Во имя Абартона
Шрифт:
Женщина, едва заметно поморщившись, достала из кармана «Пудреницу».
– Уверен?
На самом деле Реджинальд не был так уж уверен в том, что артефакт сработает так, как надо. Одно дело — проверять произведенное магическое воздействие и другие артефакты, то, что оставляет ясный след, и совсем другое — зелье и концентрированные, зельем наведенные чары. Но говорить об этой неуверенности сейчас не следовало. Положившись на удачу, он кивнул. Еще раз поморщившись и помассировав заранее заболевший висок, Мэб открыла «Пудреницу» и поднесла ее к флакону. Лэнт следил за этими нехитрыми манипуляциями, напряженный, мрачный, но помешать не пытался. Магический фон всколыхнулся, послышалось негромкое гудение, а потом «пудреница» вспыхнула яркими, удивительно неприятными, насыщенными оттенками алого и лилового. Враждебное магическое воздействие, сильное и достаточно продолжительное. Реджинальд прикинул в уме. Если бы речь шла о заклинании или артефакте, он бы сказал — чары действовали не меньше пяти-семи минут, для колдовства это чудовищно много. Для того, чтобы в замкнутом пространстве, надежно защищающем человека (в чистой комнате алхимической лаборатории, к примеру) вскрыть пузырек и отлить половину — в самый раз. Если исходить из того, с какой скоростью чары рассеиваются, произошло это примерно три — три с половиной месяца назад, как раз тогда, когда «Грёзы» доставались из хранилища в последний раз.
– Флакон был открыт три месяца назад на пять или семь минут, - озвучит Реджинальд уверенным тоном.
– Многовато для демонстрации, маловато для того, чтобы сто миллилитров испарились сами по себе.
– «Грёзы» не испаряются, - машинально отозвался Лэнт, разглядывая «пудреницу».
– Они при контакте с кислородом, который исключен в лаборатории, преобразуются в газ, а потом распадаются.
– Кто брал флакон, Лэнт?
– Реджинальд добавил в голос угрожающие нотки.
Одна щека Лэнта нервно дернулась. Вышло жутковатое подобие улыбки.
– Интереснее, кто его возвращал, профессор Эншо. Сперва окажите мне услугу с этой вашей безделушкой, - и Лэнт ткнул пальцем в «пудреницу», заставляя Мэб отшатнуться.
Глава пятидесятая, в которой развеиваются «Грёзы»
Погремев связкой одинаковых, ничем не примечательных ключей, Лэнт выбрал нужный, отпер еще один шкаф и достал небольшой бумажный сверток. Не требовалось прикасаться к нему, чтобы ощутить враждебную силу, агрессивную и опасную. Бумага была зачарованной, но даже к ней Реджинальд не рискнул бы прикасаться без перчаток. Мэб, ощущающая магию чуть менее остро, поморщилась и сделала инстинктивный шаг назад. Лэнт покачал головой.
– Мне нужно знать, что это за артефакт.
Он положил сверток на середину рабочего стола, развернул аккуратно, едва касаясь бумаги пальцами, и замер, внимательно глядя на магов.
Артефакт выглядел непритязательно: небольшая металлическая пластинка, тусклая, слегка оплавленная по краям. Споры о том важен или нет для магии внешний вид предмета, не затихали до сих пор. Реджинальд склонялся к тому, что зачаровать можно хоть пластмассовую пуговицу, главное - мастерство. Какой бы неказистой не казалась эта пластинка, она таила в себе огромную силу.
– Вам нужно мое экспертное мнение, господин Лэнт?
– иронично поинтересовался Реджинальд.
– Ваше мнение меня не интересует, - отрезал хранитель.
– Меня интересует показание вашего прибора.
Реджинальд задвинул Мэб за спину, подошел и принялся разглядывать артефакт. тетрадь с записями лежала совсем рядом, и то и дело возникало мальчишеское желание схватить ее и броситься наутек. Ко всему прочему очень хотелось понаблюдать, как Лэнт, такой суровый, спокойный, даже чопорный бросится в погоню. Но артефакт успел уже заинтриговать Реджинальда. он склонился ниже, рассматривая пластинку. Увы, кое в чем хранитель был прав. Даже если бы его интересовало экспертное заключение Реджинальда, едва ли он получил бы его. Природа артефакта была совершенно неясна. Не те ли это "пьютские ножи", что исполосовали портреты в музее и убили Лили?
Нет, маловато силы, пришел к выводу Реджинальд. Это что-то опасное, враждебное, но не настолько страшное. Да и не похоже это на артефакты, привозимые из колоний - а "ножи" едва ли сделаны были еще где-то. У вещей, привезенных из-за моря особый фон, какой-то... пряный.
– Налюбовались?
– грубовато спросил Лэнт.
– Могу я теперь узнать, что это?
– А вы не знаете?
– хмыкнул Реджинальд.
– Способы убийства - несколько не мой профиль.
В Университете каждый первый считал с точностью до наоборот, и о Лэнте ходили жутковато-абсурдные слухи. Пару раз на памяти Реджинальда его записывали в наемные убийцы, отошедшие от дел, мотивируя это тем, что "взгляд жуткий и пробирает до костей". Это было в чем-то недалеко от истины, и злить Лэнта не хотелось. Хотя бы потому, что Реджинальд еще надеялся узнать, кто же вернул флакон, опустевшим наполовину.
– Будь осторожнее, Мэб, - Реджинальд посторонился и осторожно выдвинул женщину на первый план. Та поморщилась, но больше ничем не выразила своих чувств.
На этот раз "пудренице" - глупое название успело уже прилипнуть!
– потребовалось значительно больше времени, что говорило о том, что эта неказистая пластинка - сильный артефакт. С такими Реджинальд, должно быть, прежде дела не имел, хотя всегда считал себя неплохим мастером. Но, постоянно находится что-то, бросающее мастерству вызов, и в этом есть свои плюсы и свои минусы. Во всяком случае, это то, что не дает загордится сверх меры.
– Готово...
– выдохнула Мэб две минуты спустя. Она побледнела, на лбу выступил пот, и Реджинальд едва успел подхватить теряющую силы женщину. Лэнт пришел на помощь, подхватив падающую "пудреницу". Что ж, сложно было ожидать от него большего.
– О-о-ох, моя голова...
Реджинальд огляделся, не нашел в хранилище ни стула, ни даже табурета, и усадил Мэб на край стола. Запрокинул ее голову, взяв за подбородок, и изучил бледное лицо, залегшие под глазами тени и побелевшие губы. На холодной, гладкой щеке рука его задержалась дольше, чем требовалось, но Мэб на это, кажется, не обратила внимание.
– Возьмите, - Лэнт протянул сперва пузырек, остро пахнущий лекарственными травами, а затем "пудреницу".
К содержимому пузырька Реджинальд отнесся придирчиво, и только убедившись, что это обычная укрепляющая настойка, позволил Мэб сделать два глотка. Лицу ее вернулись краски, глазам - блеск, а вместе с силами возвратилось и мрачное настроение. Мэб обожгла Лэнта ненавидящим взглядом и отодвинулась.
– Итак?
– хранителя, кажется, не волновало происходящее. Во всяком случае, его ничуть не беспокоило самочувствие людей.
Реджинальд закатил на мгновение глаза, но вступать в перепалку не стал. Подняв свой артефакт, он принялся изучать его, сверяя радужное сияние с занесенными в тетрадь расчетами и наблюдениями. И результат вышел неожиданный.
– Это "Феникс".
– "Феникс"?!
– Мэб подавилась презрительным хмыканьем. Свела брови.
– Ты имеешь в виду огненное заклинание? Двадцать четвертый уровень, применялось - сколько? Четыре раза в истории?
– Три, - поправил Лэнт, задумчиво разглядывая пластинку, к которой теперь никому уже прикасаться не хотелось.
– При осаде Вадиша использовали Золотые стрелы, а потом врали в хрониках напропалую. Вы уверены, Эншо? Речь идет именно об этом заклинании?