Виктор! Виктор! Свободное падение
Шрифт:
Объяснить им ничего не удалось. Островитяне смотрели на природу не так, как сентиментальная городская молодежь. Они привыкли жить ей. Для них ветряные мельницы означали только новые рабочие места. Хоть это вы должны понимать, учитель Эвьен? Заняться рыбной ловлей? Он разве не знает, что море иссякло? Современные загребальщики вычерпали все до последней мелюзги. Точно так же получится и с ветряными мельницами, отвечал он. Они истощат остров, уничтожат его своеобразие. Что за чушь, усмехались местные. Ветер дает энергию. И с ним ничего не станется. Его рождает энергия солнца — или учитель со своим образованием и этого не знает?
Он сдался, но о мачтах думать не перестал. В октябре его навестил бывший однокурсник, пошедший в метеорологи. Услышав о замерах силы ветра, он расхохотался. Что за чушь! Все и так знают, какой на Фрейи ветродуй. Все данные о ветре регистрируются метеостанцией в Суле, они его там меряют уже лет шестьдесят. Потом ученым хватило бы и одной мачты.
После таких разъяснений Эспен Эвьен задумался всерьез. И предпринял разведывательную вылазку на Шипхейю. Где выяснил, что ветромеры установлены только на одной мачте. Он обратил внимание на кабели — правда, они ему ничего не говорили. По первозимку он добрался до четвертой мачты, на его взгляд, полностью разрушавшей прекрасный ландшафт к западу от бухты Хьервогсюнд. Напрямки не больше двух километров строго к северу от мачт на Шипхейя. И здесь никаких ветромеров. А ничего бессмысленного в жизни не бывает. Он расспросил мужчину, жившего в одном из немногих домов Хьервогсюнда. Тот рассказал, что пару раз видел, как на мачту кто-то залезал — видно, ученый из Трондхейма. По ходу дела Эвьен получил сведения, раззадорившие его пуще прежнего: оказывается, год назад мачты устанавливали люди в форме.
Солдаты?
Ну да, наверно, солдаты.
«Ненасилие» регулярно просило своих читателей сообщать об обнаруженных в Норвегии тайных военных объектах. Не с целью подгадить Министерству обороны в его оборонной деятельности, а чтобы поднять позвонче шумиху вокруг объектов, которые со стратегической точки зрения могут использовать США и НАТО в качестве передовых баз для нападения на Советы. Оуэн Уилкс и Нильс Петтер Гледич указали на подобную опасность в докладе Института мирных исследований, опубликованном в 1979. И за это предстали перед судом по обвинению в незаконном сборе информации, составляющей государственную тайну, и были осуждены, но в 1981 доклад был опубликован на норвежском языке. [6] Эспен Эвьен прочел оба варианта доклада. Он поддерживал депутата парламента от «Левых социалистов» Арента М. Хериксена, который в августе того же года писал в «Адресависен», что кроме официального складирования, в Трёнделаге дополнительно тайно размещается вооружение, что противоречит положениям договора об ОСВ. В докладе Уилкса и Гледича говорилось: «Во-первых, разведстанции можно опознать по антеннам и другим общеизвестным военным приспособлениям. Во-вторых, как ни парадоксально это звучит, такие объекты обычно НЕ огорожены колючей проволокой и НЕ снабжены предупреждениями типа «Фотографировать запрещено»… Это уловка с целью выдать военные объекты за гражданские». Эвьен помнил и другое замечание из доклада: «В ходе дискуссии о ядерной стратегии США выяснилось, что разведстанции в Норвегии и других странах настолько уязвимы, что США не может позволить себе отказаться от мысли о необходимости нанести удар первыми».
6
Wilkes og Gleditsch Intelligence Installations in Norway, Their Number, Location, function and Legality/ Pno 1979 Wilkes og Gleditsch Onkel Sams kaniner, teknisk ettenetmng l Norge Pax forlag 1981 (Прим. автора).
Следовательно, мачты в Титране должны быть либо разведстанцией, собирающей информацию о перемещении советских подводных лодок, либо радиостанцией, обеспечивающей навигацию союзнических военных кораблей. В первом случае речь идет о законных интересах обороны. Второй встраивается в возможно вынашиваемые НАТО планы агрессии. При том что НАТО, членом которого состоит Норвегия, изначально союз исключительно оборонительный.
Эспен Эвьен не считал генералов полными идиотами.
И помнил старую мудрость: «Лучший способ защиты — нападение». Почему он вообще подумал про подводные лодки? Да просто постоянное чтение привило ему твердую уверенность, что советские и американские подлодки, начиненные ядерными боеголовками, представляют куда большую угрозу миру, чем межконтинентальные ракеты наземного базирования. Главным образом с точки зрения точности попадания и внезапности нанесения удара — внезапности особенно. Например, в американской ракете, установленной на подлодке, вдвое больше боеголовок, чем в наземной. Какое отношение мачты имеют к подлодкам? Самое непосредственное — обеспечивают радионавигацию, как Лоран Си или Омега. Сигналы радиопередатчика, работающего на сверхнизких частотах, доступны и погрузившейся лодке. Места расположения станций Лоран Си и Омега русские знают наперечет. Эти станции, особенно Омега, имеют решающее значение для маневренности лодки, поэтому русские будут стремиться уничтожить их самыми первыми ударами. Если Советам это удастся, они опрокинут надежды американцев на нанесение упреждающего удара. Кто лучше американцев и других членов НАТО знает, насколько станции уязвимы? Мота ли им прийти в голову мысль создать другую навигационную систему? И закамуфлировать ее под мирный научный объект, который противник просто не додумается связать с радионавигацией?
