Великие любовницы
Шрифт:
Мария Тюдор и Людовик XII
Насильственные альковы счастливыми не бывают! Таким общеизвестным труизмом, дорогой читатель, приходится нам констатировать супружескую жизнь французского короля Людовика XII и его жены Марии Тюдор.
В этом алькове, как говорится, «и смех и грех». Смешно, конечно, когда престарелый дряхлый король, от которого даже остатков былой роскоши от двух супружеств не осталось и который самостоятельно не может на коня забраться, эдаким молоденьким петушком около своей жены притоптывает. Грешно, конечно, когда он с таким же трудом в ее постель забирается и, кроме своих «потуг», ничего молодой супруге дать не может. А надо вам сказать, дорогой читатель, что красавицей эта самая Мария Тюдор была замечательной. И высокая, и стройная, и глазками, как газель, сверкает, и зубками жемчужными, что у дам того времени была большая редкость, поскольку шоколад кушали, а что такое зубная щетка еще не знали, ну и зубы поголовно черные и гнилые. А вырывать их тоже боялись. Даже смелая, как мужчина, Елизавета I Английская никак не могла свой испорченный зуб вырвать — боялась, пока дряхлый аббат такие вот ей слова не сказал: «У меня во рту осталось всего три зуба. Но если Ваше королевское величество захочет, я могу вырвать зуб и показать Вам, что это совсем не больно, во всяком случае терпимо». После этого аббат Аулмайер приказывает позвать дантиста и в присутствии Елизаветы ему, даже не поморщившемуся, вырывают здоровый зуб. Поощренная таким примером, Елизавета приказывает вырвать ей больной зуб. Но это исключение среди монархов. Королю-Солнце Людовику XIV лжедантисты так вырвали
А Мария Тюдор — упрямой девицей была. И когда увидела и поняла, что не избежать ей брака с ненавистным французским королем, «выторговала» у Генриха VIII обещание, что он не будет противиться ее воле в нахождении жениха, если не дай бог ей второй раз замуж придется выходить. Словом, не будучи еще женой, уже вдовой быть собралась, так возненавидела будущего своего мужа. Ну это условие Генрих VIII принял. А поскольку из-за каких-то там срочных государственных дел будущие супруги не смогли лично на своей свадьбе участие принять, решили при помощи представителей это сделать. Совершаются ведь разные там политические дела через доверенных лиц, почему бы и брачные процессы через них не осуществлять? Закон и римское католичество это вполне допускали. И вот было разыграно со всем церемониалом символическое увенчание брака.
И это безобразие (по нашему мнению) продолжалось несколько веков. Явление это называется, дорогой читатель, «per procure». Мы вам кратко сообщим, в чем оно заключается. Когда монарх собрался жениться на заморской принцессе, ему необязательно в своей брачной церемонии участие принимать, поскольку известно, короли занятые люди и им некогда разъезжать для встречи с невестой. Тогда они посылали на брачную церемонию своего супружества представителя, и тот не только должен был в костеле или церкви там презентировать короля, но даже в брачной постели. И мы могли бы вам привести десятки, а то и сотни примеров, когда было это самое «per procure». Но зачем утомлять дорогого читателя длинным списком, если в сумме процедура одна и та же, за маленькими исключениями: в зависимости от эпохи и страны. В одной стране, скажем, невесту и подставного жениха в постель уложили одетых, а между ними меч клали, чтобы, значит, новоиспеченный фальшивый супруг ненароком не забылся, слишком прелестями своей — не своей — невесты увлекаясь. В других ложиться в постель одетыми не разрешалось, надо было верхнюю одежду снять, надеть роскошные ночные рубашки и, как в театральном представлении, где артисты секс изображают, прикрыться простынкой или там каким горностаевым одеяльцем, и там слегка коснуться голого тела будущей супруги своего короля. Писцы тут же наготове стоят, живо в дворцовые книги запишут «супружество испробовано», то есть это самое «consumatum». И (все. Законно теперь это супружество. Еще в третьих странах необязательно было ночные рубашки одевать, слегка жених задери штанину, носки чистые, конечно, сними и можешь ложиться в постель с новобрачной. И как вы уже убедились, именно так было в нами ранее описанном примере. Наполеон Бонапарт, который развелся со своей Жозефиной, во второй брак вступал с австрийской Марией Луизой, тоже сам не удосужился невесту воочию разглядеть. Он взял своего, то есть даже не своего, а родственника Марии Луизы, и заключил брак «per procure». Теперь законная уже королевская супруга может даже несколько месяцев, а то и годков в своем королевстве или княжестве супруга дожидаться, то есть когда он соизволит прислать разрешение ей к нему приехать.
