Во имя Абартона
Шрифт:
– Нужно успокоиться, - вслух сказал Реджинальд. Он пытался говорить рассудительно, но вот беда, в голосе звучала та самая паника.
Из дома Реджинальд вышел медленно, спешку выдавал только на ходу надеваемый пиджак. Потом он сообразил, что так и не поправил закатанные рукаварубашки. Теперь они мешались, но в этом было и нечто положительное: это былото самое ощущение. Что не позволяло удариться в панику; такое обыденное, такое раздражающее, такое простое.
«Грёзы» не простые любовные чары, это заклятие связи. И, очевидно, со временемсвязь становится крепче, заставляя чувствовать сильные эмоции друг друга. И чтодальше? Полное погружение в эмоциональное состояние партнерши? Большой был затейник этот Уорст, а его заказчик — и того хуже. Реджинальда передернуло, и самое неприятное, что в эту минуту он не мог четко осознать, его это отвращение, или же оно принадлежит Мэб Дерован.
Нет, все это глупости. Нет никакой возможности обмениваться эмоциями, как нельзя общаться телепатически. Дело в том, что страх, который испытывает Мэб, экстремален, слишком велик для нее самой. В конце концов история знает случаи, когда достаточно сильные колдуны транслировали свои эмоции окружающим, вольно или невольно.
Нет, все это сейчас неважно. Главное, что Мэб в опасности.
Реджинальд пошел наугад, предположив, что «Грёзы» выведут его, и оказался прав. Пришлось немного поплутать по аллеям, ловя отголоски чужого страха, апотом вдруг туман обрушился на него, окутал с головой, сдавил тело точнотисками. Реджинальд решил, что случай сейчас особенный, и применил несколькосложных и опасных заклинаний, которыми старались не пользоваться натерритории Абартона, где все было хрупко и точно настроено. Издалека донеслась грубая ругань — заклинание ударило по автору этого колдовского тумана — имутное облако развеялось. Стало видно четко и ясно, словно с глаз сдернулимутную кисею. Контраст был так велик, что пришлось несколько секунд моргать, давая глазам привыкнуть.
Когда все снова стало видно четко и ясно, Реджинальд огляделся. Восточная аллея, совсем неподалеку возвышается громада библиотеки, а за спиной темнеетмузейное здание. Фонари горят тускло, пламя подрагивает под стекляннымиколпаками, и иногда словно стая ночных мотыльков налетает. И нигде не видноогненных мотыльков, обычных защитников Абартона в ночное время. Это, последнее Реджиальд взял на заметку и негромко позвал:
– Леди Мэб! Мэб! Мэб!
В отдалении заухала сова. Послышались голоса, натужный смех — в последнее время всем было не до веселья. Мэб не откликнулась, хотя Реджинальд явственноощущал, что она где-то поблизости.
– МЭБ!!!!
– крикнул он, срывая горло.
Ответом ему был тихий плач. Реджиальд развернулся, пытаясь разглядеть хоть что-то в ночной темноте, с которой не справлялись тусклые фонари. Потом, поняв, что это бесполезно, он создал светляка и щелчком запустил его в темноту. Ярко-желтый магический фонарь озарил аллею, темные громады старых, стриженых лип и низкий колючий кустарник. И скорчившуюся, на коленях сидящую Мэб Дерован.
Реджинальд бросился к ней, но в двух шагах от женщины остановился.
– Мэб…
Женина медленно подняла заплаканное лицо. Пальцы ее еще крепче стиснули что-то темное, изломанное, окрасившись пронзительно, неестественно-яркой кровью.
– Реджи…
Оставшиеся два шага Реджинальд приодолел за секунду и опустился рядом с Мэб, легко коснувшись ее заплаканного, грязью и кровью перепачканного лица.
– Ты… в порядке?
Мэб сглотнула.
– Я… да. А вот… Лили… Лили…
Рыдание точно застряло в горле, Мэб попыталась сглотнуть, захрипела, а потомпросто сложилась пополам, лицом утыкаясь в мертвое, изломанное тело Лили Шоу.
