Великосветское убийство
Шрифт:
Для очистки совести была рассмотрена версия вмешательства делийской или артанской разведок, попытавшихся замаскировать убийство проштрафившегося агента под ограбление, но она безжалостно разбивалась о карету родовым пальмовым знаком-монсё. Пробежавшись по остальным возможным вариантам, им ничего не оставалось делать, как признать, что всё сходится на одном человеке — Томоко Хараде.
— Едем, — со вздохом проговорил коррехидор, — если уж предстоит сделать что-то особо неприятное, лучше не тянуть с этим.
Глава 9
ЧТО СКРЫВАЛ ДНЕВНИК
Карета с позолоченным пальмовым листом в круге мона обнаружилась во дворе дома новоиспечённого министра финансов. Кучер как раз начищал родовой знак Пальмового клана фетровой тряпочкой, периодически резко выдыхая на него.
Коррехидора и чародейку сразу провели к хозяйке дома. Госпожа Харада ожидала их в библиотеке. Она поднялась из-за письменного стола и сделала
— Какое облегчение, что вы пришли, господа. Вы ведь НЕ о моём брате хотите поговорить?
— Нет, госпожа Харада, — чуть поклонился Вил, — в данный момент мы расследуем убийство совсем другого человека — госпожи Фань Суён. Полагаю, вам известно, что она скончалась?
— Конечно, известно, я сама застрелила её.
Рика ожидала чего угодно, только не такого признания. Сидящая напротив женщина спокойно, не моргнув глазом, откровенно и прямо заявила, что убила делийку.
— И нисколько не сожалею о содеянном, — продолжала она, — я свершила справедливое возмездие, поскольку эта змеюка с нарисованным кукольным личиком безжалостно и хладнокровно убила моего дорогого брата. С гордостью могу сказать: Санди вырастил меня, заменив рано умершего отца и вечно больную маму. И, заверяю вас, граф, если бы была возможность сызнова пережить сегодняшнее утро, я без тени сомнений повторила бы всё, что сказала или сделала, — Томо Харада вздохнула, — для древесно-рождённых отмщение во все времена было и остаётся делом чести. Мужчина может вызвать на дуэль и совершенно легально поквитаться с обидчиком. Мы, женщины, лишены такой удобной возможности, но я сумела найти выход.
Вилохэда же в данной ситуации заинтересовал совершенно иной аспект: каким образом госпожа Харада узнала о том, кто убил её брата? Ведь они никому не говорили о своих выводах, и никакой информации у жены министра финансов не было, да и просто быть не могло.
— Скажите, госпожа Харада, каким образом вы вычислили убийцу брата? — спросил он.
— Вычислила? — удивилась женщина, — нет, нет, я не обладаю ни способностями, ни необходимым опытом для расследования убийств. Я просто узнала об этом.
— Узнали? — удивилась чародейка, — но как? Откуда?
Томо встала и вытащила из коробки с рукоделием небольшую тетрадь в кожаном переплёте.
— Вот, — она протянула тетрадь коррехидору, — это дневник моего брата. На следующий день после его кончины меня постил стряпчий и вместе с завещанием передал мне дневник Санди. Я подумала, что, если мой брат оставил мне свой дневник, значит, он точно не был бы против, чтобы я прочитала его. Я так и поступила, и мне стало ясно, кто убил Санди и за что. Прошу вас, граф, сделайте то же самое, прежде чем приметесь продолжать допрашивать меня. Читайте вдумчиво и не беспокойтесь, убегать от ответственности я почитаю за неподобающее поведение, недостойное дочери Пальмового клана. Пойду распоряжусь насчёт чая, ибо чтение ваше будет в равной степени увлекательным и продолжительным.
Вил устроился на диване, а чародейка присела рядом и нацепила очки. Бывший агент Службы информации и исследований Сюро Санди обладал прекрасным разборчивым почерком и неплохим слогом с несомненной склонностью к остроумным характеристикам людей и событий. По датам, тут и там разбросанным посреди текста, было понятно, что дневник повествует о событиях десятилетней давности. Как раз тогда-то его автор и был направлен в Делящую небо для «охранения сотрудников торговой мисси Артанского королевства от посягательств разведок иностранных государств и иных недобросовестных лиц, одержимых жаждой наживы». Лёгкий росчерк пера запечатлел корабль, рассекающий океанские волны на фоне пышных кучевых облаков. Вокруг кружили чайки.
— Господа, — обратилась к ним возвратившаяся в гостиную хозяйка дома. Она собственноручно принесла и поставила на стол сервированный к чаю поднос, — вы можете опустить довольно продолжительное вступление, в нём мой брат даёт характеристики кавалерам посольства и описывает первые впечатления от Делящей небо. Я сделала закладки, двигайтесь по ним и получите полную картину. Ежели не доверяете мне, читайте всё подряд. На сём я вас оставлю, и отправлюсь в соседнюю комнату. Мне совершенно не хочется мешать вам. Граф, вы ведь дадите мне дозволение удалиться?
