось.
Околотник или человек, вызвавшийся на осмотр, был уже мертв.
Царь подошел к нему и поднял голову. Язык высунулся изнутри, и Малюта с омерзением бросил ее вновь.