Водораздел
Шрифт:
Ортьё сел напротив жены. Сантра гребла, смущенно потупя глаза.
— Чего же вы вчера не пришли, добрый бы улов вам достался, — сказал отец Ортьё, когда его лодка после поворота снова поравнялась с лодкой Теппаны. — Повеселиться приходили. Из Хайколы.
— Сколько их было? — спросил Теппана.
— Говорили, человек пять было. А в Хайколе их того больше.
Когда показалось село, старик сказал, оглядывая лодки:
— Ну, наконец-то мы избавились от этих разбойников. Только вас-то маловато что-то.
— За нами еще едут, — успокоил его Теппана.
На следующий день в Паанаярви прибыли основные силы отряда.
Раскинувшееся по обеим берегам Кеми-реки старинное село Паанаярви, по-русски Панозеро, было центром Панозерской волости. Здесь находилось волостное правление, была церковь и школа. До Паанаярви отряд дошел, не встретив сопротивления. Но дальнейшее продвижение требовало осторожности. По разработанному еще в Кеми оперативному плану силы отряда в Паанаярви разделились. Первая рота получила задание дойти на лодках по реке Кемь до Юшкозера, разгромить расположенный там гарнизон захватчиков и далее следовать по лесной тропе до Костамукши, уничтожить находящихся там белофиннов и напасть с тыла на Вуоккиниеми, где группировались основные силы неприятеля и где следовало ожидать наиболее сильного сопротивления. Вторая рота должна была напасть на Хайколу и уничтожить хайкольский гарнизон белофиннов, дойти по лесным тропам до Ухты, разгромить ухтинский гарнизон, а затем, проделав часть пути по воде, часть по суше, выйти к Вуоккиниеми и атаковать окопавшихся там белофиннов одновременно с первой ротой, только с другой стороны, так, чтобы противник оказался как бы в клещах.
Разведвзвод Теппаны также был разбит на две группы. Сам он решил во главе одного из полувзводов идти со второй ротой, потому что вторая рота должна была первой войти в соприкосновение с противником.
В Паанаярви в отряд вступил еще один человек. Это был хайкольский парень, пришедший в село на праздник. Михкали, как его звали, в свое время сумел избежать отправки на фронт. Зачем ему проливать кровь за государя-императора? Когда его вместе с другими призывниками отправили в Кемь, он не явился там к уездному военачальнику, а с одним парнем, тоже из их деревни, сбежал на строительство Мурманской железной дороги. Им повезло: прорабом на участке оказался инженер-немец. Он не выдал их, а взял к себе на работу. Так Михкали всю войну спокойно проработал плотником. А когда произошла революция, инженер вызвал их, выплатил жалованье за месяц вперед и сказал: «Теперь, ребята, можете идти куда хотите». Михкали вернулся домой. Он, конечно, ничуть не жалел, что не попал на войну, но когда Теппана завел с ним речь о вступлении в их отряд, Михкали сразу согласился: воевать за родную землю — другое дело. Ему выдали обмундирование, винтовку, и Михкали стал бойцом отряда.
После отдыха в Паанаярви разведчики первыми отправились в путь.
— Реже гребешь, быстрей плывешь, — сказал Теппана, садясь в лодку.
Они отправились в путь вечером, чтобы успеть до рассвета в Куренполви, где находился дозор белофиннов. По словам Михкали, обычно в дозоре было два солдата. Но могло быть и больше: точно никто не знал. Дозор нужно было захватить врасплох.
Теппана внимательно оглядывал берега. Кто знает, может, руочи уже пронюхали об их приближении? Но пока все было тихо. И мужики даже шутили, подтрунивая над Ортьё.
— Ну, как спалось? — спрашивали они.
— Известное дело, как, — ответил за Ортьё пожилой легионер. — У васоварского Кавро тоже спросили после свадебной ночи — как, мол, брат. Так он ответил: мол, до того хорошо было, что не хотелось никак вставать с постели, да есть захотелось, вот и пришлось подняться…
Ортьё улыбнулся и тут же посерьезнел. На миг встретился со своей молодкой и расстался опять. Кто знает, когда он теперь вернется и вернется ли вообще…
На берегу показались штабеля почерневших бревен. Михкали сказал, разглядывая их:
— Да, а картаковские бревна так и гниют себе.
Эти бревна надо было сбросить в реку еще в 1912 году и сплавить на Попов-остров, но сплавщики потребовали повышения расценок. Начальник сплава Картаков не согласился повысить оплату, и древесина так и осталась гнить в штабелях на берегу. Это была первая забастовка на реке Кемь. Михкали тоже участвовал в ней, хотя и был тогда еще совсем парнишкой.
Чем дальше они продвигались, тем настороженнее становился Теппана. Его глаза словно высматривали добычу. Ему опять вспомнилось, как он был в разведке в Ухте, как погиб его напарник. Потом он подумал об учителе, которого руочи зверски убили в родной деревне, о трагической гибели Еххими Витсаниеми, о которой ему рассказывал Пулька-Поавила. Так что у него есть основания искать встречи с врагом — за многое он должен с ними рассчитаться.
— Уж больно серьезен стал наш Теппана, — заметили мужики. — Точно лыко дерет с березы.
Ночи уже были не светлые, и деревья на берегу сливались, образуя одну сплошную стену. Но Михкали столько раз приходилось проходить на лодке по этой реке и вниз и вверх, что он и в полной темноте смог бы определить, где они находятся.
— Скоро будем в Куренполви, — сказал он шепотом. — Версты две осталось.
Теперь надо было говорить тише и грести как можно осторожнее, чтобы не выдать свое приближение плеском воды или громким словом: звуки в ночной тишине разносились далеко.
Чуть-чуть начал брезжить рассвет.
— Давай-ка высадимся здесь, — предложил Теппана, повернув лодку к берегу.
Выйдя из лодок, разведчики стали осторожно продвигаться вперед, к сторожке, где должен был находиться дозор неприятеля. Сперва шли гуськом вдоль берега. Когда Михкали сообщил, что до избушки остается меньше полверсты, Теппана разделил взвод. Одним он велел идти к тропе, что вела в Хайколу, и устроить на ней засаду, сам с остальными стал подкрадываться к сторожке.
— Чтобы ни одного не упустить…
Он говорил повелительным полушепотом. Все почувствовали, что теперь, действительно, настал серьезный момент.
Старались ступать осторожно. Когда порой под ногой ломались сучья, казалось, что их треск слышен за версту. К счастью, не попалось ни одной птицы — стоило вспугнуть в кустах хоть одну, как она, взлетев, своим шумом могла бы насторожить белофиннов.
Но видимо, солдат, стоявший в карауле, все же услышал какой-то подозрительный шорох, и стал вдруг беспокойно оглядываться. Только вряд ли этот молодой долговязый руочи подозревал, что противник уже совсем рядом, за деревьями, и следит за ним, держа палец на спусковом крючке.
— Руки вверх! — приказал Теппана, понизив голос, чтобы спавшие в избушке белофинны не проснулись.
Часовой обомлел от страха. Потом бросился бежать по тропе, крикнув кому-то:
— Калле, выходи…
Но тот, кому кричали, не услышал. Теппана рывком открыл дверь избушки и крикнул:
— Калле, вставай пить кофе.
Финн вскочил. В это время с тропы донеслось два выстрела.
— Готово, — ухмыльнулся Теппана и с довольным видом убрал маузер в кобуру. — Как блоху — раз и к ногтю.