Вид из окна
Шрифт:
— Что-то случилось, Вера Сергеевна?
— Это было давно, я просто вспомнила, — растерянно улыбнулась Вера. — Вот что, Клавдия Васильевна, пусть главбух и экономист подготовят мне отчет за первый квартал, даже в сыром виде, и соедините меня с президентом Ханты-Мансийского банка. Скажете, Зарайская по личному вопросу.
— Ясно.
Когда Клавдия Васильевна была уже на пороге, Вера остановила её неожиданным вопросом:
— Клавдия Васильевна, если б вам пришлось выбирать: любовь или деньги, что бы вы выбрали?
Секретарша замерла, не в силах осознать серьёзность и глубину вопроса, а главное — его своевременность. Но постепенно лёгкий испуг на её лице сменился грустью.
— Вера Сергеевна, мне проще, у меня ни того, ни другого никогда не было, — напомнила она. — Но если б выбор был, я, конечно же, выбрала бы любовь. Может, это и неправильно, просто потому, что я не ощущала веса денег, но когда тебе далеко за сорок, а ты одна… Вам-то, Верочка Сергеевна, грех жаловаться, с вашими внешними данными вы мужиков можете поротно строить.
— Мне не надо поротно, мне, как и всем нормальным бабам, надо одного, настоящего и любящего, — призналась ей в ответ Вера. — Богатые тоже плачут, Клавдия Васильевна, хоть это и банально. А я богатой стала благодаря двум свидетельствам: свидетельству о браке и свидетельству о смерти. Какой-нибудь дурочке, ахающей над гламурными журналами, моя судьба покажется счастливым лотерейным билетом. А мне… Мне кажется, я потеряла всё в обмен на бизнес…
— Вы изменились за эти дни. Очень заметно.
— Нет, Клавдия Васильевна, я просто вспомнила, какой я была. Может быть, какая я есть.
— Я тебе скажу, какая ты есть! — в кабинет без приглашения, бесцеремонно потеснив Клавдию Васильевну, ввалилась Лена Солянова.
Вера только покачала головой.
— Ты даже не пригласила меня на похороны! — продолжала атаку подруга.
— Похороны — не свадьба, чтобы на них приглашать. Могла и сама прилететь.
— Да я вчера только узнала! Хромову дозвонилась. Твой-то мобильник мёртвый. Как он умер? Что произошло?
— Да никто толком не знает. Сердечный приступ в подъезде…
— По его сердцу можно было Куранты сверять… А ты, подруга, и на свадьбу не пригласишь. Я ей, понимаешь, мужика нашла, а она теперь меня по боку!
— Лена, кончай трындить… Я ещё сама ничего не знаю. Да и говоришь ты так, будто у меня в одном месте так чесалось, что без мужика — ну никуда.
— Тем более, я тебе не просто мужика нашла, человека! — со значением подчеркнула Солянова.
— Век не забуду, — отмахнулась Зарайская.
— Ладно, Вер, ну скажи, что у вас складывается?
— Ничего. Он пишет, я вот тоже на работу вышла. Правда, такое ощущение, что не на свою. Плюс к тому — охота на Хромова, какая-то несуразная, нелепая смерть Михаила Ивановича, странный запой Словцова…
— Он всё-таки алкоголик! Витя так и сказал мне: если мужик не пьёт, значит, алкаш. Но это не значит, что плохой мужик.
— Да запой странный, он также резко остановился, как и начал. Я даже не заметила, пил ли он на поминках, а теперь снова отказывается, нос воротит, будто не пил никогда.
— Вера, а самое-то главное!? Ну?
— Лена, у тебя самое главное — постель? Стихи он читает в постели, устраивает?
— Круто! До, во время или после?
— Вместо!
— Зарайская, ты меня не дразни! Я про любовь, а ты мне про фигалогию. Скажи просто, тебе с ним хорошо?
— Да, мне с ним хорошо. Довольна?
— А мне-то чё довольной быть, я с ним не пробовала.
— Я щас Виктору позвоню, настучу про твой нездоровый интерес.
— Мама, я лётчика люблю, — пропела-хихикнула Солянова. — Звони, может, хоть приревнует для разнообразия.
— Лен, а теперь сосредоточься, и ответь мне, как подруга, только очень серьёзно. Без ерничанья твоего вечного.
— Ну? — максимально настроилась Лена, выдавливая на лицо серьёзность.
— Я хочу всё бросить, весь этот холдинг долбанный, всю эту возню вокруг бесконечного деланья денег: товар — деньги — товар штрих…
— И что? В шалаш?
— Ну не совсем, но куда-нибудь, где потише и поскромнее… Понимаешь, я точно знаю, мне всё равно придётся выбирать, либо деньги, либо он.
— А ты уверена, что он — это навсегда?
— Сейчас это не имеет значения. Дело в том, что после встречи с Павлом поменялось что-то внутри меня. Как если б у планеты в одночасье поменялись полюса…
— Верка — ты больна!
— Согласна. Если любовь можно считать формой заболевания. Лен, я полюбила, может, в первый раз в жизни.
— А он — во второй? — с сомнением сказала Солянова.
— Да пойми ты, это неважно! Я люблю — и этого достаточно.
Лена смотрела на подругу с тревогой и восхищением.
— Вер, вот даже сейчас я тебе завидую! Вижу, соберись твой Словцов завтра на Марс, ты напросишься с ним. А меня Солянов даже на кукурузнике не смог уговорить полетать.
— Ну это потому что ты залетела ещё до этого, — улыбнулась Вера, — и тебе полёты в это время были противопоказаны.