Вельяминовы. За горизонт. Книга 4
Шрифт:
– Король попросил его пойти к мисс Фрейд, где он все и рассказал. Кошмары прекратились, ему стало легче… – Адель взяла ее за тонкую руку:
– И сейчас станет легче, милая, что бы ни случилось. Тогда все мы были рядом с ним, а теперь это твоя обязанность. Вы не венчались, не стояли под хупой, но все равно, как сказано, в горе и радости. Он был с тобой, когда ты страдала, но страдания случаются не только с телом. Ты моя сестра… – Адель, потянувшись, обняла ее, – я все вижу по твоему лицу… – Сабина прижалась щекой к теплой щеке:
– Помнишь, когда мы только переехали
– Томас кочевал по комнатке, он спал то с нами, то с Паулем. Мы уговорили маму завести кролика в садовом сарайчике. Мама смеялась, что у нас в семье двое толстяков, Аарон и кролик. Мы его закармливали травой. Теперь Аарон женился, как время летит… – Сабина вытерла глаза:
– Я сейчас, милая. Сейчас вернусь… – взяв трость, прихрамывая, она заторопилась к спальне:
– Адель права, легче отойти в сторону или развестись. Но я не имею права так поступать, я нужна Инге, особенно сейчас. Надо оставаться с ним до конца… – утреннее солнце играло в его рыжих волосах. Неслышно приоткрыв дверь, Сабина взглянула на потрепанную рубашку мужа:
– Он, как и я, ничего не выбрасывает. То есть я не выбрасываю, я слежу за его одеждой… – осторожно ступая по паркету, она опустила руки на плечи Инге. Сабина вдохнула знакомый запах кедра, крепкого табака, кофе. Инге, встрепенувшись, попытался подняться. Сабина усадила его на место:
– Я тебя люблю, – шепнула девушка, – буду любить всегда. Хочешь, я буду рядом, когда ты позвонишь тете Марте. Потом я схожу с тобой на Набережную… – Инге уткнулся в мягкую ткань ее халата. Слезы потекли по лицу, он неразборчиво пробормотал:
– Да. Прости меня, любовь моя, прости, пожалуйста… – маленькая ладонь с твердыми от иглы кончикам пальцев ласково стерла его слезы:
– Ничего, – Сабина улыбнулась, – ничего, милый. Не бойся, я здесь, я с тобой.
– Добрый вечер, Гамбург, – зачастил ведущий, – с вами программа легкой музыки. Давно ли эти парни бренчали на гитарах в клубе «Кайзеркеллер»? Теперь они завоевывают ливерпульские залы. Впереди Лондон и, кто знает, может быть, остальной мир… – диджей присвистнул:
– Держу пари, что волшебная вечеринка на следующей неделе не обойдется без этой песни. «Бесаме мучо», целуйте своих девчонок, ребята…
Перевесившись из окна третьего этажа, Адольф Ритберг фон Теттау ловко плюнул на жестяную крышку мусорного бака. Гостиная номера люкс выходила на задний двор гостиницы «Талия». Подростки распахнули окно, чтобы покурить:
– Жаль, что балкона нет, – посетовал Адольф, – но ничего, и так обойдемся…
Над Гамбургом простиралось весеннее небо. Вода отражала блики заходящего солнца, звонили колокола церквей. Адольф проследил глазами за порскнувшим от мусорного бака котом:
– Скука, – он затянулся американской сигаретой, – мы могли не уезжать из школы или с дядиной виллы. В Сан-Паули играют рок, девчонки прихорашиваются для танцев, а мы сидим здесь… – герр Штрайбль и герр Краузе поехали на деловой обед в дорогой ресторан на набережной Эльбы. Герберт поднял темноволосую голову от яркого журнальчика. Такие вещи в школе запрещались:
– К дяде Адольфа на семейную виллу их тоже не потащишь… – подросток заинтересованно хмыкнул, – хорошо, что в Цюрихском аэропорту наземные службы не водили нас за ручку… – парням выдавали щедрые карманные деньги. Оставив приятеля в кафе, Адольф принес из киоска несколько изданий с девушками в бикини на обложках:
– На разворотах купальников нет, – смешливо сказал Адольф, уперев палец в фото, – только надо все как следует спрятать. Иначе твой папа взовьется до небес… – журнальчики прилетели в Гамбург в саквояже младшего Ритберга фон Теттау:
– Одно название, что младший, – подумал Герберт, – ему всего четырнадцать, а старшие парни смотрят ему в рот…
Адольф Ритберг фон Теттау в школе считался чуть ли не богом. Высокий, светловолосый мальчик носил форму с изящной небрежностью. Его носовые платки помечала искусная монограмма: «А.Р.Т.», вкупе с семейным гербом. После каникул Адольфа привозил к воротам школы низкий лимузин с затемненными окнами:
– Он царит на теннисном корте, он капитан футбольной команды, староста своего года, – восхищенно подумал Герберт, – он знает арабский язык… – Адольф не распространялся о своих путешествиях, но в школе видели его южный загар:
– Мой дядя ведет дела с Ближним Востоком и Африкой, – объяснил подросток, – он берет меня с собой в поездки… – три раза в неделю Адольф отправлялся в Цюрих, заниматься арабским языком, с университетским преподавателем:
– Но он свой парень, не заносчивый, – весело подумал Герберт, – ребята делают ему заказы и он всегда протаскивает в школу сигареты и выпивку… – сын Штрайбля оценил и виллу семейства Ритберг фон Теттау. По сравнению с монолитом из стекла и мрамора, альпийское шале Штрайблей казалось деревенской лачугой:
– У его дяди нет кружевных салфеточек, как у мамы… – усмехнулся Герберт, – такие интерьеры снимают в журналах… – Адольф провел его в гостиную со шкурами тигров и коврами семнадцатого века, с картинами Матисса и африканской скульптурой:
– Это прислал папин друг, сеньор Гутьеррес, из Пунта-Аренаса… – Адольф показал Герберту южноафриканскую маску, – это мы привезли из Парагвая… – он махнул в сторону шкуры ягуара. К четырнадцати годам Адольф успел навестить и Саудовскую Аравию с Марокко:
– Он унаследует бизнес дяди, как я встану в главе папиной конторы, – подумал Герберт, – но господин Ритберг фон Теттау занимается интересными делами, а не просиживает штаны за скучными папками… – Адольф объяснил, что его дядя Алоиз консультант по вопросам безопасности. Герберт не видел старшего Ритберга фон Теттау. Господин Алоиз пребывал в деловой поездке. На вилле Ритбергов распоряжались молчаливые мужчины с военной выправкой:
– Дядины охранники, – пояснил Адольф, – то есть и мои тоже… – охранники и довезли подростков до Цюрихского аэропорта: