Во имя Абартона
Шрифт:
– Что произошло?
Лили отвела глаза и пробормотала что-то невнятное.
– Мисс Шоу!
– Это… девочки из колледжа, - неохотно ответила Лили.
– Они… с ними дурно себя ведут, и они… это я виновата…
– В чем, интересно?
– нахмурилась Мэб.
– Они… их… их всех считают… - Лили с шумом сглотнула.
– Шлюхами.
– Кто считает?
– Мэб тряхнула головой, чувствуя как вновь поднимается изнутригнев. В последние дни его нелегко было контролировать и, честное слово, во всех ссорах она была виновата сама.
– Так, пошли!
– К-куда?
– пискнула Лили.
– Для начала — к ректору. Он должен уже разобраться с этим делом и защитить тебя.
Мэб сжала руку Лили, слишком сильно, так что та ойкнула, и потянула девушку засобой. Светлячок она стряхнула с ладони уже оказавшись на улице, и на мгновение показалось, очутилась в полной темноте. Потом из ночного сумрака, слишкомбыстро сегодня опустившегося на Абартон, проступили желтые пятна фонарей. Мэб еще крепче сжала холодные, дрожащие пальцы Лили и решительно направилась в сторону профессорской.
Фонари мигнули.
Холодок пробежал по коже, и в первый момент Мэб не разобрала, что же это — страх или банальный сквозняк, гуляющий по аллее, обсаженной старыми липамитак плотно, что они образуют в некоторых местах сплошные стены. Только потом, сделав несколько роковых шагов, Мэб наконец поняла — это чары. Ощущение чужого взгляда усилилось. Сердце сдавило холодной когтистой лапой — предчувствием беды. Мэб обернулась, прикидывая расстояние до двери музея, ноничего не увидела. Холодок заклинания — какого-то опасного и несомненнозапретного, и оттого ей незнакомого, и все заволокло туманом. Смешались стороны света, верх и низ. Серая, с красным отливом дымка, поднялась от земли, почтидостигая коленей.
– Это… - прошептала Лили.
– Успокойся!
– твердо приказала ей Мэб.
– Соберись. Это всего лишь чья-то глупая шутка.
Увы, даже самые опасные шутки самых бесшабашных студентов не вызывали у нее такого ужаса. Нет, все это было по-настоящему. Мэб чувствовала, что нужнобежать, но именно этого нельзя было делать в таком тумане. Запросто можно былоугодить в ловушку, наткнуться на что-то, упасть в водоотвод и свернуть себе шею. Мэб еще крепче, до хруста сжала пальцы Лили, запалила новый огонек — тусклый, словно туман отъел часть вложенной в него магии — и пошла вперед, надеясь, чтовыглядит уверенно, и что движется в правильном направлении. Совсем неподалеку должен быть пост дежурного полицейского. От людей Кэрью немного пользы, но тутсгодятся.
Снова этот недобрый взгляд, полный предвкушения и жажды… крови? Мэб сглотнула и пробормотала:
– Сейчас, сейчас, моя милая. Сейчас мы доберемся до профессорской, а тамнаверняка сидят дежурные преподаватели. Они разберутся с этим идиотом-шутником. Сейчас, сейчас.
Это бормотание не могло никого успокоить: ни ее саму, ни уж тем более Лили, мелко дрожащую от холода и страха.
Новый порыв ветра всколыхнул туман и задул огонек, опалив на мгновение ладонь Мэб арктическим холодом. Вокруг теперь была тьма, которую не разгонял ниединый огонек. Мэб сглотнула, подтянула Лили к себе и обхватила крепко-крепко.
– Не бойся. Сейчас все это закончится.
Ответом ей был хрип.