— Да, конечно, госпожа Харада, — оторвался от чтения дневника Вил, — благодарю за чай.
Женщина кивнула и вышла вон.
Один мой хороший знакомый горячо убеждал окружающих, будто бы в Делящей небо благодатный климат, — Рика пробежала фразу глазами и словно бы услышала голос Сюро Санди — тягучий баритон с бархатистыми нотками, — отрезать такому лгуну его лживый язык — весьма мягкое наказание. Континент встретил меня удушающей влажной жарой, от которой всё исподнее пропитывается потом буквально в первые четверть часа пребывания на улице. И от зноя нет спасения в тени, там столь же жарко. А гостиничном номере (нас поселили в самом
О делийской стряпне я вполне бы мог написать целую книгу. Мой приятель Барт всю дорогу на континент хвастался, сколь ему по сердцу делийская кухня, и как сильно наши блюда проигрывают по части богатства вкуса и разнообразия приправ. Он пел оды жгучему перцу и чесноку, утверждая, будто бы без особых сложностей и с немалым удовольствием способен поглощать оба эти ингредиента в неограниченных количествах. Я серьёзно кивал, а сам в душе потешался, ожидая первого обеда в Делящей небо. Мне-то доводилось бывать там и с обжигающей едой я знаком не понаслышке, а Харада горячо высказывал лишь заочное очарование экзотической культурой соседа. Перец делийцы едят в ужасающих дозах. Мне кажется, что способность поглощать жгучий перец, причём целыми кинами, для делийцев стало чем-то вроде национальной развлечения. Они даже соревнования устраивают, кто больше съест некой преострейшей гадости, от одного запаха коей все внутренности в узлы завязываются. Если вам покажется, что в Делящей небо вам подали мясо в томатном соусе, не верьте глазам своим — красным блюдо стало от обилия молотого жгучего перца. Естественно, участь любителя остроты, каким себя всё путешествие выказывал Харада, оказалась на деле печальной. Наш тонкий ценитель делийской кухни позорно отсеялся на первом же официальном обеде. Я немало посмеялся про себя, когда Барт, еле сдерживаясь, дабы избежать нарушений этикета, покинул пиршественный стол со всей возможной скоростью, какую только позволяли приличия, и унёсся в сортир. Тут я вдруг остро понял, что привычка Барта всегда стремиться выставить себя в самом выгодном свете, нисколько не умаляет моей дружеской привязанности к этому умному, сдержанному и не по годам амбициозному молодому человеку. А, возможно, напротив — является некоей притягательной чертой его личности.
Вилохэд пропустил долгое п подробное описание приёма по поводу прибытия торгового посольства Артании. Возможно, в другое время и при иных обстоятельствах он не без удовольствия почитал бы искромётные характеристики и едкие замечания в адрес гостей и хозяев, но теперь его главным образом интересовали факты, касающиеся госпожи Фань Суён.
Нас представили биржевому дельцу по фамилии Фань, — коррехидор перелистнул несколько страниц и принялся читать там, где лежала закладка, — мужчина в серьёзных годах. Мне шепнули, что он — барон и происходит из старой знати, которую в республике не особенно жалуют. Бывший барон — солидный старец, сохранивший густые волосы и горделивую осанку. Он вне сомнений умён, открыт и дружелюбен настолько, что моё профессиональное чутьё разведчика моментально забило тревогу. Когда малознакомый человек ведёт себя, словно вы с ним старинные друзья, злобная химера подозрительности, дремавшая в моей душе, моментально пробудилась и принялась нашёптывать мне на ухо различные гадости. Особенно подозрительной мне показалась супруга дельца — совсем ещё юная дама (какой контраст с почтенным старцем! Её легко принять не то, что за дочь, за внучку барона). Она удивительно красива, но какой-то искусственной, я бы сказал даже кукольной красотой; в глаза бросаются совершенная кожа, точёные черты лица, а также шикарные бюст и бёдра. Скрыть их красоту национальное платье-ципао даже и не пытается. Опасаюсь за целомудрие нашего Харады. Он самый молодой из нас и не обладает необходимым опытом противостояния откровенному соблазнению в случае, если госпоже баронессе взбредёт в голову блажь оборотить на него своё внимание. По счастью вниманием моего молодого друга целиком и полностью завладел барон Фань, они весь вечер увлечённо беседовали. Мне кажется, Хараде льстил интерес такого солидного биржевого дельца, он распустил свой павлиний хвост и от всей души наслаждался возможностью блеснуть познаниями по финансовым вопросам. Я краем уха прислушивался к их разговорам, но они пока не выходили за общепринятые рамки. Но вот что прикажете делать с госпожой Фань? Настоящая «медовая ловушка», в которую вот-вот угодит кто-нибудь их наших. Умна, образована и бесконечно обворожительна! Мне ничего не остаётся, как вызывать огонь на себя. Кто знает, на кого по-настоящему работают миляга-барон и его супруга. Да и супруга ли?