Воин-Тигр
Шрифт:
– Ваша взяла.
Пращел снял со стеллажа одну из ишапурских винтовок и оценил ее опытным глазом.
– Если не возражаете, я возьму ее.
Джек выделил ему две обоймы. Пока индиец заряжал винтовку, ожила рация Рахида. После недолгого разговора афганец отключил ее и подал Джеку кусок ткани и пару толстых рукавиц из овечьей шерсти:
– Замотайте винтовку в эту ткань. Следите, чтобы прицел не давал бликов. До момента выстрела оставайтесь в рукавицах. А теперь нам пора прощаться.
Вместе они двинулись к выходу. Обернувшись, Рахид тихонько заговорил с Джеком:
– Я расскажу вам все, что вам нужно. В детстве мы с друзьями часто играли в лазуритовых копях. Я знаю их как свои пять пальцев - каждую штольню, каждую трещину. Чуть пониже верзней гряды есть три шахты, которых не видно со дна ущелья. Они расположены на одной линии, в стороне от основной выработки, где и добывают лазурит в последнее время. Верхние копи - самые древние, сейчас там уже не осталось годной ляпис-лазури. Нам, мльчишкам, говорили, что на них велись работы еще в эпоху Александра Великого и древних египтян. Туда-то мой дед и запретил нам ходить - не то, мол, нас сожрет какой-то демон. Но, как я уже упоминал, однажды мне все-таки довелось там побывать. То, что вы ищете, находится в центральной шахте - ее можно разглядеть с тропы, которой вы пойдете.
– А еще кто-нибудь там бывает?
– Копи много столетий оставались под нашим контролем. Во время войны с русскими мы продавали лазурит, чтобы раздобыть деньги на оружие. Я был тут полновластным хозяином, как до меня - мои предки. Наше слово считалось законом. В старые копи запрещалось ходить под страхом смерти. Так пожелал мой дед. И только с укреплением Талибана наша хватка стала ослабевать, поскольку у нас появилось много новых забот - например, защищать свои деревни. Но все-таки я уверен, что копи сохранились в прежнем виде. Хороший лазурит сейчас можно добыть лишь в нижних шахтах. А в здешних горах никому не придет в голову забираться выше, чем необходимо. У вершин человека не ждет ничего, кроме смерти.
Тем временем снаружи послышалось лошадиное ржание, потом непонятный рев и перестук копыт. У Кати, идущей за Джеком по проходу, перехватило дыхание.
– Да у вас тут ахалтекинец!
Рахид пристально посмотрел ей в глаза.
– Так вы знаете… - негромко произнес он.
– Ах да, вы же сами мне рассказывали о своих казахских родственниках.
– Ни одна другая лошадь не способна издавать подобных звуков, - неровным голосом ответила девушка.
– Таков боевой клич ахалтекинцев.
– Они бегают по ущелью без всякого присмотра. Это одно из последних мест, где порода сохранилась в чистом виде. Потому-то, в числе прочего, мы и не пускаем сюда чужаков.
– Так вы их разводите?
– спросил Костас.
Помолчав, Рахид обратил на него взгляд.
– Я прямой потомок Каиса Абдула Рашида, прародителя всех пуштуиских племен. Он, в свою очередь, произошел из клана, который селился в этом ущелье еще до рождения Александра Великого. Мои предки разводили ахалтекинцев для Первого императора Китая Шихуанди - с тех пор как его воины впервые явились за ними.
Катя в изумлении уставилась на него:
– Так вы из клана императорских коннозаводчиков! Мы думали, они давно ушли в историю.
– Мы последние. Только у нас можно найти чистокровных ахалтекинцев.
– А вы до сих пор исполняете свой долг?
– осторожно поинтересовалась Катя.
– Неужели воины приходят сюда и в наши дни?
– Слово пуштуна равносильно клятве. Мой предок дал его шестьдесят шесть поколений назад.
– И когда же они появлялись здесь в последний раз? Джек сказал вам, что за нами могут следить?
– Клятва связала нас тайной.
– Я почувствовала близость ахалтекинца, когда мы стояли возле Иссык-Куля, - пробормотала девушка.
– Сначала услышала этот звук, потом учуяла странный запах. Рядом кто-то был.
– Наша клятва касается Шихуанди - и тех, кто сумеет доказать, что пришел сюда как один из его бессмертных стражей.
– Братство Тигра, - догадался Костас.
Катя вытащила из нагрудного кармана фотографию:
– Иначе говоря, тех, кто сможет продемонстрировать вам вот это. Татуировку.
Рахид вдруг притих, устремив взор в ущелье. В воздухе повисло напряжение. Джек наградил Костаса предостерегающим взглядом, и от Кати это не укрылось. Убрав фото в карман, она встала прямо перед афганцем.
– Вам ведь известно, что Братство съедает порча. Сейчас его возглавляет человек, не устоявший перед искушением, - он возомнил себя реинкарнацией самого Шихуанди. Этим поступком он нарушил слово, данное императору. Отныне ваш клан не связан клятвой.
Несколько мгновений Рахид лишь молча разглядывал ее, потом заговорил:
– Две недели назад в ущелье побывала группа геологов-разведчиков из одной компании. Они утверждали, будто я им чем-то обязан. Их было восьмеро. Хотели, чтобы я отвел их в лазуритовые копи.
– Горнодобытчики… - прошептал Джек.
– Не китайская ли компания?
– "Интакон".
Джек ахнул.
– И как же вы поступили?
– А я уже сказал вам, как у нас поступают.
– Рахид указал на винтовку.
– Мой предок давал клятву императору и подлинному Братству, а не этим животным. Я убил их всех.
– А как насчет девятого?
– тихо спросил Джек.
– Того, что шел за ними следом, а теперь прячется где-то здесь? Того, что поджидает нас?
Прикоснувшись к винтовке, афганец посмотрел Джеку в глаза.
– Ваш враг - мой враг. Да пребудет с вами Господь. Иншалла.
Джек твердо встретил его взгляд - и все понял. Со стороны входа уже доносились дробные раскаты далекого боя. Вдруг послышался рев лошади - непривычный, тревожащий звук. Катя казалась особенно взволнованной.
– Можно, я потрогаю его?
– произнесла она.
– У меня не было такой возможности с самого детства.