Супружество, заключенное «per procure», может быть объявлено недействительным, если супруг докажет, что, правда, «per procure» было, а вот «consumatum» не было. Вы обратили внимание, дорогой читатель, как ловко мы на латынь перешли. А все потому, что не было таких аномалий в царстве Российском. И нет таких формулировок в русском языке. Здесь царь не будет там за себя в постель представителя с его невестой укладывать или потом как об особом подвиге заявлять во всеуслышанье, что он с женой «не спал», а потому брак его должны признать неактуальным. Раз только Иван Грозный публично сокрушался, что супруга, третья, кажется, девственницей умерла. Так это ведь случилось не от неохоты Ивана Грозного к любовным утехам, а потому что не успел: бояре так поспешно отравили его третью жену, что царь даже дефлорировать ее не удосужился. Он потом на этот факт как на прискорбный упирал при попытке склонить синод разрешить ему четвертый брак. А западные короли, ну прямо малохольные какие-то, как те собаки на сене: сами с супругами не спят и другим не дают и, пожив с нею эдак годков пять-шесть, вдруг во всеуслышанье, как великий свой подвиг, объявляют ее девственницей и аннулируют супружество как несуществующее. А ведь именно так случилось с тем королем, о котором мы вам намерены сейчас рассказать, о французском Людовике XII. Он, значит, когда еще герцогом Людовиком Орлеанским был и служил при Людовике XI, имел несчастье обратить на себя внимание дочери этого короля, которую народ за ее безобразие прозвал «Жанной Безобразной». Ну деспот папочка заставил герцога жениться на ней, хотя отвращение герцога к своей невесте было постоянное и ничем неистребимое. Но, видя свою зависимость от французского короля, герцог терпел и в постель, то есть в альков, как на пытки ходил, а когда сам стал королем Людовиком XII, сказал — баста! Не желаю, и все! Ему захотелось жениться на вдове Карла VIII Анне Бретанской. А эта самая Анна Бретанская и впрямь выгодная партия. У нее богатая Бретань, провинция медом и молоком славившаяся. Помните, как из-за нее воевал австрийский Максимилиан? Заключил он с ней в свое время брак «per procure» и успокоился: ну какой смельчак будет это обручение оспаривать? А вот нашлась такая смелая женщина Анна Боже, регентша при брате своем французском короле Карле VIII. Она сказала брату: «Не будь дураком. Бретань богатая провинция, и нам следует прибрать ее к рукам, а для этого тебе надо жениться на Анне Бретанской». Карл VIII мнется, вроде неудобно, вроде уже у нее «per procure» было с австрийским Максимилианом.
А дело так было. Этот молодой человек, после смерти своего отца Людовика XI, становится французским королем. А вследствие своего несовершеннолетия, регентшей при нем становится его старшая сестра Анна де Боже, которая была женщиной очень умной и хитрой, во многом перенявшей черты своего отца, так что Людовик XI, имевший обычай не любить никого, ее даже малость любил и говаривал: «Она — настоящий король».
Ну эта умная Анна Боже по каким-то там политическим соображениям, впрочем, весьма прозрачным — Франции захотелось Бретань без пролития крови захватить, — решает женить своего младшего брата на Анне Бретанской. А брат урод уродом, и о нем даже самые мягкие на критику историки нелестный портрет написали: «На его маленьком, неуклюжем туловище помещалась голова
107
В. Авсеенко. «Поход Карла VIII». Киев, 1863, с. 13.
