Восхождение

Киле Петр

– О, да! Ведь изображения распятого висят наравне с кумирами поверженных языческих богов, с их статуями, отрытыми из-под развалин древних строений. Тут уж он постарался, точно он язычник из язычников.

– Кто он?

– Люцифер! О нем речь, - хором произнесли три архангела.

– Пусть взойдет сюда, - велел Господь Бог строгим голосом, чтобы архангелы более не перечили ему.
– Я достаточно наслышан об его деяниях от вас, чтобы выслушать и его самого.

Архангелы обменялись выразительными взглядами, весьма недовольные решением Всевышнего, словно он их должен слушаться во всем, и чуть отошли от трона.

3

Люцифер, отошедший влево с явлением Господа Бога, а справа на сцене, как сказано, сидели в креслах герцог и его гости, снова выступил вперед, возвышаясь, словно исполинский дух, высоко над зрителями и вровень с Богом на троне в вышине. Но то проступал, вероятно, его световой образ, излучающий свет, или его тень из света, а сам он в человеческом обличье, от этого не менее суровый и величественный, театрально эффектный, сделал еще два-три шага вперед и заговорил:

– Всевышний! Ты знаешь, я не враг тебе, как о том твердят ангелы здесь, на небе, и церковники на Земле...

– Зачем? Зачем им клеветать на тебя? Как ты это мне объяснишь, Денница?
– Бог ласково улыбнулся.

– Впрочем, мне нет до них дела, - отмахнулся Люцифер, желая быть кратким.

– Нет, нет, ты скажи. Я охотно выслушаю тебя. Я так давно не видел тебя, - милостиво вновь улыбнулся Бог.

– Сами они, что эти ангелы, что и церковники ни на что не способны, кроме как восхвалять Господа. Не думаю, что тебе этот фимиам нужен.

– Надоели они мне своими восхвалениями и мольбами до чертиков. Вот они, эти весьма безобидные создания, как всякого рода домовые и лешие, и преследуют их, - с улыбкой сказал Бог, довольный, что пошутил, то есть не совсем еще выжил из ума, как иной раз шепчутся те самые ангельские чины, тесной толпой обступающие трон.

– Им тоже надоели эти самые восхваления без начала и конца.

– Пусть оставят.

– Зато очень выгодно. Не знаю, как ангелы, зато церковники, восхваляя Господа Бога, да в трех лицах, а заодно и богородицу, имеют весьма приличный доход, чтобы жить припеваючи, не говоря о прелести власти над душами паствы, включая и королей. И за эту-то власть на Земле идет нескончаемая война всех против всех, вопреки всем заповедям. Говорят, человек человеку - волк, да волки бывают милосерднее, когда сыты. А все зло, что творят власть имущие, приписывают дьяволу.

– А где ты?

– В этой стихии борьбы добра и зла, что имеет источник, очевидно, в пресловутом древе познания в Эдеме, мне нет места, - отвечал Люцифер с величайшей грустью.
– Мой мир - сотворенная тобою природа. Пока те, с именем твоим на устах, но вовсе не в помыслах, домогаются власти, руша все вокруг и истребляя народы, я с теми, кто в поте лица своего добывает хлеб насущный, строит дома и города, в ремеслах и искусствах стремится к совершенству - в подражание Богу, великому мастеру, сотворившему мир, человека и все живое, это благолепие и красоту. Ведь человек, изганный из Эдема, мог избрать участь животного, потакая своей чувственной природе, и немало есть таких среди людей, но он избрал духовный путь развития и может стать подобным ангелам и даже богам, ибо этот путь не между добром и злом, что детям ясно, а выше - путь высшей правды и красоты.

Бог слушал Люцифера, широко открыв глаза от удивления.

– Но это и есть тот путь, ради которого я сотворил человека, - заговорил он с умилением.
– В Эдеме, пребывая в полном неведении, как дети, чего он мог достичь? Научиться разве что славословить, как ангелы, наскучившие мне... до чертиков. Много наговорено на тебя, братец мой. Но если ты в чем и был виноват передо мной, Богом, и перед людьми, я охотно прощаю тебя.

Архангелы возмущенно задвигались.

– Что за жизнь - если не добро или зло?
– воскликнул архангел Рафаил, выступая вперед.

– Величайшая сущность жизни не добро или зло, а красота!
– Люцифер отступил было и снова выступил вперед.

– Да он - язычник!
– заявил с важным видом архангел Михаил.

– Он еретик!
– рассмеялся архангел Гавриил.

– На костер его! В преисподнюю!
– вскричали все три архангела, теряя от возмущения свой благочинный вид.
– Мы с ним, наконец, покончим!

– Довольно!
– возвысил голос Господь Бог, нахмурив брови.
– Люцифер, как и вы, ангелы, бессмертен. Он, как и вы, как и мир, сотворенный мной, - часть меня, часть моей божественной сущности. В борьбе смертные гибнут, вы - нет. Но в увлечении борьбой, пускаяясь на всевозможные хитрости и не брезгуя клеветой, вы претерпеваете неприметные для вас самих изменения, превращаясь в то, с чем боретесь, на кого клевещете. Я давно заметил, как веет от вас духом возмущенья и растленья, равно и от этих бездельников монахов, иерархов церкви и монархов на Земле.

– Ах, мы уже превратились в ваших глазах в того самого беса, который стоит перед вами!
– возмутился архангел Гавриил.
– А он - в кого превратился? В ангела?

– Он и есть ангел и первейший из вас, - вздохнул Всевышний.
– Хоть он пал, его сущность - первосвет - в нем осталась. Вот он носится с ним и творит новый мир, более совершенный, чем тот, что пригрезился мне некогда.

– О, Всеблагой! Значит, он превратился в бога? Не ему ли собираетесь уступить престол?

– С чего бы?
– изумился Господь Бог.

– Вы устали. Вам скучно. Вы больше спите, сидя на троне, - негромко проговорил архангел Гавриил.

– Легко ли вечность проводить, - зевнул Бог, готовый, кажется, заснуть вновь на часок.
– Я стар. Меня тянет иной раз уйти.

– Уйти? Куда?
– спросил Люцифер, так как Бог обращался именно к нему.
– Куда?!

– А куда глаза глядят. В мир, который я сотворил, - отвечал Бог.

– Такова участь великих мастеров.

– Ну, значит, и моя. Хорошо. После. Вступайте.

– Он заснул на часок, - насмешливо проговорил архангел Рафаил.

– А на Земле протекут столетья?
– забеспокоился Люцифер.

– Хорошо, на часок. А если надолго? Можно умереть от скуки, - приуныл архангел Гавриил.

– Ты-то можешь поразвлечься, посланник Бога, - усмехнулся не без зависти архангел Михаил.

– Как?

– С богородицей. Ведь им уж нет числа.

– Клевета!

– Нет дыма без огня, - архангел Михаил поглядел на задремавшего Бога.
– Боже, он не дышит.

– Пусть заснул бы навеки, - промолвил архангел Рафаил.