Глава тридцать восьмая, в которой от полиции нет толку и можно надеяться только на дружеское плечо
Люди Кэрью появились только спустя пять минут, хотя колдовство самого высокого, запрещенного уровня должны были зарегистрировать еще когда только лег на землю тот странный туман. Реджинальд не мог сходу распознать его природу, но явно ощущал исходящую от той дымки опасность. Впрочем, не до нее сейчас было.
Явившийся лично, Кэрью попытался взять его в оборот. Имелась застывшая неподвижно, побелевшая леди Дерован, имелся труп, и начальнику университетской полиции очень явно хотелось, чтобы все разрешилось легко и быстро. Особенно заманчиво было назначить виновником всех бед Реджинальда, не разбираясь, но тут Кэрью ждало разочарование. Реджинальд давно уже привык к тому, что в Абартоне, да и вообще практически повсюду люди его положения оказываются крайними. Это учило разговаривать с полицейскими с позиции собственной силы и прежде всего — правоты. И, как говаривал Вэл Солминэ, один из товарищей Реджи по университету, самое главное — бегло знать уголовный кодекс.
Не желая тратить время, Реджинальд протянул руки, позволяя полицейскому магу, не бездарному, но совершенно распустившемуся и обленившемуся, как и все люди Кэрью, считать остаточные следы заклинания. Приборчик пискнул, показал вполне допустимый уровень магии и чары пусть и серьезные, но не запрещенные. Ничего опасного, ничего преступного.
– Теперь я могу быть свободен?
– сухо спросил Реджи, отряхивая ладони.
– Я должен помочь леди Мэб.
Полицейский маг неуверенно кивнул, оглядываясь на начальство. Кэрью с несколькими помощниками из числа университетской охраны делали вид, что осматривают место преступления. Оно было стол явным, столь жутким, залитым кровью, что хотелось немедленно увести отсюда Мэб, спрятать от ужаса. Она продолжала сидеть, прижимая к себе мертвое тело и слегка раскачиваясь.
– Где врач?
– спросил Реджи, оглядывая собирающуюся понемногу толпу зевак. Конечно же, здесь были все охочие до развлечений обитатели Абартона, во главе с главным своим зачинщиком — Миро.
– Позовите Льюиса или Сэлвина, а лучше обоих.
Несколько человек сорвались с места. К немалому удивлению Реджи первым вернулся как раз Миро, ведя с собой пару опытнейших врачей университетской больницы и что-то им вполголоса рассказывающий. Напоследок кивнув, Сэлвин — сухощавый, резкий, надменный, но со всей очевидностью гениальный (Реджи еще помнил его семинары и содрогался от этих воспоминаний) раздвинул толпу и склонился над Мэб. Короткий едва слышный разговор, и, выпрямившись, Сэлвин поманил к себе Реджи.
– Уведите ее, юноша. Уложите в постель, напоите успокоительными травками, сказку расскажите. Лучше будет, если она заснет, крепко и надолго.
– У нее шок?
Сэлвин сокрушенно покачал головой.
– Как все-таки хорошо, Эншо, что врачом вы не стали. Нахватались фразочек из радиопостановок?
– после краткой паузы доктор сжалился над помрачневшим Реджинальдом и пояснил.
– У леди Дерован ступор, вызванный воздействием слишком сильной магии. Вероятно, она еще и колдовала при крайне неблагоприятных условиях. Пару дней леди будет слаба и беспомощна, можете этим воспользоваться. Отомстите за все случаи классового неравенства.
Честное слово, Реджинальд бы ударил старика, но Льюис удержал его за плечо. Покачав головой, он протянул густо исписанным неразборчивым врачебным почерком листок.
– Список трав. Заварить и поить леди каждый час. Она быстро оправится: в целом организм здоров, хотя и наличествует некоторое переутомление. Я скажу ректору, чтобы леди Дерован освободили ото всех экзаменов.
– А… - Реджи бросил короткий взгляд на мертвое тело.
– Мисс Шоу?
– Бедная девочка… займусь этим лично, - пообещал Льюис, хлопая Реджинальда по спине.
– Да, Эншо, вам бы тоже не помешало выпить укрепляющую настойку. Что за чары тут были использованы, я пока понять не могу, но… я и сам начинаю чувствовать слабость. Плохой признак.