Вид из окна
Шрифт:
— При всём моём сомнении в надёжности нынешней авиации, с тобой — хоть в космос. И желательно — больше не возвращаться…
— А ты, если уйдёшь, вернёшься?
— Если бы мне кто-нибудь ещё месяц назад сказал, что я полюблю миллионершу, я бы посчитал его сумасшедшим.
— А кем бы ты посчитал того, кто сообщил бы тебе, что миллионерша влюблена в тебя?
— Кем-кем! Самой красивой миллионершей!
ГЛАВА ШЕСТАЯ
1
— А я уж думала вас не будить, — притворно-язвительно сообщила Лиза, когда Павел и Вера спустились в гостиную, — поднялась, стучусь к Павлу Сергеевичу, а там тишина, заглянула — нет человека. Ну а дальше у меня уж соображения хватило…
— Лиза, — прервала её Вера, — ты будешь ёрничать или нальёшь нам кофе?! Я уже и так опоздала везде и всюду.
— Уже налито, — доложила Лиза, для которой кофе был среднего рода.
Вера суетилась. Видимо так ей было проще разрядить новую ситуацию в доме. Павел с безразличным видом сидел на диване. Мобильник Веры, кажется, работал, не переставая.
— С ума сойти можно от такого напора, — заметил Павел.
— В сущности — это основная часть моей работы — трещать по телефону, — успела между звонками поделиться Вера.
— С ума сойти, — ещё раз сказал Павел, принимая у Лизы поднос с кофе и бутербродами.
— Горячая линия, — с готовностью подыграла ему Лиза.
И Вера вдруг согласилась с обоими. Закончив очередной разговор, просто отключила трубку и бросила её в сумочку.
— Действительно, — прокомментировала она, — как автоответчик… Ладно, билеты заказала, Астахова предупредила, остальные — обойдутся.
— Полетите в Москву, Жорику от меня презент увезёте? — спросила Лиза.
— О чём речь? Конечно, — кивнула Вера.
— Матери немного денег…
— Да не переживай, обязательно оставлю.
Павел с интересом смотрел на Веру: что изменилось, каких новых бликов ей добавил новый день, что осталось от ночи? Нет, движения по-прежнему размеренные, вот только в телефонных разговорах она была порой непривычно для себя резка, да в глазах затаилась отнюдь не радость обретения, а какая-то новая печаль. Нет, правы буддисты, называя всю жизнь страданием, и любовь — основой этого страдания, но выводящего его на уровень высшего смысла, за которым, собственно, и открывается смысл любви. Хотя тут всё было проще: он просто наблюдал за женщиной, от которой у него впервые за долгое время приятно кружилась голова, и замирало сердце. Порыв был настолько юношеский, что он поминутно ловил себя на мысли о желании обладать ею вечно, без каких-либо перерывов и отвлечений. И когда Лиза вышла по какой-то надобности на кухню, он вскочил, обнял её и тихо прошептал:
— Я хочу украсть тебя наверх, и мне плевать, кто и что об этом подумает.
На секунду Вера оторопела, пытаясь сбросить сумбур суеты, в коей только что барахталась, как слепой щенок в пруду. Пристально посмотрела в глаза Словцова и тихо ответила:
— Мне тоже плевать…
— Любовь и страсть — это форма безумия. Ведь не зря говорят, я без ума от тебя… Господи! Какая ты… Ты-то хоть сама знаешь, что можешь повелевать полками?! Не зря за тобой охотятся все эти Хромовы.
— Тс-с-с… — приложила она палец к его губам. — Не хочу сейчас любить ушами, твой сурдоперевод, твои руки больше вчера объяснили моему телу.
— Это тоже своего рода поэзия, — улыбнулся Словцов, увлекая Веру вверх по лестнице.
— Похоже, ты всё вспомнил, — напомнила ночную нерешительность Вера.
— Теперь у меня есть Вера, я верю, я вверяю, доверяю, выверяю, сверяю, и ты меня в-вер-гаешь в такое мальчишество…
Лиза появилась с кухни, понимающе цокнула им вслед языком. Они же уже никого и ничего не слышали и не видели.
Раздев Веру, он долго пожирал её глазами, так долго, что она осторожно спросила:
— Тебе что-то не нравится?
— Я врал…
И Вера даже насторожилась.
— Я не верю, что могу к этому прикасаться…
2
В самолёте они оба дремали.
Павел, входя в салон, удивился, что полетят они на стареньком Ту-134. Справедливо полагал, что на Москву должны летать «Боинги» или, в худшем случае, Ту-154. Вера успокоила его, сказав, что это самый надёжный самолёт, а город их, хоть и столица региона, но не так велик, чтобы три раза в день гонять из него бомбовозы. Павел заметил, что он ничего не боится, а только удивляется. Мол, если в ад — так вместе, а сгорать, так он и сейчас горит. Зато удивился живописному изгибу Иртыша под крылом и тому самому — пропетому ещё в семидесятые годы — зелёному морю тайги, с неровными блюдцами озёр и бурыми пропалинами болот. И когда лайнер накренил крыло, Павел увидел, как белокаменно смотрит ему вслед Храм Воскресения Христова, возвышаясь над городской суматохой.
— Ну и как развернётся сейчас твой роман? — спросила Вера, когда стюардесса принесла минералку.
— Так и развернётся, — уклончиво ответил Павел. — По закону жанра должен появиться человек или случай, да хоть дух командора! Кто-то или что-то.
— Ты серьёзно?
— Всё хорошо бывает только у тихопомешаных, у сумасшедших.
— Но мы же сумасшедшие?
— Но мир-то об этом ничего не знает, — улыбнулся Павел.
Вера положила ему голову на плечо и закрыла глаза. И такие, казалось бы, незначительные элементы маленького человеческого счастья, когда есть на кого приклонить голову, стоят порой больше, чем мгновения взаимной страсти. Об этом она подумала и заснула.
Уже после посадки, как только она включила сотовый телефон, он разразился нетерпеливым пиликаньем, сообщая дисплеем, что это Лена Солянова.
— Ну, не предупредила я тебя, — ответила на ещё непрозвучавший вопрос Вера. — Обстоятельства так складывались. Что? Лиза сказала? Вот стерва! Чему ты так радуешься, как будто… — перешла на шепот, — я замуж выхожу. Приеду, поговорим, мне с тобой тоже надо о многом поговорить. Да. Привет Вите. Хорошо, передам.
Павел смотрел в иллюминатор. Но теперь уже Москву с высоты птичьего полета беззаботно проспал, и сейчас немного волновался от предстоящей встречи со столицей.
— Лена просила тебя чмокнуть в щёчку, — передала Вера.
— Чмокни, но в ответ я могу поцеловать только тебя.
— Согласна.
— У нас сегодня на два часа больше… Какая программа?
— Сейчас поедем домой…
— ? — вскинул брови Павел.
— Ну, разумеется, у меня здесь есть квартира, если быть честной, не одна. Тебе, я думаю, больше понравится в центре. Так что там я тебя ненадолго оставлю, чтобы прошвырнуться по делам, потом вместе проведаем Хромова…