Волшебники Гора
Шрифт:
— Да, Господин! — облегчённо вздохнула она.
— В целом твои последующие ответы оказались точны, содержательны и полезны, — признал я.
— Да, Господин! — почти успокоившись, сказала женщина.
— Интересно, стала бы Ты лгать мне, если была моей собственностью? — осведомился я.
— Нет, Господин! — удивлённо посмотрев на меня, заверила Лавиния.
— Вот и я так не думаю, — усмехнулся я, заставив её снова задрожать. — Впрочем, Ты же мне не принадлежишь.
— Нет, Господин, — закивала рабыня.
— Правда, и я уверен, что Ты это знаешь, что совершившую проступок рабыню может наказать
— Да, Господин, — выдавила из себя она.
— Ведь может случиться так, что её владелец при этом мог и не присутствовать.
— Да, Господин, — прошептала Лавиния.
— Но ведь её рабство вовсе не заканчивается вне пределов его видимости, — заметил я.
— Да, Господин, — вынуждена была признать рабыня.
— Оно бескомпромиссно, категорично и абсолютно, в любое время и в любом месте где бы она не находилась, — сказал я.
— Да, Господин.
— Таким образом, это будет правильно, если она будет подвергнута наказанию какого-либо свободного мужчины, не так ли? — уточнил я.
— Конечно, Господин, — согласилась со мной Лавиния.
— А мы с моим другом Марком, как раз и есть — свободные мужчины, — улыбнулся я.
— Да, Господин, — прошептала рабыня.
— И значит, для нас Ты являешься объектом наказания, — заключил я.
— Да, Господин, — опустила она голову.
— Тем более, что Ты солгала именно нам, — добавил я.
— Простите меня, Господин! — всхлипнула женщина.
— Если бы Ты принадлежала мне, — задумчиво сказал я, — то честно говоря, я даже не знаю, что бы я с тобой сделал. Хм, интересный вопрос. Конечно, самое меньшее, что тебя ожидало, это быть раздетой, связанной и выпоротой.
Рабыня с трудом проглотила вставший в горле комок.
— И, признаться, я не думаю, что тебе удалось бы скоро забыть об этом, — заверил её я.
— Да, Господин, — шмыгнула она носом.
— Как Ты думаешь, после этого, Ты решилась бы врать мне снова? — поинтересовался я.
— Нет, Господин! — замотала головой рабыня.
— И Ты постаралась бы улучшить своё поведение? Изо всех сил?
— Да, Господин.
Я пристально посмотрел на неё.
— Господин? — опасливо обратилась ко мне она.
— Думаю, что, раз уж Ты нам не принадлежишь, то, вероятно, это было бы разумно, перепоручить твой наказание твоему хозяину, благородному Аппанию, — предположил я.
— Пожалуйста, нет, Господин! — взмолилась Лавиния.
— По крайней мере, для меня было бы проще, — усмехнулся я, — раздеть тебя, связать руки за спиной а затем написать прямо на теле некое короткое, но исчерпывающее послание.
Даже краснота загара не смогла скрыть того, как она побледнела.
— Левая грудь, как Ты наверное знаешь, самое лучшее место для таких посланий, — заметил я.
Подобная практика, понятно, обусловлена тем, что люди в целом и мужчины в частности, в большинстве своём правши.
— Пожалуйста, не надо сообщать об этом моему господину! — заплакала рабыня.
— Мне кажется, или Ты боишься его? — осведомился я.
— Да! — всхлипнула она.
— Это хорошо, — кивнул я. — Кейджере полезно бояться своего господина.
— Вы не понимаете! — простонала Лавиния. — Я уже имела несчастье вызвать его крайнее недовольство. Меня уже остригли и отправили в
— Возможно, тебя просто выпорют, — пожал я плечами.
— Возможно, меня просто бросят в его пруд с угрями! — крикнула она.
— Не бойся, — успокоил я её, — Ты оказалась полезной и отзывчивой, и из нашей беседы я получил много значимой информации, несомненно, гораздо больше, чем Ты можешь понять. К тому же, это — наша первая встреча, по крайней мере, формальная, и я склонен, хотя это и несколько против моих правил, проявить к тебе снисходительность. Можно было бы принять во внимание, например, то, что Ты ещё не встречала мужчин того типа, к которому мы относимся. Возможно, до сих пор, Ты имела дело с теми мужчинами, которые игнорируют ложь своих рабынь, делая вид, что не замечают их, или, ошибочно, на мой взгляд, снисходительно принимают это за не стоящую внимания ерунду, просто за мелкий женский грешок. Так вот, мы к такому типу мужчин не относимся. Мы не намерены терпеть этого. Даже если бы Ты солгала о чём-то столь же мелком как леденец или печенье, ни я, ни мой друг, не стали бы терпеть этого. Мы одобряем и ожидаем, от рабыни только правду. Короче говоря, знай Ты заранее с каким типом мужчин столкнулась, то я готов предположить, что Ты не стала бы врать нам.
— Конечно, Господин, — с жаром заверила меня рабыня.
— Так что, как я уже сказал тебе, на первый раз я склонен быть снисходительным, — сообщил я.
— Спасибо, Господин, — вздохнула Лавиния.
— Кроме того, — продолжил я, — я всё-таки не твой владелец, а, серьёзные и суровые виды наказаний, как мне кажется, должна оставаться прерогативой юридического владельца рабыни. Мы эти прерогативы узурпировать не собираемся. Соответственно, твоё наказание будет достаточно лёгким.
— Спасибо, Господин, — обрадовалась было она, и в этот момент я наотмашь хлестнул её по щеке, сначала открытой ладонью правой руки по одной, а затем, обратным движением, тыльной стороной по другой.
Голова женщины мотнулась сначала в одну сторону, потом в другую. Последний удар сбил рабыню с колен, и она завалилась на бок. Несколько инов она лежала неподвижно, съёжившись в позу эмбриона. Затем, оперевшись ладонями в землю рабыня подняла голову, изогнулась и поверх правого плеча посмотрела на меня. В её полных слёз глазах стояли неверие, растерянность и страх.
— Позиция, — скомандовал я.
С болезненным стоном женщина снова подползала к тому месту, где она только что стояла на коленях, и приняла прежнюю позу, с той лишь разницей, что теперь её голова была низко опущена.
Подойдя к невольнице, я присел и, взяв её рукой за подбородок, поднял её голову. Её щёки, красные от шлепков, блестели от тёкших по ним слёз. Верхняя губа быстро распухала. В уголке рта появилась капелька крови. Убрав руку, я позволил ей снова опустить голову.
— Ой! — вскрикнула Лавиния.
— У тебя соблазнительный животик, — похвалил я.
— Ай, — тихонько айкнула она.
— И превосходная фигура, — отметил я.
— О-о! — беспомощно воскликнула рабыня.
Я убрал из-под её спины свою левую руку, которой я удерживал женщину на месте, не позволяя ей отстраниться больше, чем мне хотелось.