Великосветское убийство

Берестова Елизавета

— Слишком неубедительно и топорно, — засомневался головой коррехидор, — и слишком непрофессионально. Женщина приходит среди бела дня к своей жертве, убивает, забирает шкатулку и ключ. После этого открыто выходит из дома и спокойно идёт прочь, едва прикрыв украденное полой плаща так, что любая кумушка это видит. Зачем? Ведь куда спокойнее совершить всё то же самое покровом ночи.

— Хорошо, — кивнула чародейка, — если мы отметём разведку и брошенного любовника, в нашем распоряжении остаётся ревнивая жена?

— Вы точно подметили, что для созревшей

до убийства ревности нужно время, которого у госпожи Фань не имелось. Предлагаю ещё один вариант: шантаж. Поставьте себя на место человека, попавшего на крючок шантажиста, — Вил взъерошил, а потом пригладил волосы, — самым распространённым поводом для шантажа служат письма. Письма фривольного либо неосторожного содержания. Жертва приходит к шантажисту с желанием выкупить свой позор, однако ей это не удаётся, поскольку госпожа Фань поднимает цену, или у жертвы нет достаточного количества денег для совершения сделки. Результатом являются пять пуль, выпущенных неумелой рукой под влиянием момента плюс убитая делийка.

— Вы так говорите, будто бы Фань Суён — настоящая королева шантажа! — засмеялась чародейка, — а вот наша пресса подаёт её как культурного посланника, служащего мостом между двумя странами с общей историей.

— Напрасно смеётесь: одно не исключает другое. Вы даже не представляете, какое количество помолвок распадается каждый год из-за неосторожных писем, да и браков, подчас, тоже. Кто знает, на каких китах стоит благосостояние госпожи Фань?

Рика подумала немножко и согласилась. Нетронутые драгоценности и украденная шкатулка говорили в пользу версии шантажа.

Глава 8

КАРЕТА С ПАЛЬМОВОЙ ВЕТВЬЮ

Переулок, с одной стороны затенённый домами, а с другой — садовыми заборами, вывел к Торговому кварталу. Вил и Рика пошли по лавкам справа и слева. Как и ожидалось, никто не обратил внимания на молодую (а, может, и не совсем молодую) женщину в широком плаще и шляпке с полями, прошедшую по улице утром. Коррехидор отчаявшись повстречать наблюдательного человека, купил себе и чародейке по лепёшке с сыром и предложил оставить эту пустую затею.

— Давайте для очистки совести спросим вон у той скучающей девушки, — чародейка указала на торговку глайсом, — те, кто не особо занят, нередко склонны занимать свой ум разглядыванием прохожих.

Словно в подтверждение её слов, продавщица глайса не упустила случая проводить глазами модно одетого молодого человека с длинными волосами.

— Королевская служба дневной безопасности и ночного покоя, — представился Вил, небрежно блеснув кленовым листом амулета.

— А чего я-то? — взволнованно проговорила девушка, — у нас лицензия на торговлю в полном порядке, правда не с собой, а в лавке у папеньки. Дело-то в чём? Нечто нажаловался кто?

— Успокойтесь, госпожа…? — Вил сделал паузу.

— Матока я. Матока Тиру.

— Госпожа Тиру, — улыбнулся коррехидор своей неотразимой улыбкой, — мне нужна помощь наблюдательного и неравнодушного человека.

— Да, конечно, — приободрилась девушка

от неожиданной похвалы. Она испытала облегчение, что властей не интересует её торговля, — я тут с восьми часов утра. Всегда пораньше прихожу, чтобы место со своим раскладным столиком получше занять. Старая карга с пирожками меня прежде гоняла, но я не уступаю: кто первым пришёл — того и место. Тут ей не театр — номерованных местов не наблюдается!

Вил благосклонно выслушал тираду и спросил:

— Вам на глаза не попадалась женщина в бежевом плаще и шляпке с полями? Где-то часа два назад, или около того.

— Попадалась, ещё как попадалась, — заявила Матока Тиру, с видом человека, оказавшегося в родной стихии, — внимание на неё я сразу обратила: такая теплынь, а эта в плащ вырядилась, да ещё и шляпку нацепила. Добро б ещё старушка, у пожилых людей с головой разные странности приключаются. На нашей улице одна и зимой, и летом пальто не снимала, простынуть боялась, а эта — молодая.

— Можете описать женщину в плаще?

— Описать еёшнюю внешность я не могу, — чуть насупилась торговка, — потому как, уже сказывала, на голове у дамочки шляпка была. У шляпки поля вот-такенные, — она руками показала величину полей, — личность её разглядеть сложненько было, да ещё она в мостовую глаза упулила, словно потеряла, чего.

— Почему тогда вы решили, будто женщина в плаще была молода? Ведь её лица вы не видели, — вступила чародейка в разговор.

— Вы думаете, возраст человека по одному лицу увидать можно? — повернулась к ней торговка, — а вот и нет! Много чего за молодость дамочки говорило: во-первых, туфли моднющие на каблуках, во-вторых, походка лёгкая и скорая, а в-третьих, — она победно поглядела на собеседников, — то, как она в карету запрыгнула. Старая женщина за поручень уцепилась бы, поднялась и уселась. А эта легонечко так шагнула, чуть ли не взлетела, и велела трогаться ещё до того, как дверца захлопнулась.

— В каком месте карета стояла? — спросил Вил.

— Вон там на углу, — Матока показала на ближайший перекрёсток, — там у кафе карета и стояла.

— Это был наёмный экипаж? — уточнила чародейка.

— Я ж сказала, ка-ре-та, — словно для тугоухой разъяснила торговка, — коли бы был наёмный экипаж, я бы так и сказала. Женщину в плаще дожидалась именно карета: большая, добротная, даже герб золочённый имелся, — сообщила она с особым значением.

— Что на гербе изображено было вы не запомнили?

— Кто ж их разберёт, — она пожала плечами, — круг, а внутри не то ветка с листьями, не то трава какая. Я в гербах не сильна. После этого карета скоренько так уехала.

— Спасибо, — кивнул Вил, — и ещё: женщина, отбывшая в карете, ничего в руках не несла?

— Несла, — словно само собой разумеющееся подтвердила свидетельница, — только вот что конкретно это было, я сказать вам не могу. Она это самое «ничего» под плащом прятала. Довольно большое, на коробку с туфлями похоже. Только вот ума не приложу, зачем коробку с обувью от чужих взглядов скрывать?