* * *
Традиционно считается, что артефакторы легко переживают неудачи — они к такому привычны. В конце концов, одна пустяковая ошибка в расчетах, неверноподобранный материал или не к месту сказанное слово могут испортить работу нескольких дней так, что все приходится начинать заново. Но, очевидно, всему бывает предел. Или скорее, как предполагал Реджинальд, все дело в том, что речь сейчас идет не о бездушных артефактах, которые и в самом деле можно начать заново, а в людях. В Лили Шоу, безвинной глупенькой девочке, угодившей в такой переплет. Из-за неудач в поисках ее соблазнителя, Реджинальд злился с каждымразом все сильнее. Несколько раз за прошедшие дни он пытался поговорить с самой Лили, но она отказывалась выдавать
Реджинальд чуть было не сорвался на Лили, но сумел удержаться, хотя и с определенным трудом. Девочка и без того была слишком напугана и подавлена. А вот с Мэб Дерован он не сдержался. Сорвался из-за какого-то пустяка. Повод почтисразу же забылся, стерлись из памяти все обстоятельства ссоры, а помириться все не получалось. К тому же, Мэб, должно быть, обиженная, избегала его всемисилами.
За прошедшие дни они обменялись едва ли парой фраз, и Реджинальда начиналотяготить это. Словно бы пленку отмотали назад, и они вернулись к самому началу своих отношений. Не было сомнений, когда-то они разругались вот так же поглупости, быстро позабыли причину, а мириться не стали из-за глупой гордости. Этого добра у них обоих хватало с избытком.
Чтобы отвлечься хоть как-то от невеселых размышлений о собственной глупости, Реджинальд вплотную занялся антидотом. Из перстня Мэб, простого серебряногоободка с едва различимой гравировкой, был извлечен кусочек аметиста, идеальношлифованный шарик, легший на ладонь приятной, но несколько неожиданной тяжестью. Камень был непрост. Не артефакт, нет, но нечто, подаренное с душой, чем придавалось немалое значение. И нагрелся он в руке Реджинальда кудабыстрее, чем обычный камень, почти раскалился в какое-то мгновение, обжигая кожу. Словно сопротивлялся, пытаясь избежать чужого прикосновения. А потомбудто принял, успокоился, вернулся к нормальной температуре. Реджинальд осторожно взял аметистовый шарик двумя руками, поднес его к глазами ивнимательно изучил. Потом, когда все это закончится, нужно будет не простовернуть камень в оправу, нужно будет наложить на него какие-то полезные для Мэб чары. Определенно, так и следует поступить.
Реджинальд приготовил раствор, омыл в нем камень, а потом занес его над колбой, в которой плескались, не желая смешиваться, точно борясь между собой, составные части антидота. Осталось только бросить туда аметист, и несколькодней спустя зелье будет полностью готово. А это значит, до свободы остаются в самом деле считанные дни.
Это, странное дело, не принесло Реджинальду облегчения.
Он уже почти бросил аметист в колбу, но замер. В висок кольнуло. Сперва слабо, еле ощутимо, а потом вдруг словно кто-то вогнал с силой иглу Реджинальду в мозг. Раскаленную иглу. Он зажал аметист в кулаке, чтобы не выронить, почтирефлекторно, застонал и прижал руки к вискам. Боль усилилась, плеснулась в голове, точно прилив, окатила его, охватила за несколько мгновений всего, отмакушки до пяток, а потом так же отхлынула. Осталось только чувство тревоги, которое было вдвойне болезненней. Что-то происходит, или должно вот-вотпроизойти. Что-то плохое, что-то ужасное. Не с ним, а с…
– Мэб!
Реджинальд медленно, с усилием выдохнул, положил аметистовый шарик натарелку в самый центр и сделал шаг назад. Он прилагал неимоверные усилия чтобы не сорваться в темноту и не броситься бежать в темноту, уже упавшую наАбартон. Это всего лишь ощущения, неверные к тому же. Нельзя вот так вот все бросить и кинуться на выручку женщине. Как знать, может быть ничего плохого и не происходит, и он только превратится в посмешище.
Происходит. Действительно происходит. Что-то ужасное, от чего сводит каждую мышцу и голова идет кругом, от чего перехватывает дыхание. На мгновение Реджинальда охватил страх, такой отчетливо чужой, что одно это напугало его допочти полной паники.