Женский пол очень даже любил, а в Анну Бретанскую даже прямо влюбился. Но слишком просто этот брак осуществить возможности не было. По двору вот уже четыре года девчушка бегает. Это дочь австрийского императора Максимилиана невестой во французский двор принята и готовится подрасти и стать женой Карла VIII. Так что задача для мадам де Боже непростая: надо от девчушки отделаться, это во-первых, во-вторых, еще большая сложность имеется: сам император Максимилиан уже обручен с Анной Бретанской, поскольку тоже был не прочь к Австрии Бретанские земли присоединить (как же заботились короли о расширении своих территорий!), и официально, правда, свадьбы еще не было, но обручальное кольцо австрийского императора Анна Бретанская на всякий случай на пальчике носит, но и «per procure»… Но мудрая Анна де Боже не стала «по ниточке» развязывать эти сложности, она, как Александр Македонский, взяла их и быстро разрубила. Девчушке было приказано без лишних там церемоний домой восвояси и несолоно хлебавши убираться, хватит, погуляла невестой при французском дворе, пора бы и честь знать, не правда ли? Ее сажают на пароход и отвозят к отцу с таким вот примерно объяснением: дескать, извините-простите, ваше императорское величество, но на сегодняшний день матримониальные планы французского королевства изменились и нацелены на более выгодную партию, так что дочь ваша как невеста нам уже непотребна. А с самой Анной Бретанской разговор и того короче: никаких там обручений с австрийским императором не признавать, перстенек с пальчика, фу, фу, гадость какая, долой, а вот в дверях вас будущий муж дожидается, с нетерпением желает вас французской королевой сделать. А он, этот Карл VIII, и впрямь физическим нетерпением мучается, поскольку созрел раньше времени в половом отношении и поскольку почти все придворные дамы им «испробованы», ему невтерпеж теперь и законную супругу свою испробовать. «О нет, погоди малость, не так шибко, — решила мудрая Анна Боже. — Надо еще живых свидетелей подыскать, а то не дай бог возмутится Европа от скоропалительных брачных решений Франции и усомнится в законности содеянного, а то еще пуще не дай бог Максимилиан шум поднимет, на экс-невесту претендуя». Словом, мудрая Анна де Боже приказывает подобрать среди почтенных жителей Франции еще более почтенных шестерых буржуа, которые во время брачной ночи супругов будут заняты важным государственным делом. Они из-за портьеры, в щелочку будут поглядывать, как происходит половой акт супругов. А наутро по их точным показаниям писцы занесут в дворцовую книгу, что происходило соитие супругов без всякого там насилия, а токмо по любви и согласию и полностью было «реализовано», испробовано, значит. Ну, попробуй теперь придерись Европа, что брак совершен «не по правилам». Мы, конечно, точно не знаем, как там силился эротоман Карл VIII дефлорацию супруги произвести в обществе многочисленных свидетелей, но нелегко это, наверно, было, ведь правда? Альков интимность любит — таким труизмом мы бы закончили, то есть закрыли этот альков, если бы не было его продолжения. А продолжение очено бурное было, правда!
С носом и в дураках остался Максимилиан Австрийский.
У него увели обрученную невесту, почти жену, поскольку «per procure» совершилось, и вернули обратно дочь, которая четыре года пребывала невестой французского короля Карла VIII. Он, бедный, от возмущения рот разинул и дар речи потерял. Но едва к нему вернулась способность произнести пару связных слов, он тут же призывает своих министров совет держать: как сподручнее на Францию войной пойти.
Но министры топчутся в нерешительности и головы почесывают, вроде там, во французском королевстве, все было нормально и шестеро почетных граждан Парижа клятвенно это подтверждают. Ну против фактов, как говорится, не попрешь. Пришлось Максимилиану свою месть до лучших времен отложить, а жену себе и мужа для дочери в другом месте поискать.
