Восход луны
Шрифт:
Фуад решил навестить Салуа — успокоить ее, вдохнуть в сердце матери надежду, не открывая всего, иначе слух о том, что Фарида в тюрьме, дойдет до незадачливого супруга. Не миновать тогда новой беды: в шариатский суд явится Зуфри и потребует возвращения жены.
«Как соврать, чтобы ложь была похожа на правду? — размышлял Фуад. — Не съездить ли к Шаукату за советом? Пожалуй, не стоит. Если Исмаил сдержит свое слово, освободит Фариду, тогда все как-нибудь образуется само собой».
Фуад зашел к Салуа, но ее не оказалось дома. С тех
Салуа еще издали увидела поблескивающую на солнце машину и заметалась в ужасе, решив, что это окаянный Зуфри снова едет терзать ее. Салуа готова была броситься в реку, она тряслась от страха, глядя, как к ней подъезжает «мерседес». Слава богу, в машине сидел незнакомый парень.
— Мархабан, Салуа!
— Мархабан, мархабан, — дрожащим голосом ответила бедная женщина. — Добро пожаловать!
Пыль от колес автомобиля густым облаком откатывалась к реке, оседая на зеленых стеблях.
— Второй засев… Да пошлет тебе аллах обильный урожай!
Салуа стало легче. Видно, не худой пожаловал гость. Может, с доброй вестью? Салуа все равно не могла совладать с дрожью — колени тряслись, будто привязанные к колесу. Слава богу, что она в длинной абае, — незаметно.
— Шукран! Спасибо.
— Я с весточкой к тебе, мать. С хорошей.
— Не от Фариды ли? — затрепетала Салуа. Ноги подкосились, она закрыла ладонями измученное лицо.
— Не от Фариды, нет. Лгать не буду. Я от Шауката. Помнишь такого?
— Как не помнить, помню. Учителем был, да аллах вовремя убрал его отсюда. Баламут. Плохую память о себе оставил. После его декларации деревня как вылиняла — ни одной девки не стало. Все замуж вышли!
Фуад рассмеялся:
— Разве это плохая память! Девушки стали хранительницами домашних очагов, парни продолжают дело отцов. Чем же это плохо?
— А вот моя дочь пострадала…
— Не горюй, мать. Шаукат велел передать, что Фарида жива, здорова…
— Фарида! Птенчик мой, моя единственная! Где она? Я на коленях поползу к ней. Скажи, где она, в чьем доме?
— Не знаю. — Фуад растерялся. — Не знаю, где она. Шаукат велел передать одно: Фарида жива, здорова. Бог даст — скоро увидитесь. — Фуад решил, что поступил правильно: не выдал тайны, не солгал и в то же время обрадовал Салуа, приободрил женщину. Она не станет больше понапрасну лить слезы, оплакивая дочь. Пожалуй, теперь лучше уехать, чтобы избежать дальнейших расспросов.
— Моя дочь жива… О боже, велика твоя милость. Я уж думала, не увижу ее больше… Куда ж ты, добрый человек? Отдохнул бы часок.
Но Фуад уже завел мотор и, помахав на прощание, двинулся в обратный путь. Салуа продолжала стоять, держась за голову, не в силах успокоиться, и плакала, плакала…
Машина медленно катилась по испещренной бороздами земле. Фуад думал, где ему ночевать: у Уммы-Джамилии или у Абд Ур-Разака,
Вечером следующего дня Фуад отправился в город.
Поставив машину за квартал от дома Шауката, он пошел дальше пешком — темной улочкой, чтобы не быть замеченным. Взбежав по ступенькам на второй этаж, громко забарабанил в дверь.
— За тобой что, волки гнались? — послышался притворно сердитый голос Шауката.
— Открывай, хватит дрыхнуть!
Шаукат распахнул дверь и сразу же выпалил в лицо другу:
— Ну, кто нырнет в море за жемчужиной, ты или я? Фарида завтра выходит из тюрьмы. Понял? Нас ждет самый дорогой жемчуг, какой извлекали когда-либо со дна моря.
— А, сдержал, значит, хаджи слово? Недаром он выкрасил бороду в красный цвет, надел чалму и голубую абаю, ходит в мечеть — красуется… Видишь, как здорово все получилось! Я говорил…
— Надо будет завтра ехать в тюрьму. Исмаил сам звонил.
— В тюрьме у меня тоже рука, понял?
— Знаю, знаю. Старший надзиратель. Не зря мы с тобой старались! — Шаукат в восторге принялся колотить Фуада по спине, по плечам. Оба с хохотом повалились на диван; старые пружины сочувственно скрипнули.
— Тамам. В восемь утра встречаемся у тюремных ворот.
— Поедем оба. — Шаукат встал, прошелся по комнате и вдруг сказал с сомнением: — Все-таки тебе бы не следовало ехать за Фаридой. А вдруг нам приготовили сюрприз? Садык, я уверен, не дремлет. Думаешь, он еще ничего не разнюхал?
— Мне терять нечего. В случае чего приобретаю крышу над головой и бесплатную кормежку. А вот тебе следовало бы поостеречься: ты незаменимый работник у Джагфара, выходит, тебе есть что терять. Поеду-ка лучше я один.
Но Шаукат и слышать не захотел. Чтоб он не встретил Фариду! Он только и жил мыслью об ее освобождении. До конца Шаукат пока еще сам не понимал, как он относится к девушке, но твердо знал, что ради нее пойдет на любой риск.
— Об этом не может быть и речи, — отвечал он. — Ты же сам рассказывал, как добывают жемчуг: один ныряет, другой ждет на борту самбука. Постой, но где наш самбук?
— Наш самбук пока спокойно плывет по течению. Мы поедем вместе. Я останусь в машине за воротами, а ты встретишь Фариду, — решил Фуад.
— А куда мы потом отправимся? Ко мне?
— Не к Зуфри же. Спросим Фариду. Куда она захочет, туда и отправимся. Может, она не пожелает ехать к тебе, ей это покажется неудобным. Может быть, она решит вернуться к Саиде.
— Я недавно заходил к ней, и соседка сказала, что Саида переехала к сестре. А где живет ее сестра, знает один аллах, — возразил Шаукат.
— Ладно, увидим. Вдруг Фарида вообще забыла про нас? Она же не знает о путешествии судьи Исмаила: городские слухи через тюремную стену не проникают.