В таких рассуждениях упражнялся в ту осень Эспен Эвьен, даже не догадываясь, что этими же вопросами задаются и высокие чины в Москве.
В торжественной обстановке Эвьен посвятил Сив Юхансен в свои взгляды на военную стратегию в целом и радиомачты на Титране в частности. К его возмущению, она расхохоталась и поинтересовалась, все ли у него дома.
Глубоко уязвленный, он опустил голову и замолчал. В жизни не будет делиться с ней ничем таким! Оставшись один, он еще раз выверил все свои аргументы и понял-таки причины недальновидности Сив. Его теория кажется ей бредом, а все потому, что постоянное промывание мозгов средствами массовой информации мешает ей увидеть очевидное: военные амбиции США опасны для них лично, опасны физически. Он так распалился, что все закончилось их первой крупной ссорой, и Эвьен дал зарок не возвращаться к злосчастной теме. И не тревожил Сив вплоть до двенадцатого января, когда, как ни смешно, она завела разговор сама. В тот вторник он первым вернулся домой, Сив дежурила в кафе. От встречного ветра по дороге домой у нее разрумянились щеки и заслезились таза. Эспену больше запомнился румянец.
— Мачты? — для начала он решил не выказывать заинтересованности.
— Да, ты их не забыл?
— Нет…
— Сегодня в кафе меня о них расспрашивали.
— Правда? — Не так-то легко разыгрывать равнодушие.
— Чудно, да? Причем два совершенно разных человека.
— Кто, я не понял?
— Двое мужчин. Сначала пришел один и заказал пустой кофе. Лет тридцати или чуть больше. Кожаная куртка и шапка с ушами. Раньше я его в кафе никогда не видела. Спрашивал, что это за мачты. Я сказала, что мерить ветер. Это ему понятно, тут так зверски дует. Кофе выпил и исчез. На «вольво», по-моему. Не успел этот за дверь, как входит другой. Тоже вылез из машины, зеленой. Лет пятьдесят… Страхолюдный. Летнее пальтишко. Без шапки. Удрог, аж зубами клацает. Заказал кофе, пирог, потом снял сапоги и повесил их на спинку стула сушиться…
— Сочиняй-сочиняй.
— Сочиняю? Ты чего? Он когда поел, подошел ко мне и спросил про мачты. А сам чудной такой. Я все сказала, как тому первому. Тогда он немного поутих и извинился, что разулся. Сказал, что менял колесо и провалился в снег.
— Он весь был вымокший?
— Как будто купался в снегу. По всему видно, городской. Хотя с первым не сравнишь.
— И что?
— Все… Нет, еще он хотел продать мне машинку для счета. Может, торговец. Час просидел, откланялся и ушел. А вечером заходил Гаустад и сказал, что парень кружит по Титрану, предлагает всем калькулятор с музыкой.
Эспен Эвьен посерьезнел. Раз Сив заговорила об этом, едва переступив порог, значит, ее задело не на шутку. И даже она засомневалась, что мачты — просто большая наука. И то, что двое пришлых подряд расспрашивали про мачты, — не случайность.
Он снова задумался, и еще больше уверился, что жителей Фрейи дурят, и мачты на Титране — не только ветромеры. На этот раз, когда он растолковывал Сив, что в худшем случае Фрейя окажется мишенью для русских ракет, она слушала его без улыбки.
Неделю спустя он написал обстоятельное письмо в «Ненасилие». Свои подозрения он подкрепил всеми имеющимися в его распоряжении фактами. Не пригодятся ли они Народному движению против войн или Институту мирных исследований в их борьбе против агрессивных планов американцев? Он отправил письмо, а через четыре дня прочитал в «Адресесависен» статью под заголовком «Изучается Роза ветров Фрейи». Если не считать упоминаний в «Фреяависен», это была первая серьезная публикация о проекте: три полосы плюс фотография ученого из Трондхейма у мачты. Эвьен отметил солидность материала; и ни полнамека, что научные изыскания могут обернуться не только разработкой альтернативных источников энергии. Сив мягко попеняла ему, что он так поторопился с отправкой письма.
С чего вдруг статья появилась именно сейчас? Чтоб вернуть на землю возможных скептиков, которые могут зайти в своих сомнениях слишком далеко? Во всяком случае, Эспен Эвьен засомневался в своих подозрениях.
Статья вышла 22 января 1982 года. Шестью днями раньше в Москве прошлое упомянутое совещание.
Мальчишкой Мартенс рисовал
подземные бункеры, в которых отдельные богоизбранные смогли бы пережить войну или осаду. Идея оказалась заразительной, и скоро весь его класс буквально помешался на проектировании тайных убежищ разной степени продуманности и совершенства. Это были лабиринты, расширяющиеся в подземные залы с лазами наверх, или многоэтажные катакомбы. Сам Мартенс начал с простеньких подвалов и гротов, где два-три человека с достаточным запасом воды и пищи могли продержаться несколько недель. Постепенно убежища стали более основательными, значительно просторнее и удобнее. Вход обязательно делался потайным и едва намечался на чертеже как отдаленный колодец или заброшенный тоннель. Не сговариваясь, мальчики решили, что убежища необходимо законспирировать.