А нас другой вопрос мучает: ну за что молоденьким девушкам-принцессам такая мука и унижение? Не успеет еще ее родная матушка-королева от груди оторвать, как ее у нее забирают, детства начисто лишают, сажают на корабль и везут к заморскому принцу малолетней невестой. Там она будет теперь жить без ласки родителей и в чужом для нее королевстве до самого своего дозревания, а станет непригодной, ну, например, политическая атмосфера в данном королевстве изменилась и нужна более выгодная для государства невеста, ее сажают на тот же корабль или на клячу какую и несолоно хлебавши возвращают матушке с тятюшкой: «Извините, дескать, простите, но ваша дочь нам уже непотребна».
Да и вообще, куда ни глянь в историю, а там на каждом шагу — двухлетняя принцесса обвенчана с трехмесячным дофином! Прямо исторический позор с перспективы нашего времени! А тогда это позором не считалось, тогда это было в порядке вещей. Уж на что мудрый Король-Солнце Людовик XIV Французский, но и он не воспрепятствовал привезению на французский двор в целях позднейшего обручения с будущим Людовиком XV пятилетней Анны — дочери испанского короля Филиппа V. Отцу прямо заявили, что Анна будет женой французского короля Людовика XV, а пока пусть в Версале резвится, дворцовых манер набирает, к жениху привыкает и союз Франции с Испанией укрепляет. Девчушка так уверовала в свою высокую миссию французской королевы, что обращалась к мальчику — Людовику XV не иначе как «мой жених». «Мой жених всем хорош, да только разговаривает со мной мало», — так жаловалась придворным. И еще говорила: «Вот стану я самой могущественной королевой на свете, у бока своего мужа-короля». Но не удалось Анне стать женой французского короля. Пожила она сколько-то там времени во французском дворе, и ей вдруг объявляют, что домой, в Испанию ей пора собираться, поскольку у Людовика XV более выгодная по политическим соображениям невеста появилась. А стала ею захудалая польская принцесса Мария Лещинская, по нашему мнению, исключительно плохая партия для французского короля. Король Филипп V, узнав, что его дочь несолоно хлебавши возвращают домой к папочке с мамочкой, чуть не лопнул от бешенства, даже хотел войной на Францию идти. В самом деле, держали его дочь в чужой стране, обнадеживали, использовали по назначению, как невесту, и вдруг на тебе — возвращают как ненужную тряпицу обратно. Эдак каждый бы возмутился.
Такое непревзойденное злодейство можно только в королевских дворах встретить. Мещане — те более порядочные, там считалось бесчестным невесту беспричинно обратно возвращать.
Такая невеста-девчушка была абсолютно беззащитна в капризах королей. Никаких прав не имела. А супружество с малолетними детьми в то время на каждом шагу практиковалось. Вы посмотрите только, что в отсталых африканских странах творится! Время от времени какой-нибудь ученый-путешественник посещал африканские места и потом на страницах научных журналов оглушительные сообщения помещал. Ученый Плосс так писал: «В Индии особенно был распространен обычай браков с детьми. Джаты женятся на девочках в возрасте 5–7 лет. Последствия таких преждевременных браков ужасают. В 205 случаях брачного сожительства с женами-детьми 5 случаев смертельны, в 38 случаях — у них серьезные телесные повреждения. Десятилетняя женщина попала в больницу в жалком состоянии. На следующий день она была востребована мужем для „законного пользования“, как он выразился. У девятилетней девочки парализованы нижние конечности. Семилетняя девочка умерла во время брачной ночи от разорванного влагалища. Я не в состоянии изобразить то мучительное чувство, которое я испытывал при виде этих полусформировавшихся женщин, с их высохшими, как скелет, руками и ногами, с выражением безнадежной покорности судьбе, с лицом, никогда не озарявшимся улыбкой, когда они шествуют за своим властелином на предписанном обычаем расстоянии» [108] .
108
Г. Плосс. «Женщина в естествознании». Спб., 1898, с. 418.